все объяснил, и мы решили пойти навстречу. К тому же это будет гораздо лучше и для вас. Не так ли?
— Да, наверное, — почти с сожалением произнес он.
— Не понял, — в разговор опять вмешался Шеф — а почему так кисло? Что-то я не узнаю прежнего оберлейтенанта Маера. Неужели ты сможешь просто так вот отказаться от неба?
— Я тоже, — поддержал его Кюстер.— Надеюсь, вы не берете в голову ту болтовню, которой вас кормил тот докторишка? — произнося эту фразу, он ткнул пальцем куда-то на восток, хотя госпиталь находился совершенно в противоположной стороне.
— Они же совершенно другие люди. Вы бы видели, майор, их главного… — Последняя фраза была адресована Шефу.
— Да, я помню, вы мне рассказывали про этого типа.
— Рассказывать о нем мало, такое надо видеть.
Стук в дверь и последующее появление посыльного с пакетом прервало их разговор. Вскрыв донесение и ознакомившись с содержимым, Кюстер заметно посуровел.
— Не принимайте скоропалительных решений, о которых потом будете жалеть. — После непродолжительной паузы он опять обратился к Карлу. — В лазарет мы вас не положим, там и без вас плюнуть негде. Так что отлеживаться будете в своем бунгало до отправления на дальнейшее лечение. Можете идти, я вас больше не задерживаю.
Выйдя из штаба, Карл прямо возле входа наткнулся на группу офицеров, среди которых были Клаус и Рихард. Не успев поздороваться, его тут же завалили целым ворохом вопросов, быстро отвлекая от неприятного разговора с Кюстером и возвращая прежнее настроение жизнерадостной беззаботности.
— Ну и что ты обо всем этом думаешь, Густав?
Кюстер стоял возле окна, наблюдая за своими подчиненными, стоящими недалеко от штаба.
— Мне кажется, что это все временно. Сам вспомни, что было, когда тебя сбили в Испании. Ему сейчас не легче.
— Но он же не попал в плен к большевикам, как я.
— Сама авария и без плена, это уже большой стресс.
— А если доктор все же окажется прав, и он действительно больше ни на что не годен?
— Ну, мы в любом случае ничего не теряем. Тогда его спишут на землю и ломать голову над судьбой бедняги Маера будет кто-нибудь другой. Вот и все. А пока это не выяснилось, мы должны бороться за него до последнего. У этого парня отличный потенциал. Из него может получиться настоящий ас. А тот факт, что все новые кадры к нам поступают из летных школ с не более чем семичасовым налетом, где их, кроме как взлету и посадке, ничему не учат, делает Маера просто незаменимым.
— У нас в стране незаменимых нет.
— Н-е-т … Да, ты прав. Пока нет. Но если эта чертова война продлится еще хотя бы год, то их точно уже не будет. И у нас останутся только одни молокососы, которые при боевых действиях выдерживают один, ну, максимум два вылета… На Востоке наши лучшие пилоты гибнут, как мухи, а сюда мало того, что присылают один необстрелянный мусор, так еще норовят с нас что-то спросить. Да что я тебе все это рассказываю! Ты же и сам видел, что за пополнение к нам прибыло.
— Ты возьмешься за него?
— Да, только если меня самого к полетам допустят, — последние слова Шеф произнес с легкой иронией.
— Ну, насчет этого можешь не беспокоиться. Тебе в этом плане ничего не грозит.
— Вот и славненько, будем считать, что с парнем уже все решено. Еще ни разу я не терпел неудачу, если за что-то брался всерьез.
— За это я не волнуюсь, ты своего добьешься. Меня больше беспокоят медики. Ведь они могут сделать то, что не удалось до этого англичанам, американцам и русским, вместе взятым.
— Что-нибудь придумаем, у нас еще много времени.
— Проходи, это твой пентхауз, — произнес проводник Карла, любезно открыв двери бунгало.
За всю дорогу Карл почему-то так и не узнал его имени, хотя, скорее, просто не запомнил, ведь тот был из числа офицеров, с которыми его недавно познакомил Клаус. Впрочем, этот казус нисколько не помешал болтать с ним всю дорогу, как со старым приятелем.
Подойдя к письменному столу, Карл взял верхнюю книгу в старинном кожаном переплете, на лицевой стороне которой было только имя автора — Гете.
— Всегда мечтал почитать его в оригинале, — попытался пошутить он. Но, кроме глубокого недоумения собеседника, эта глупость ничего не вызвала.
— А где сейчас Хельмут, ты не знаешь? — тут же попытался перевести разговор в другое русло Карл.
— Хельмут? Это тот, кто живет с тобой? — переспросил его собеседник, указывая в сторону фотографии на стене, где был изображен Отто в окружении всего семейства.
— Нет, это Отто. А мне нужен… — Карл замялся, не зная как одному незнакомому человеку составить описание другого, не менее незнакомого человека. Со стороны это чем-то напоминало разговор слепого с глухим.
— К сожалению, — смутился тот, — я еще не всех здесь знаю. Правильней даже будет сказать, что я, кроме Кюстера, Бренеке и пилотов нашего штаффеля, вообще никого не знаю.
— Вот так новость, — изумился Карл. — А я-то думал, что мы с тобой уже триста лет знакомы.
— Извини, что не предупредил, — начал было извиняться тот.
— Да ладно, проехали. Ты же не виноват, что у меня «крыша течет».
«Забавная история, но это мне даже на руку. Вскоре о ней узнает вся база, и я надеюсь, что мне после этого будут задавать меньше глупых вопросов. Хотя все может быть и с точностью наоборот». Карла ввели в заблуждение его лейтенантские погоны, из-за чего он моментально определил «проводника» в старожилы полка, ведь все вновь прибывшие были в звании оберфельдфебелей и выглядели значительно моложе.
— И давно ты здесь? — спросил Карл, заваливаясь прямо в обуви на первую попавшуюся койку.
— Да нет, пятый день.
— А до этого где служил?
— На Востоке.
«Вот тебе на. Такой „хороший“ человек. Дорогу мне показал. Беседу мило поддерживал, а оказывается, он сволочь».
— А где именно, если не секрет?
— Под Краковом, — произнес тот, слегка покраснев и опустив глаза.
«О-о-о, так ты, оказывается, настоящий герой. Аж под Краковом служил», — от нахлынувшей радости Карл чуть было не выпалил тому все это вслух. Но, к счастью, вовремя успев остановиться, не обидел на радостях человека. Ему с лихвой хватило Гете и фразы о «протекающей крыше», после которой он до сих пор извилинами шевелил, пытаясь рационально все осмыслить.
— А дальше на Востоке бывать не приходилось?
— Мне нет. Но ты, я слышал, целые полгода воевал в России с большевиками. Расскажи, как там?
Своим резким переводом разговора собеседник завел Карла в тупик. Теперь он слегка побледнел, не зная, что соврать. К счастью, через мгновение к нему пришло озарение.
— Я бы с радостью, но, к сожалению, ни черта не помню.
— О, извини. Я никак не привыкну…
— Я, честно говоря, тоже.
