этому, очень скоро он стал забывать о цели их встречи.
— Ну, на этом мы и остановимся, — первой прекратила все это она.
Карл не стал ее удерживать, зная, что делать это практически бесполезно, и к тому же опасно.
— У тебя в нагрудном кармане лежит инструкция.
— Ну, я так и знал, что ты опять фокусами занимаешься.
— Это ты должен выполнить сегодня вечером и передать завтра вместе с тем материалом, который подготовил.
— Ну, это вряд ли. Я сейчас еду на станцию, сопровождать груз. И вернусь поздно ночью.
— Что за груз?
— Почта.
— Жаль, знать бы заранее, можно было бы…
— Никаких «можно было бы». Я еду не один, и этим всем сказано.
— Ну, один, не один, это не проблема. На дороге сейчас всякое случается, — она как-то странно улыбнулась, не давая понять, шутит или говорит серьезно. Карл же, в свою очередь, всем своим видом старался показать, что он совершенно не разделяет этого веселья или того, что за ним скрывалось.
— Ох, и не нравится мне эта твоя дружба с «арийской братией». Может, ты нам всем головы морочишь? А я тебе, наивная, верю, как дура последняя.
— Ты бы об этом лучше думала, когда благодарности получаешь за мои данные.
— Да, информацию ты приносишь ту, что надо, без мусора. Но в нашем деле и не такое бывает. А что касается благодарности, то я не ради нее работаю.
— Приятно слышать. Первый раз в жизни вижу человека, который трудится безвозмездно. Жаль только, я не такой. Кстати, когда, наконец, вы переправите меня в обещанную Швейцарию? Или ты мне снова ответишь.
— Еще не время.
— Я так и знал. Ты хоть отговорку смени.
Мелен перестала улыбаться, опять скрываясь за маской безразличия ко всему окружающему.
— По этому делу, конечно, тоже ничего не прояснилось?
Карл, не решаясь назвать «дело» вслух, многозначительно качнул головой. Как будто оно имело еще большую секретность, чем то, что прозвучало раньше.
— Почему же — прояснилось. Только я вот не знаю, поможет ли оно тебе.
— Так чего ты молчишь? Рассказывай, давай.
— Сейчас не время и не место, потерпи до завтра.
— Какое, к черту, завтра! Я уже пятый месяц живу в этом кошмаре. А ты мне предлагаешь ждать еще целые сутки.
— У тебя нет выбора. В противном случае ты вообще ничего не узнаешь.
— Но.
— Никаких «но». Я не могу об этом говорить, когда вокруг народу больше, чем на ярмарке.
— А про… — Карл остановился на полуслове, чуть не сказав о том, о чем лучше молчать, — дело, значит, можешь.
— Про дело могу, а про это — нет. И давай закончим эти препирательства. Проводи меня лучше до машины. Мне уже пора. Завтра встречаемся в половине седьмого на базарной площади возле табачной лавки. И постарайся не опаздывать, как в прошлый раз. Договорились?
— Договорились, если наш автобус опять по дороге не сломается. Кстати, а где твой шофер? Неужели он тебя отпустил ко мне одну?
— Во-первых, у нас всех отпускаю только я. А во-вторых, зря ты его так не любишь. При всех своих недостатках он очень честный, преданный и порядочный человек.
— Ага, я до сих пор забыть не могу его «порядочность». Вот только честным это назвать как-то язык не поворачивается.
Карл указал пальцем на шрам, который у него не так давно появился над левой бровью.
— Ты все об этом? С другой стороны, все могло закончиться гораздо хуже. До сих пор ума не приложу, как тебе удалось меня переубедить?
— Виной всему мое врожденное обаяние.
— Да в вас «обоих» этого хоть отбавляй.
Одарив Карла дежурным поцелуем, она села за руль автомобиля, после чего, включив двигатель, поставила его на холостой ход.
— Я надеюсь на твою пунктуальность завтра, ты обещал. А то, что я передала сегодня, подготовь к следующему разу.
— Хорошо, постараюсь.
Наклонившись к крылу автомобиля, Карл попытался снять налипший ком грязи. И тут в мутном отражении зеркала показался знакомый силуэт в сером пальто, с собранными в хвост белокурыми волосами.
Карл обернулся, на что незамедлительно последовала реакция девушки. Она быстро зашагала к перекрестку, возле которого стоял небольшой санитарный фургон и два грузовика. Карл ускорил шаг, и вскоре ему пришлось почти бежать за ней. С детским упрямством она все больше ускоряла темп при каждом его новом окрике, так что нагнать ее удалось только у самого перекрестка. Схватив за руку, он резко повернул ее лицом к себе, при этом чуть не получив увесистую оплеуху.
— Убери от меня свои грязные руки, я больше не хочу тебя видеть, — лицо Хильды было мокрым от слез. Губы слегка дрожали. А большие карие глаза блестели, излучая боль и страдание вперемешку с презрением и яростью.
— Дай я все объясню.
— Все что мог, ты уже объяснил.
Хильда попыталась высвободиться из крепкого захвата, но у нее ничего не вышло. Не сдаваясь, она продолжала предпринимать все новые и новые попытки, и, воспользовавшись последним шансом с неимоверной силой, резко дернула руку на себя. Влажная от моросящего дождя, кисть проскользнула по ладони Карла, и он на мгновение ощутил острую, режущую боль. Ладонь инстинктивно сжалась в кулак. Но кровь от этого меньше идти не стала, продолжая тоненькой струйкой стекать на мокрый гравий.
Хильда хотела побежать дальше к машине, но вид крови остановил ее. Медленно открыв свою ладонь, она кинула какой-то серый предмет к его ногам, попав им как раз в то самое место, куда капала кровь.
— Это тебе. Подарок, — произнесла она на изумление спокойным голосом. — Надеюсь, ты не истечешь кровью, пока дойдешь до санчасти. Вот приложи это, он чистый, — в ее руке появился маленький, клетчатый платочек. — Прижми сильнее.
Повернувшись, она уверено направилась к фургону, а Карл, подняв пораненную руку с уже побагровевшим платком, хотел было ее окликнуть. Но, осознав бессмысленность слов, тут же отказался от этой затеи. — «Лучше потом».
Водитель завел двигатель, и фургон, потихоньку набирая обороты, стал медленно растворяться в вечернем тумане, удаляясь все дальше и дальше, пока красные габариты огней вовсе не исчезли в непроглядных сумерках.
Тем временем, завизжав тормозами, рядом с Карлом остановилась машина Мелен. Опустив стекло, она протянула ему свой белоснежный платок.
— Спасибо, у меня уже есть, — процедил сквозь зубы он.
Но Мелен, ничего не говоря, по-прежнему продолжала держать платок в вытянутой руке, при этом едва заметно указывая на левую щеку. Наконец догадавшись, Карл провел рукой по лицу, тут же обнаружив причину ее заботы. На щеке оказалось ничто иное, как след алой помады
— Ну, я и осел.
— Не огорчайся сильно на этот счет. Вам мужикам это свойственно.
— Ты знала, что она здесь, поэтому и вела себя так?
— Нет, ну что ты. Откуда ж мне было знать? — изображая невинность на лице, произнесла она.
— До завтра, милый, — утопив в пол педаль акселератора, Мелен быстро пропала из виду, оставив
