— Да что с ней будет? Сидит себе дома, очаг бережет, — при упоминании о жене переживания за сына сменились легким безразличием.
— Пишет, правда, что и в Берлине сейчас тоже неспокойно. Авианалеты происходят по несколько раз на день. Кстати, я к тебе приехал именно по этому поводу.
— То есть? Какое я имею отношение к бомбардировкам Берлина? — на его лице возникло неподдельное изумление. Ход мысли доктора Лансена явно завел его в тупик.
— Ну, не к бомбардировкам именно, а к людям из этой «отрасли», если можно так выразиться. Помнишь, перед той летней кампанией на Курском выступе ты присылал ко мне летчика на обследование? У него была контузия второй степени с признаками амнезии.
После небольшой паузы доктор Кох утвердительно качнул головой.
— Да, у него было проникающее ранение плеча и растяжение обеих лодыжек. Его фамилия, если я не ошибаюсь, Меер, нет, Маер. Точно, Маер.
— Да, да, да, именно он.
Доктор Лансен, склонившись над портфелем, извлек лист бумаги с множеством резолюцией в левом верхнем углу и, быстро пробежав по документу глазами, протянул его доктору Коху.
— На, полюбуйся.
Не торопясь, вытащив очки из футляра, тот быстро ознакомился с содержимым документа.
— Ну и как тебе это?
— Что за бред? — произнес вместо ответа доктор Кох, возвращая бумагу Лансену. — Им там, что, заниматься больше нечем? Впервые вижу такую дурь.
— Вот, вот. А представляешь, как я «обрадовался»? У меня сегодня должны были быть три операции, я уже не говорю обо всем остальном. И вместо этого мне приходится рыскать по этой глуши в поисках непонятно кого. Его, видите ли, без разрешения медкомиссии допускают к полетам. Вот и посылали бы эти бумажки их начальству. Пусть у них головы болят, если он такой особенный.
В соседней комнате что-то со звоном разбилось и, судя по характерному звуку, в самые что ни наесть вдребезги. У доктора Коха тут же возникло тревожное предчувствие, что это был предсмертный зов его любимого фарфорового сервиза на четыре персоны, который он повсюду возил с собой в напоминании о доме.
— Хильда, я надеюсь, это был не сервиз? — с угасающей надеждой в голосе спросил он.
— Мне очень жаль, герр доктор. Я случайно. — прозвучал в ответ едва слышный, растерянный голос.
— Вот черт.
— А я к тебе приехал вот по какому поводу, — не унимался со своими проблемами доктор Лансен. — Мне нужно, чтобы ты выделил человека, который смог бы указать дорогу до этой самой части. Как ее там? А вот, I/JG 26.
— Где же я тебе такого следопыта найду? Лично я понятия не имею, где этот аэродром находится. Впрочем, как и все остальные.
Хотя водители могут знать, но они приедут только под вечер. Даже не знаю, как тебе помочь.
— Герр Кох, можно я покажу дорогу? — Откуда-то сзади раздался взволнованный голос Хильды. Она стояла в дверях, нервно пытаясь сложить две половинки, на которые раскололась одна из чашек. В ее глазах читалось безудержное отчаяние, которое не смог выдержать даже доктор Кох со своими стальными нервами.
— Да, конечно, — после легкой заминки произнес он, — а вы точно знаете, где это находится?
Ее утвердительный кивок был лучше любого убедительного ответа.
— Ну, раз чая сегодня не будет, тогда в путь, — произнес доктор Лансен, поднимаясь с дивана. — После обеда мне еще надо заскочить в Вийе-Бокаж.
Незаметно прошмыгнув в ангар, Хельмут и Карл пристроились позади столпившихся у самого входа техников. От их комбинезонов исходил характерный запах машинного масла, авиационного керосина и еще бог весть чего, делая долгое нахождение рядом попросту невыносимым. Впрочем, самим техникам на это было глубоко наплевать. Ведь для них этот запах уже давно стал чем-то обыденным и незаметным, и им искренне было непонятно, чем он так раздражает окружающих.
— Так, у техников вопросы есть?
— Нет, — после небольшой паузы ответил их начальник майор Гуденгаст.
— Тогда свободны, — продолжил Бренеке. — Через 32 минуты вылет. Все машины должны быть в полной боевой…
— Все по местам, — продублировал команду майор. И вся «масса» в черно-зеленых комбинезонах с легким гомоном направилась к выходу. — Старшие групп доведите распоряжение господина оберста до своих подчиненных. И не забудьте о прерывателях. Каждую машину я буду принимать лично.
— Да, проваливайте, господа, проваливайте, — морща нос, напутствовал их Хельмут, — без вас здесь будет значительно легче дышать.
По мере их выхода в ангаре становилось все просторнее. Вскоре в помещении осталось только человек двадцать пилотов, сидящих в раскладных креслах напротив большого деревянного стола, за которым, кроме Кюстера и Бренеке, находились медик Липерт и начальник метеослужбы хауптман Весредау.
Бегло пробежав взглядом по присутствующим, Карл к своему изумлению обнаружил человека, который, по его убеждению, никак не должен был здесь находиться. Чувство ненависти вдруг резко сменилось глубоким удивлением и окончательным непониманием происходящего.
— «Неужели я и здесь просчитался?» — тут же подумал он.
Отто спокойно сидел в третьем ряду и о чем-то беззаботно перешептывался с Клаусом. По пышущему внешнему виду трудно было сказать, что у него проблемы с кровяным давлением.
— А, вот и вы. Как раз вовремя, — заметил их Шеф. — Хольцер, вы заступаете во вторую штурмовую группу вместо лейтенанта Губера.
— Губера? — вместо Хельмута переспросил Карл.
— Да, Губера. Ему стало плохо, и прямо на инструктаже он потерял сознание. От переутомления, наверное.
— «Знали бы вы, от чего он переутомился», — тут же про себя парировал Карл.
— Поэтому вместо него пойдете вы, Хольцер. Молодых я брать не могу. Мы их за неделю даже «обкатать» не успели, а задание слишком ответственное. Свой наряд можете сдать Маеру.
— Есть, — тут же козырнул Хельмут.
На его лице сияла счастливая улыбка, как будто сейчас его отправляли не в бой, а в долгосрочный отпуск, и из-за этой самой улыбки Карлу стало еще больше не по себе.
— Не переживай ты так, в столовой еще никто не умирал. Это я тебе как «ветеран» говорю. На, держи, — достав из кармана большую столовую ложку из нержавеющей стали, он впихнул ее в руку Карла. — Наряд сдал. — После чего, дурачась и изображая строевой шаг, направился в сторону ближайшего свободного стула.
— Маер, можете идти, — небрежно кинул Шеф, ставя точку под проделанной рокировкой.
— А для тех, кого с нами не было, повторяю. Второй штаффель работает в прикрытии. Радиопозывной «Белая команда». Истребителей противника не ожидается, но вполне вероятно, что они пошлют ближнее сопровождение. Так что будьте начеку. Первый и третий штаффель работают по бомбовозам. Радиопозывной, соответственно, «Черная команда». По предварительным сведениям разведки, будет три волны, общей численностью в 200—250 единиц. Цель их налета, предположительно, Реймс, Компьен и электростанция в Поршвиле. Но главный удар должен быть нанесен по Алансону. Они думают, что сегодня туда должен прийти состав с 17-й бронетанковой «гренадерской» дивизией «SS». Но вместо этого их будет ждать радушный прием наших зенитчиков. — По классу прокатился одобрительный ропот и едва
