такое… Исчезла!
— Помнишь, как я рассек тебе щеку битой, когда мы играли в сурим? — неожиданно спросил Преземш.
— Да подожди ты со своим суримом! — отмахнулся Великий Физик. -
Интересно, куда я ее задевал…
— Хорошо помню, что бил слева направо. И тебе наложили швы…
— Когда это было…
— Но шрам-то остался на всю жизнь?
— Велика беда, — сказал Великий Физик, машинально трогая левую щеку.
— Шрам должен быть на правой щеке, — подсказал Седов.
— Ну да, на правой… Что ты пристал ко мне, чего тебе надо? У меня такая неудача, а ты со всякой ерундой…
Не обращая внимания на протесты друга, Преземш распахнул на нем пиджак, прижал ухо к груди и… улыбнулся.
— Я так и думал, — сказал он удовлетворенно. — Добро пожаловать,
Павел-два!
— Какой я тебе… — завопил Великий Физик и вдруг хлопнул себя по лбу. -
Неужели… Бог мой, какой же я идиот! Неисправимый идиот! Этого же следовало ожидать! Вот тебе и Сезам!
— Думаешь, на Земле-2…
— И там, и здесь одно и то же! А я-то надеялся…
— Что добро — зеркальная инверсия зла?
— Я мечтал увидеть антипод Земли, — горестно проговорил ученый, — изначально счастливое общество, которое, в отличие от нашего, не претерпевало уродливых деформаций, не отягощалось злом… Мне хотелось чуда!!! Но Зазеркалье вовсе не страна чудес, открывшаяся перед маленькой
Алисой… Значит, можно поставить точку. И на эксперименте, и в моей теории…
— Не слишком ли спешишь, Павел? — прервал Седов. — По-моему ты упустил три обстоятельства.
— Я? Упустил? Не может такого быть! — возмутился Великий Фи-зик, но все же спросил: — Что это за обстоятельства?
— Первое. На Земле-1 ты нобелевский лауреат, а на Земле-2 — нет.
Возможно, там не было ни Нобеля, ни его премий…
— А если я просто потерял алмазную ветвь?
— Допустим. Тогда второе. Шрам на щеке ты тоже потерял? Он сам исчез, дорогой Павел-два! Похоже, не играли мы с тобой в сурим, не были школьными друзьями, а может, впервые встретились несколько минут назад. И еще: тебя подменили, Соля подменили, а космообсервер — нет. Почему?
Великий Физик схватился за голову.
— Чего-чего, а подобного не ожидал! Ты же сделал великое открытие,
Абрагам! Я открыл зеркальную инверсию Вселенной, а ты — дисторсию этой инверсии!
— Да я даже никогда не слыхал такого слова! — опешил Седов. — Как ты сказал: дис-тор…
— Дисторсия, аберрация, искривление, искажение!!! Хватит с тебя?
Постой-ка… Ты, кажется, говорил о трех обстоятельствах. И какое же третье?
— С тобой произошло то же, что и с Солем. Помнишь, ты упомянул пересадку памяти? Если так, то Сезам остался закрытым.
— Ну, Абрагам… Я-то считал, что знаю тебя! А ты вот, оказывается, каков! Быть бы тебе ученым, а не Преземшем! Считай, что возвратил мне надежду.
— Какой из меня ученый, — махнул рукой Седов. — В одном уверен: историю не переделаешь и ничего из нее не вычеркнешь. Пойми это, иначе…
Великий Физик не дал ему договорить.
— Мы в неоплатном долгу перед предками, потому что оставили их на произвол судьбы.
— Если бы это сказал кто-то другой…
— Ты посчитал бы его сумасшедшим?
Преземш начал терять терпение.
— Все, что было, давно прошло! Сегодня человечество счастливо и благополучно!
— Им от этого не легче!
— Было не легче. Но их уже нет, они — прошлое.
— Да, для нас они прошлое, укоризненно проговорил Великий Физик. — Но люди живут в настоящем. Только в настоящем! Говоришь, историю нельзя переделать? А это мы еще будем посмотреть!
— Не забыл свою школьную присказку, — улыбнулся Седов. — Уж как шокировал учителей своим «будем посмотреть»!
— Ах, если бы сбросить годы… Но, увы, я старик, и времени у меня в обрез. Фауст продал душу за молодость, домогаясь Маргариты, я бы сделал то же самое во имя науки. Мне ведь еще так много надо успеть…
— Жаль, что я не Мефистофель, — сказал Преземш.
7. Без… дель… ник…
Для Виктора Соля наступили тяжкие времена, но он не сразу осознал это.
Когда его известили о выписке из госпиталя, им завладела радость: «я свободен, наконец-то!». Ее омрачало лишь внезапное исчезновение Великого
Физика, который не счел даже нужным попрощаться с «сынком».
«Мог бы и объяснить, что к чему», — с обидой думал Соль.
Первым делом он отправился в космоцентр за новым назначением. Но на этот раз его приняли холодно, отчужденно и чуть ли не c затаенным страхом, как будто он был болен прилипчивой болезнью. Даже зеленого новичка-«извозчика» здесь так не встречали, не то что запредельного пилота высшего класса…
— Чему удивляешься? — прояснил ситуацию шеф космоцентра. — Ты ведь у нас теперь феномен. Вот люди и думают: пообщаешься с ним чуток, того и гляди, сам станешь феноменальным!
— А это плохо? — с вызовом спросил Соль.
— Чего уж хорошего!
— Выходит, я вроде прокаженного?
— Проказу вылечивают, — сдержанно сказал шеф.
— Считать себя умершим, так что ли?
— Я этого не говорил. Наслаждайся жизнью, кто тебе мешает!
— Хочу летать, — настаивал Соль.
— Мало с тобой хлопот было? Не выполнил моего приказа, погубил один из лучших космообсерверов. Под суд бы тебя, если б не прошлые заслуги. Короче, иди отсюда, мы квиты…
— Это несправедливо! Я выполнял просьбу ученых.
— И нарушил мой категорический запрет! Твердил ведь тебе: не смей сближаться с «перевертышем»! Было или нет?
— Ну, было… Зато какой научный результат! Великий Физик говорил…
— Не прячься за его спину! Приказ есть приказ. Нарушил, пеняй на себя. -
Прозвучал сигнал срочного вызова. — Это не для твоих ушей, уходи! — отрезал шеф.
Но не успел Соль выйти за ворота космоцентра, как его вернули.
— Ну и наглец же ты, Соль! До Преземша дошел!
— Да я его в глаза ни разу не видел!
— А он сейчас за тебя заступился. Как там с медициной? — спросил шеф помощника.
