снова рассеивались на необо-зримых пространствах города, страны, планеты…
Нам же «рассеиваться» негде. Наша цель — выжить, не покидая «стадиона». И дать выжить грядущим поколениям.
Каждое последующее поколение будет слепком с нынешнего. Абсолютная стабильность — один из постулатов лооризма. Он предопределяет неограниченно долгую жизнь нашего общества.
Год назад этот постулат был для меня непререкаемой истиной. Я не замечал в нем очевидного противоречия…
Мы строим счастливое будущее. Терпим унылое настоящее ради тех, кто придет нам на смену. Мысль о них помогает терпеть лише-ния. Мы говорим себе:
«Пусть нам плохо, стиснем зубы, выдержим. Лишь бы потомки были счастливы!»
Но о каком счастливом будущем можно мечтать, если оно при-звано воссоздать настоящее? Ведь получается, что наши потомки, в свою очередь, будут страдать ради своих потомков, а те снова повторят нашу участь! И так будет продолжаться, пока существует Космополис…
Страшно от этих мыслей. Они исподволь подтачивают мою веру в идеалы лооризма. Но если я разуверюсь в нем, то буду вынужден признать правоту Урма. И что мне останется тогда: душевная пустота, осознание своей неполноценности?
А любовь Асды, разве этого мало? Наверное, все-таки мало. Иначе не было бы метаний, мучительных поисков смысла жизни, заведомо обреченных на неудачу.
Мне хотелось побыть одному, чтобы навести хотя бы видимость порядка в своих чувствах. Тянуло в потаенные уголки, где ничто не отвлекало от размышлений.
Я и раньше любил в одиночестве бродить по немноголюдным переходам. А резервные ответвления, которыми изобилует лаби-ринт Космополиса, заброшенные накопители и окраинные тупики большую часть суток вообще пустынны. Вот и сейчас я решил пробраться туда. Миновал несколько туннелей и шлюзов — они, как обычно, были открыты.
Из бокового ответвления донеслись шаги, тяжелые и частые. Видимо, человек спешил. Интересно, куда, зачем?
Случайный прохожий, возможно, и слышал мои шаги, но не оглянулся. Скорее всего, был погружен в свои мысли.
Я шел следом, не упуская его из вида. Что-то в нем меня привле-кало.
«Он же мой двойник! — сообразил я наконец. — Тоже среднего роста, в похожем комбинезоне. Идет вразвалку, чуть косолапя, — Асда передразнивала меня, копируя такую походку…»
Сходство показалось мне забавным. Ах, если бы я тогда знал, что произойдет через несколько минут!
Вскоре к нашим шагам добавились еще одни — скользящие, крадущиеся, как будто кто-то порхал по металлической палубе, стараясь не производить шума.
В проеме мелькнула и тотчас растаяла тень.
«Что нужно этому невидимке?» — подумал я в смутной тревоге.
И тут раздалось негромкое потрескивание. Сам не знаю, как я его расслышал на фоне привычного гула серводвигателей, не смолкавшего ни на минуту в любом месте Космополиса.
Двойника — я был в сотне шагов от него — окутало облако. Ка-залось, он пытается вырваться из полупрозрачного пузыря, но тот сдавливает, ломает, душит…
А я стою, парализованный страхом и неожиданностью, с ногой, занесенной для очередного, так и не сделанного, шага…
Кричать, звать на помощь было бессмысленно, хотя на моих глазах — я сознавал это — произошло убийство. Что бы я сказал сбежавшимся на крик (сомнительно, нашлись бы такие!)? Что при мне деструктировали человека? Да меня тотчас бы доставили к «вернякам»! И те, как дважды два, вдолбили бы в мою голову, что в замкнутом обществе такого не может быть, а я провокатор, если не агент Гемы, и сознательно пытаюсь дестабилизировать обста-новку, нарушить идейно-политическое единство лиги и народа.
Инстинкт заставил меня бежать без оглядки. Волна грохота следовала за мной. Казалось, металлическая палуба кричит мне вслед: «Держи его!»
К счастью, никто не повстречался на этом бесславном пути…
Я решил не посвящать Асду в свои переживания, но она сразу же догадалась, что произошло неладное.
— Какие от меня могут быть тайны?! — настаивала она.
Пришлось рассказать обо всем.
— Знаешь, что меня больше всего поразило? — признался я на-последок. — Этот несчастный был словно мой двойник, в полутьме ты бы не различила нас. Даже одет, как я!
При этих словах Асда вздрогнула.
— Ты ничего не понял! Ты так ничего и не понял…
— Что я должен был понять?
— Его убили по ошибке, вместо тебя!
— С чего ты взяла?
— Какой ужас… Какой ужас… — шептала она и гладила ме-ня по лицу мокрыми от слез руками.
И я понял, что Асда права. Кто же надумал со мной распра-виться? Только два человека могли желать моей смерти: Реут и Урм. Обоим я встал поперек дороги. Так кто же из них?
— Это сделал Урм, — сказал я, поразмыслив. — Я пришел к не-му посоветоваться насчет Реута, но, оказалось, он совсем не тот, за кого себя выдавал. Мы крупно поссорились. Я выложил все, что о нем думаю. И вот результат…
— Как ты мог такое предположить! — отстранилась Асда. — Урм не способен на убийство из-за угла! Ты так много хорошего о нем рассказывал!
— Сама же уверяла, что я наивен и доверчив. Вот и поддался обаянию Урма.
— И все же не он пытался уничтожить тебя. Вспомни о Реуте! Убеждена, убийство твоего двойника — его рук дело!
— Ха-ха! Реут трус и увалень. А вот Урм силен и ловок. Су-мел выследить меня и…
— Да нет же! Поверь моему сердцу! Ты недооцениваешь Реута! Я боюсь за тебя, Фан!
— Постараюсь быть осмотрительным, — пообещал я.
10. Эмбриональное человечество
Ясное дело, Асда ошиблась. С момента ссоры отношение Реута ко мне резко изменилось. Иногда я задаю себе вопрос: тот ли это Реут? Приветливый, предупредительный. Исчезли брюзгливые нотки в голосе, и, несмотря на преотвратную внешность, он даже стал казаться довольно симпатичным парнем.
Вот что значит поставить наглеца на место! До сих пор Реуту все сходило с рук, но я сумел постоять за себя, и какая поразитель-ная метаморфоза!
Невольно сравниваю Реута с Урмом. Урм умен, расчетлив, умеет обворожить. В его устах ложь принимает облик правды. Я и не заметил, как подпал под его влияние. И до чего же хитро он уклонялся от прямого, откровенного разговора: мол, всему свое время!
Но вот я узнал его истинную цель… Впрочем, истинную ли? Он предстал передо мной в роли идейного борца с лооризмом. А на самом деле? Не кроется ли под этим все та же борьба за власть? Не мечтает ли он, подобно Тису, стать новым «вождем и учителем»?
Тис действовал слишком прямолинейно, открыто. Ему не хва-тило ума затаить ненависть к Лоору, чтобы не вызвать подозрений.
Урм, безусловно, учел промах Тиса, надежно скрыл свое истин-ное лицо под маской преданного советника, поддакивает Лоору, льстит ему… Тьфу!
А вот Реут таков, каков есть на самом деле. Льстец и подха-лим? Но разве это можно поставить ему в вину? Разве я сам не славословил вождя? Делал это искренно, но и Реут по-своему искренен. Не скрывает
