— Как вам будет угодно.
Движение звезд тем временем ускорилось: Космополис, «остановленный» на время стыковки, начал раскручиваться подобно гигантскому волчку.
Пандусы опустели: орбитяне, наблюдавшие историческое событие, поспешили внутрь.
— Ну что же вы, — поторопил Лоор. — Сейчас в главном концентре состоится церемония встречи прибывших.
— Боитесь опоздать?
— Без меня не начнут.
Лоор повернулся и, твердо ступая магнитными подошвами по стальной палубе, направился ко входному люку.
16. На перепутье разума
Длительное время общаясь с «призраками», Кей стал замечать их интеллектуальное превосходство, хотя создавалось впечатление, что они пытаются его скрыть.
— Все же догадались, — огорчился Сарп, когда Кей сказал ему об этом. — Да, наш интеллект, действительно, выше. Хотите знать, почему?
— Еще бы!
— Быстродействие живого мозга ограничено его биоэлектрической природой.
Приняв и передав дальше импульс тока, нервная клетка должна отдохнуть, восстановиться. Поэтому скорость передачи информации…
— Знаю, — с досадой перебил Кей. — Как-никак, ученик Корлиса! И когда речь идет о быстродействии электронных машин, у меня нет вопросов. Но вы-то не машины!
— Помнится, вы были обратного мнения, — улыбнулся Сарп.
— Ну сколько можно… Я же давно признал свою неправоту!
— А между тем, вы не так уж и ошибались. Формально мы машины, если только придать этому понятию расширенный смысл. Впрочем, так и поступают. Когда-то машину отождествляли с механизмом, но потом…
— К чему вы это говорите?
— В нас нет ни единой живой клетки. Элементная база — поля, волны, локализованные в пространстве.
— Но вы, поневоле перейдя в иное состояние, вложили в новую форму прежнее содержание, сохранили в неприкосновенности свою личность.
— Сохранили в неприкосновенности? Вот уж, нет! — возразил Сарп. — Было бы глупо не воспользоваться теми преимуществами, которые открылись, как только мы избавились от биологических ограничений.
— Вы… решились преобразовать собственную сущность? — ужаснулся Кей. — Не верю! Я хорошо узнал вас. Вы люди, отличные товарищи. Надежные, верные.
— Ну, спасибо, — улыбнулся Сарп. — И все же, подумайте, как мы могли сохранить свою сущность?
— Да, на самом деле… Ну, пусть не сущность, а индивидуальность, которой начисто лишены машины, личность.
— А вы не думаете, что личность можно синтезировать?
— Создать искусственного человека?
— Человека? Если «призрак» — так вы, кажется, нас называете? — это человек, то безусловно! Но не пугайтесь, в таком синтезе человеческой личности просто нет смысла. Даже если синтезированная личность оказалась бы во всех отношениях идеальной.
— И на том спасибо, — сказал Кей. — Мне бы не хотелось иметь дело с рафинированно идеальной личностью. Умер бы от сознания собственной неполноценности.
— С нами вам это не грозит. Ну, а если говорить серьезно, то индивидуальности мы, действительно, не утратили. Более того, бережем ее, как только возможно. Что же касается интеллекта… мы просто научились его усиливать. Право же, это никому не помешает!
— Но ведь то, что вы называете усилением интеллекта, — поежился Кей, — неизбежно сопряжено с деформацией личности. И вам не было страшно пойти на это?
— Всякое движение вперед связано с риском. Но остановиться — рискованно вдвойне.
— А я-то думал, что вы как раз остановились, застыли на предсмертном уровне. Заморочили вы мне голову! «Утратили вкус к жизни, лишены плотских радостей.
— Диалектика, единство противоположностей. Вот если бы мы обманули вас…
— Полуправда не лучше лжи. Впрочем, я представляю, почему вы так поступили.
Не хотели нас отпугнуть.
— В известной мере вы правы, — уклончиво сказал Сарп. — Но мы вовсе не выставляем напоказ свою неполноценность. Вы усмотрели ее сами. А разубеждать вас…
Кей усмехнулся.
— Моя проницательность немногого стоит. Но вот сейчас я пытаюсь стать на ваше место. Но что мы вам? Ведь, с вашей точки зрения, мы пройденный этап.
Без нас вы обходились и могли бы обойтись в будущем. А если уж говорить о неполноценности…
— Теперь вы ударились в другую крайность. По-прежнему противопоставляете себя нам, но с переменой мест на шкале ценностей. Не нужно этого делать! Вы и мы — единое целое. У нас одна цель — бессмертие человеческого разума. Он может принимать различные формы, и наши две его не исчерпывают. Главное, чтобы разум всегда оставался человеческим, поднимаясь на все новые и новые ступени в неудержимом стремлении к познанию.
— Пусть так, — согласился Кей. — Но неужели для того, чтобы усилить интеллект, прежде нужно умереть? Не верю! Ведь возможна же непосредственная, минуя органы чувств, связь с живым мозгом? Хотя бы с помощью имплантированных электродов.
— Конечно, возможна. Иначе нельзя было бы воспроизвести личность в эквиваленте. Однако при считывании хранящейся в мозгу информации нет нужды в быстродействии.
— А если человек при смерти?
— Можно даже прозондировать мозг умершего. Конечно, если структурные изменения не зашли слишком далеко. Кстати, так было с Горном.
— Значит, диалог человеческого мозга с электронным…
— Осуществим. Я имею в виду живой человеческий мозг. А мозг умершего напоминает выключенную электронную машину: хотя ее запоминающие цепи полны информации, эта информация статична. Обесточив машину, мы исключили возможность динамики. Так и смерть обесточивает мозг, но на некоторое время оставляет клетки, словно триггеры выключенной машины — одни в положении «нуль», другие в положении «единица».
— Вернемся к живым.
— Пожалуйста. Вы говорите о диалоге с машиной. Что толку, ведь темп диалога будет задавать человеческий мозг! Мы, «призраки», — Сарп снова улыбнулся, — можем общаться между собой в тысячи раз быстрее, чем с вами.
— Выходит, живой мозг исчерпал свои возможности… — хмуро констатировал Кей.
— Пожалуй, нет. За счет внешних запоминающих устройств его информационную емкость можно увеличить.
Это также позволит вводить в мозг информацию с быстродействием машины.
— Отлично! Значит, интеллект человека можно-таки усилить.
— К сожалению, нет. Интеллект определяется не объемом накопленной информации, а способностью распорядиться ею оптимальным образом. Можно быть, простите, напичканным знаниями и проявить
