этот период не менее двенадцати местных лет, а бомбардировки обещают быть такой силы, что какое-либо эффективное противодействие им не представляется возможным. Единственный способ – зарыться поглубже в землю и переждать. Но и в этом случае нет гарантий, что наша цивилизация уцелеет. Вспомните, что в свое время случилось с высокоразвитыми предками «низких», от которых мы получили и у которых переняли, а затем развили массу технических достижений. Они зарылись в землю и в результате погибли. То же самое может произойти и с нами, если мы повторим их ошибку. Но нет, прятаться и пережидать мы не станем. Наоборот. Мы нанесем удар первыми, вернем себе родину, отвоюем жизненное пространство и поведем за собой остальное человечество, погрязшее в навозной жиже потребительства и конформизма, к новым мирам и новым победам! И еще, не менее важное. Пока наш космофлот в Солнечной системе, у Земли и на Земле будет самоотверженно вести борьбу и решать чисто военные задачи, весь наш народ здесь, на Новой Германии, сплотившись в едином благородном трудовом порыве, построит новый космофлот! Способный за относительно короткое время перебросить всех настоящих людей и тех из «низких», кто решит последовать за нами, на Землю. Это невероятно трудная задача, но я верю, что мы справимся. Помните, никогда Господь не помог ни одному лентяю или трусу, он помогает только тому народу, который хочет помочь себе сам. Всегда помните об этом. И тогда, уверен, мы преодолеем все трудности, и победа будет за нами!»
При этих, заключительных словах вождя, как всегда, мурашки побежали по коже Эрики, и сладко замерло сердце.
«Да, – подумала она, – как это верно. Господь не помогает лентяям и трусам». Что ж, в роду Эрики Ланге не было ни тех, ни других, и очень скоро она докажет это на деле.
Запись кончилась, экран погас, и тут же пропел сигнал на личном коммуникаторе.
– Лейтенант Ланге слушает, – с особым, еще не приевшимся удовольствием, произнося слово «лейтенант», откликнулась она.
– Эрика, ты где? – в голосе Белинды Фишер слышится явное нетерпение.
«Как хорошо все-таки, что Белинда тоже участвует в этом походе вместе с группой ученых и гражданских специалистов, – мельком думает Эрика. – Лучшая подруга как-никак и даже почти любовница, с детства вместе», – а вслух говорит:
– Что значит «где»? У себя в каюте, где же еще.
– В каюте она! – восклицает Белинда. – И что ты там делаешь до сих пор, платье примеряешь вместо формы? В жизни не поверю. Тут уже веселье вовсю, а она в каюте.
– Какое весе… ой! – Эрика смотрит на дату и время и немедленно вспоминает, что как раз на сегодня назначена грандиозная совместная пьянка летного состава и приглашенных гражданских специалистов. Последние, в основном, женского пола. Что совершенно понятно, учитывая, что среди пилотов женщин все-таки маловато. Несмотря на то, что корабли они, как было уже замечено, водят лучше.
Пьянка намечалась в ознаменование близкого выхода из гиперпространства и прибытия в Солнечную систему и была категорически запрещена командиром линкора «Эрих Хартманн» оберстом Карлом Хейнцем. А потому должна была состояться в обязательном порядке.
Как она могла об этом забыть?
– Сейчас буду, – бормочет она в коммуникатор. – Извини. И спасибо, что позвонила.
Эрика отключается, вскакивает с койки и лихорадочно кидается к шкафу. Зеркало на дверце отражает ее сексуальную фигуру. Длинные ноги, небольшая, но чертовски соблазнительная грудь, плоский живот, короткие густые, цвета спелой пшеницы (созревшей на полях южной Вестфалии!) волосы, темно-голубые, удивительно ясные глаза и веснушки. Губы, правда, подкачали – слишком пухлые для сурового пилота «космического» охотника. Но зато под левой ключицей имеется теперь самый натуральный боевой шрам. Особенно хорошо смотрится на загорелом теле. Жаль, смотреть пока некому, но кому надо и так знают.
