Наледь

Перед Яромиром и впрямь образовалась пустота. И тишина вокруг. Ни о чем раздумывать он не собирался, действовал исключительно по наитию, но и того оказалось довольно.

— Преступника немедленно передать в комиссию! — Самые бредовые слова и были теперь самыми верными. — Вот ему! — Инженер небрежным, высокомерным кивком указал на шествующего исправно позади Николая. — Пролетарская необходимость! Кто против — расстреливаем через одного!

Против никого не нашлось. Скрытая от посторонних глаз монтировка слишком красноречиво оттопыривала полы порыжевшего от ветхости пиджака водителя Николая. Над разгоряченными головами затухающим порывом пронеслось: «Верно! Так и надо! Им видней!» Яромир тем временем ухватил спасенного Доктора за висельную веревку и, как худого козла, потащил за собой под общий одобрительный гогот.

Бедный отставной сторож имел весьма жалкий вид. Разодранная, окровавленная рубаха, штаны, сплошь в уличной пыли и лишенные поддерживающего их пояса, оттого болтавшиеся на Докторе, будто на огородном пугале, голова в проплешинах от выдранных клочьев волос, разбитые и распухшие губы, заплывавший густой синью глаз, тоскливое удушливое сипенье, вырывавшееся из хилой груди.

— Допрыгались, уважаемый? — Яромир не выдержал, дернул несчастного вперед к себе за веревку, отчего Доктор зашатался, едва устояв на ногах. Инженер тут же устыдился собственной мстительной низости. — За что вас?

— Ссудная касса, — всхлипнул носом бывший пенсионер. — Вовсе не большие проценты. Разграбили, сволочи! Я им — об идеях частной собственности! А они мне — сами видите! Я, можно сказать, жертва произвола. — Доктор совсем раскис, еще немного — и начал бы испускать сопли.

— Дурак вы конкретный, а не жертва! — оборвал его признания Яромир. — Что же мне с вами дальше делать?.. А вот что! Возьму-ка я вас с собой!

— Куда это? — опасливо заныл Доктор, памятуя о веревке, все еще пребывавшей на его скоморошьей шее.

— Неважно. Если хотите жить — пойдете со мной! Полное содержание в дороге я вам обещаю. Как и грядущее отпущение грехов. Ну, решайте… иначе, на все четыре стороны и впредь, как знаете. Скорее всего, до следующего столба. С вашим-то языком, — предупредил испуганного процентщика Яромир.

— Да-да, конечно. Однако я в таком непрезентабельном положении, изволите видеть… — Доктор с некоторой растерянностью оглядел себя, осторожно коснулся и суровой веревки на своей шее.

— Действительно. — Яромир достал перочинный нож, перерезал постыдное вервие. — Николай, будь другом, продай мне свой пиджак. Мурза тебе новый сошьет, лучше прежнего.

Водитель Николай, недобро глядя на тщедушную особу Доктора, стащил с себя просимое:

— Отчего ж продать? Так бери. Единственно обидно, что для этой тли колорадской. Едва удержался, чтоб не плюнуть ему в харю.

В здание вокзала Доктор вступил уже свободным человеком. Держался вплотную к Яромиру, боясь покинуть пространство, на которое падала тень его спасителя. Николай, на манер телохранителя, чинно вышагивал позади. Ничем не прикрытая теперь монтировка многозначительно предупреждала окружающих о неуместности опрометчивых поступков.

Яромир, не задерживаясь возле змееподобных, гигантских очередей к обычным кассам, направился прямиком к окошку администратора. Здесь тоже колыхалась непролазная людская гуща, однако перед инженером отхлынула волнами, словно Красное море перед пророком Моисеем.

— От какой организации будете? — спросила его миловидная, полная лицом администраторша, голос ее непроизвольно дрогнул сомнением — бедняжке сразу не удалось распознать серьезность заглянувшего в ее окошко пассажира.

И то, даму можно было понять. Прямо перед ней, ясно видимый сквозь промытое разводами стекло, стоял господин. Страсть как роскошно одетый, да еще вдобавок умопомрачительное сиреневое пальто, небрежно перекинутое через изящно согнутую в локте руку. За ним возвышалась грозная фигура явного пролетария, вооруженного хоть и не булыжником, но предметом не менее смертоносным. Подле господина суетился интеллигентного вида босяк, заботливо опекавший солидный кожаный чемодан, видимо, багаж своего шикарного хозяина. Застывшие в боязливой растерянности прочие очередники безропотно взирали на очевидное барское хамство.

— Организация «Конец света», — степенно озвучил название Яромир.

— А-а, вы анархисты, — отозвалась с некоторым облегчением упитанная административная дама.

— Мы контранархисты, — с угрозой в голосе осадил ее инженер.

Из-за его спины подал зловещую реплику и водитель Николай:

— Да. Мы в контрах с анархистами. Выходи, проверишь!

Дама за окошком сконфуженно заерзала на служебном стуле:

— Пожалуйста, пожалуйста. В каком направлении отбываете? — Ей, казалось, весьма не терпелось спихнуть опасных пришельцев в какую угодно часть земли, лишь бы подальше от родимого города.

— В Армавир, — коротко сказал инженер в переговорное устройство.

— С одной пересадочкой, в Курске, на проходящий скорый. Сейчас я вам выпишу спальный вагон, отправление через сорок минут.

— Хорошо. — Яромир пренебрежительно бросил в выдвинувшийся кассовый лоток несколько пятитысячных купюр. — Два билета. Сдачу оставьте себе.

Потом он поворотился к водителю Николаю:

— Ну, с богом!

Около полуночи задребезжал входной звонок. Хозяин крошечной квартирки, благообразный худой старик, кряхтя от усилий, поднялся с дивана, нетвердой поступью направился в коридор открывать. Близкий этот путь занял у него довольно времени — застарелый радикулит давал о себе знать. Незваный гость или гости во множественном числе уже настойчиво колотили в хлипкую, некрашеную фанерную дверь.

— Сейчас, сейчас, — нисколько не раздражаясь на бестактное нетерпение, успокоил визитеров старик.

В темном, ничем не освещенном проеме возникли три высоких, стройных силуэта:

— Вы будете гражданин Канцуров Игорь Иванович?

— Вне сомнения, это я, — миролюбиво ответил старик и улыбнулся, хотя его доброжелательное сморщенное лицо совершенно не было видно в темноте.

— Собирайтесь. Именем Казачьего Княжества Кубанского! Вы арестованы! — отчеканил звонкий молодой голос.

КОНЕЦ ПРЕДПОЛАГАЕМОЙ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Список главных универсалий прилагается (на момент нынешнего состояния):

Волгодонский Ахмет Меркулович — государство и его право;

Лубянков Эдмунд Натанович — закон и самостийный порядок;

Лубянкова Белла Георгиевна — война, как она есть;

Клещеев Константин Константинович — смерть-матушка (в мужском роде);

Гаврилюк Анастас Владимирович — время, которое никого не ждет;

Двудомный Морфей Ипатьевич — церковь без опиума, но для народа;

Калабашко Матрена Карповна — политика мимо силы;

Калабашко Анна Карповна — коррупция проституции и проституция коррупции;

Царьградский Лука Раблезианович — партийное рулевое неустройство;

Чуркина Авдотья Ивановна — народ;

Чуркин Василий Петрович — и его, то есть народа: воля;

Чуркина Майя Васильевна — заповедная мечта народа о воле;