достоинству. И он, воспитанный на моральных ценностях своей эпохи, не мог его не принять, хотя мозг предрекал: «тебе не победить, ты обречен и ничего не изменишь в этом проклятом мире, все останется как есть…» Соль двинулся к выходу на поле.
В этот момент на его плечо легла тяжелая рука и он услышал низкий, глуховатый голос:
— Тебя ждет славная будущность. Иди и ничего не бойся!
Соль обернулся. На него в упор смотрел человек, крепкий как гранитное изваяние, покинувшее пьедестал. Лицо человека, в морщинах, напоминавших трещины на источенном ветрами и влагой камне, могло бы внушать страх, если бы не было исполнено доброты и вместе с тем твердости, — сочетание, которое присуще только очень сильным и справедливым людям.
И такое доверие к незнакомцу испытал Соль, что выбросил из головы фатальные мысли. Когда под крики трибун он выбежал на поле, то лишь одно чувство владело им: покончить с машиной-монстром — воплощенным в металл злом.
Остальное было и впрямь как во сне. Смазанные очертания трибун, прыжки и отскоки монстра, несущийся со всех сторон рев, а на его фоне — лязг шарниров и собственное хриплое дыхание…
Затем вспышка, грохот чего-то рушащегося и… тишина.
На него, глаза в глаза, смотрит человек. Не тот, гранитный, — олицетворенная сила и доброта, — другой. С волнистыми фиолетово-седыми волосами, гладко выбритый, одетый в пуритански-строгий, застегнутый на все пуговицы серый костюм, какие, наверное, носили лет двести назад.
Великий Физик!
И сна как не бывало. Ни радости (все кончилось благополучно!), ни досады
(принял сон за явь!). Одно настойчивое стремление: скорей к Великому
Физику, он единственный, кто способен помочь…
11. Я в тебе не ошибся!
Вопреки опасениям Соля, Великий Физик откликнулся незамедлительно, словно ожидал вызова.
— Наконец-то объявился! — обрадовался он. — Приезжай ко мне сейчас же!
Как говорили в старину, одна нога там, другая здесь!
Соль не заставил себя уговаривать.
— Рад тебя видеть, сынок! — поднялся Великий Физик со своего знаменитого кресла и, распахнув объятия, шагнул навстречу. От его чопорности ничего не осталось.
Виктор был смущен.
— А я думал, вы меня забыли…
— Думал… думал… — ласково проворчал ученый. — Сам-то не догадался проведать? Особого приглашения ждал? Мне бы и впрямь тебя пригласить, да обиделся, что не даешь о себе знать. Мог бы заглянуть к старику. Ведь не на поклон же!
— Именно на поклон, — краснея, признался Соль.
— Что стряслось, сынок? — встревожился ученый. — Выкладывай, не стесняйся.
Спеша и путаясь, Соль рассказал о своих невзгодах.
— Родился правшой… Теперь левша… А рефлексы остались правши… Только перевернутые… Инвертированные, как вы говорите… Хочу повернуть ручку по часовой стрелке, получается наоборот… Мы же действуем как? Не успеешь подумать, уже сработало… Раньше — никаких проблем… Теперь все кувырком… Кончился я как пилот, понимаете?
Рассеянно внимая Солю, Великий Физик примерял к нему роль, от которой во многом зависел успех экспедиции в интракосмос, и не заметил, как тот умолк.
— Вы меня не слушаете! — огорчился пилот.
— Не просто слушаю, а с пониманием. Со мной ведь произошло то же самое.
— Вы никогда не бывали в космосе!
— Я побывал там же, где и ты. Правда, другим способом. Но результат, представь себе, такой же.
Недоумение, недоверие, надежда так явственно отразились на лице Соля, что Великий Физик от души рассмеялся, как никогда прежде.
— Не веришь? Хочешь, побожусь, что сказал правду? Случившееся с тобой в космическом полете я воспроизвел в лаборатории.
— И правое тоже поменялось местами с левым? — никак не мог поверить
Соль.
— Ну да.
— Значит, теперь у вас сердце там же, где у меня, — справа?
— Уже нет. В общем-то я не испытывал неудобств от зеркальной инверсии.
Даже приятно было сознавать себя этаким уникумом. А потом надоело.
Как-никак, всю жизнь прожил обыкновенным человеком…
— И что вы…
— Да ничего особенного. Просто повторил опыт. Инвертировался во второй раз и стал прежним.
— А мне так можно? — волнуясь, спросил Соль.
— Конечно.
— Когда?
— Да хоть сейчас, — с доброй улыбкой сказал Великий Физик.
От мысли, что помочь «сынку» — пустяковое дело, его охватило ликование, какого он не испытывал, даже совершив очередное открытие. Тогда обычно наступало «похмелье» — опустошенность, безразличие, апатия.
Великий Физик по-отцовски обнял Соля, растрепал его огненные вихры.
— Чего мы ждем? — не терпелось Виктору. — Раз уж втравили меня в эту историю, исправляйте!
Старик помрачнел, сделал шаг в сторону.
— Вот, значит, что ты думал… Ошибаешься, не я повинен в твоих бедах.
— Кто же тогда?
— Не знаю.
— Вы, и не знаете?
— Ты попал в больное место, сынок, — страдальчески морщась, проговорил
Великий Физик. — Дорого бы дал, чтобы узнать, кому все это понадобилось: и наша встреча на престонском стадионе, и зеркальная инверсия. Чувствую, здесь кроется что-то такое…
— Сверхъестественное? — подсказал Соль.
— Чепуха! Ничего сверхъестественного не бывает. Все на свете имеет материальную причину, только не всегда ее удается нащупать. Вот и сейчас: сознаю, что мы с тобой связаны в тугой узел, а кто и с какой целью нас связал, уяснить не могу. Но твердо убежден: надо не дожидаться новых событий, а поторопить их. И ты должен мне помочь.
— Помочь? — удивился Соль. — Это я рассчитываю на вашу по-мощь!
— Прости, сынок! — спохватился Великий Физик. — Сейчас еще раз пропустим тебя сквозь барьер ирреальности, и ты возвратишься в прежнее состояние.
Спустя полчаса Соль восторженно восклицал:
— Неужели я… И так просто, даже не верится… Будто ничего не было!
Значит, снова смогу летать? Бьется слева, да? Ну, послушайте! Бьется?
— Бьется, бьется! — нарочито хмурился Великий Физик, в десятый раз прикладываясь ухом к широкой груди пилота. — Говорю тебе, все в порядке!
— Буду летать, буду!
— Я тебе помог?
— Спасибо огромное, — сжал узкую старческую ладонь Соль.