Быстро, словно по тревоге, Эрика надела чистую и выглаженную Тарсой полевую форму, кокетливо- лихо сдвинула набок пилотку, несколькими движениями подкрасила губы, подмигнула сама себе и покинула каюту.
Спиртное на Эрику практически не действовало, ее организм обладал врожденной способностью быстро перерабатывать алкоголь, а посему споить еще недавно обер-фельдфебеля, а ныне лейтенанта Эрику фон Ланге было практически невозможно. Хотя многие пытались. По этой же причине она всегда охотно участвовала в общих пьянках – лестно было выглядеть в глазах товарищей лихим пилотом, наравне с парнями умеющим не только виртуозно управлять «космическим охотником», но и лить в себя рюмку за рюмкой, не пьянея. К тому же употребление крепких и не очень спиртных напитков по любому мало- мальски значимому поводу было в традициях еще пилотов люфтваффе, и те, кто умел стойко держать алкогольный удар, неизменно пользовались дополнительным уважением среди коллег.
Незаконное возлияние, как всегда, устроили в запасном ангаре. Очень это было удобное место для всяких подобных мероприятий, поскольку высокое начальство сюда заглядывало крайне редко. А в случае, если бы надумало заглянуть, специально оставленный у монитора внешнего слежения наблюдатель вовремя сообщил бы о приближении нежелательных гостей, дабы можно было быстро и незаметно ретироваться через запасной выход.
Появление Эрики собравшиеся встретили одобрительными возгласами. Она немедленно была усажена за стол – как раз между лучшей подругой Белиндой и командиром ее эскадрильи Гансом Шефером. При этом комэск сунул ей в одну руку стакан со шнапсом, а заботливая Белинда в другую – бутерброд с маслом и колбасой.
– Тост! – потребовали от нее.
– За нашу победу! – недолго думая, провозгласила Эрика. – Пусть умрут враги, пусть живут друзья!
И махом осушила стакан.
Собравшиеся не отстали.
Эрика закусила бутербродом и огляделась. Судя по общей, довольно сдержанной атмосфере, опоздала она не сильно.
– Давно начали? – наклонилась Эрика к Белинде.
– Нет, – помотала та головой, – мне даже никто еще ни одного недвусмысленного комплимента не сделал. Не говоря уже о том, чтобы залезть под юбку. Скучища.
– Ну, это у нас быстро, – утешила подругу Эрика. – Еще пара кругов, и господа пилоты заметят, что на тебе юбка. То есть они давно заметили, только виду не подают. Пока.
– Надеюсь! – воскликнула Белинда с вызовом и, слегка понизив голос, добавила: – Веришь, за весь этот долбаный поход никого не трахнула.
– Я тоже, – улыбнулась Эрика.
– Что? А, ну для тебя-то это в порядке вещей, уж извини. А я? Прямо даже беспокоиться начинаю.
– Не беспокойся. Глянь, какие орлы вокруг. Только свистни – любой мигом прилетит. Топорща перья и все остальное.
– Это только так кажется, – со знанием дела зашептала Белинда. – А на деле сразу возникает масса дурацких препятствий и предрассудков.
– Например?
Белинда отставила стакан и принялась загибать пальцы:
– Или верный и глупый женатик, или вот-вот собирается жениться, или проблемы с потенцией, или просто какой-нибудь восторженный дурак, с которым неинтересно, или, наоборот, хам, наглец и типичный солдафон. А я девушка нежная, как ты знаешь. Ко мне подход нужен.
– Погоди. Ты же сама только что сказала, что никого пока здесь не поимела. Ты. Не тебя. При чем здесь подход к тебе, если мы говорим о твоем подходе к кому-то?
– Ничего ты не понимаешь. Даже когда инициатор ты, подход все равно к тебе. Ясно?
– Нет.
– Вот поэтому ты и одна до сих пор. Ладно, подруга, не переживай. Природа возьмет свое, никуда не денется. Давай лучше выпьем.
– Давай. За что?
– За природу. Которая всегда берет свое.
Они выпили за природу.
Постепенно застолье набирало силу. Живым блеском умылись глаза, громче, уверенней зазвучали
