Те росы помню я! Не спал Я, грезя под напев ненастья, Вкушая адское причастье; А молний свет был в полночь ал; И тучи рвал, и их знамена, Как символ власти вековой, Теснились в высоте; но вой Военных труб, но буря стона Кричали в переменной мгле О буйных битвах на земле. И я, ребенок, — о, безумный! — Пьянея под стогласный бред, Свой бранный клич, свой клич побед, Вливал свой голос в хаос шумный. Когда мне вихри выли в слух И били в грудь дождем суровым, Я был безумен, слеп и глух; И мне казалось: лавром новым Меня венчать пришел народ. В громах лавины, в реве вод Я слышал, — рушатся державы, Теснятся пред царем рабы; Я слышал — пленников мольбы, Льстецов у трона хор лукавый. Лишь с той поры жестокой страстью Я болен стал, — упиться властью, А люди думали, она, Та страсть, тирану врождена. Но некто был, кто, не обманут Мной, знал тогда, когда я был Так юн, как полон страстных сил (Ведь с юностью и страсти вянут), Что сердце, твердое, как медь, Способно таять и слабеть. Нет речи у меня, — такой, Чтоб выразить всю прелесть милой; С ее волшебной красотой Слова померятся ли силой? Ее черты в моих мечтах — Что тень на зыблемых листах! Так замереть над книгой знанья Запретного мне раз пришлось; Глаз жадно пил строк очертанья… Но буквы, — смысл их, — все слилось В фантазиях… — без содержанья. Она была любви достойна; Моя любовь была светла; К ней зависть — ангелов могла Ожечь в их ясности спокойной. Ее душа была — что храм, Мои надежды — фимиам Невинный и по-детски чистый, Как и сама она… К чему Я, бросив этот свет лучистый, К иным огням пошел во тьму! В любовь мы верили, вдвоем, Бродя в лесах и по пустыням; Ей грудь моя была щитом; Когда же солнце в небе синем Смеялось нам, я — небеса Встречал, глядя в ее глаза. Любовь нас учит верить в чувство. Как часто, вольно, без искусства, При смехе солнца, весь в мечтах, Смеясь девической причуде, Я вдруг склонялся к нежной груди И душу изливал в слезах. И были речи бесполезны; Не упрекая, не кляня, Она сводила на меня Свой взгляд прощающий и звездный. Но в сердце, больше чем достойном Любви страстей рождался спор, Чуть Слава, кличем беспокойным, Звала меня с уступов гор. Я жил любовью. Все, что в мире Есть, — на земле, — в волнах морей, — И в воздухе, — в безгранной шири, — Все радости, — припев скорбей (Что тоже радость), — идеальность, — И суета ночной мечты, — И, суета сует, реальность (Свет, в коем больше темноты), — Все исчезало в легком дыме, Чтоб стать, мечтой озарено, Лишь лик ее, — и имя! — имя! — Две разных вещи, — но одно!
