мало кому известно.
Лайза взглянула на тётю Бекки, та задумчиво посмотрела на неё, а потом сказала:
— Мне кажется, я знаю почему у тебя самые лучшие данные, девочка. Я думаю, что ты достаточно выросла, чтобы узнать это. Конечно лучше бы тебе это рассказала сама Фелиция, но раз уж она не решилась...
— О чём вы, тётя Бекки? — спросила, заинтригованно, Лайза.
— Милая, ты знаешь — кто твой отец?
— Отец? — удивлённо переспросила Лайза. — Наверное кто-то из мальчиков из её андрена[1]... Вы что-то знаете, да?
— Да, милая, — проговорила тётя Бекки чуть тише, — я случайно об этом узнала. Тебе тогда было три с половиной года. Мы в тот раз впервые поссорились с твоей матерью. Она требовала, чтобы я держала тебя в строгости и приучала к дисциплине. Я же убеждала её, что от детей твоего возраста невозможно добиться ничего подобного, что это просто сломает твою психику! Она не воспринимала ничего из того, что я ей объясняла, мы долго спорили, а в конце, она, в запальчивости, произнесла: «Если её не держать в узде, то эта непослушная девчонка вырастет в такую же огромную проблему как и её упрямый отец- отступник!» Она сразу поняла, что сболтнула лишнего, и постаралась перевести разговор на другую тему. Но я конечно же поняла о ком она говорит.
Тётя Бекки тепло улыбнулась Лайзе и сказала:
— Твой отец, девочка, мистер Фримен.
— Что?!! — воскликнула она.
Лайза была просто ошарашена этим известием. Её отец тот, кем в Республике пугали детей! Маньяк, обладающий силой S-класса! Тот, за поимку кого объявлена награда в 100 миллионов долларов! Он был главой мужского сопротивления, террористом Номер Один и личным врагом Фелиции Доршильд. И это он был отцом её дочери? Это было просто невероятно!
— Тётя Бекки! Этого просто не может быть! Вы что-то путаете!
— Эх, девочка, ты просто не знаешь истории. Сейчас об этом уже никто не вспоминает, но раньше, до твоего рождения, мистера Фримена звали Пьер Монье. Он был самым известным, самым лучшим и самым сильным псимагом в Республике! Его ставили всем мужчинам в пример, как образец патриотизма и доблести. А ещё, он был любовником твоей матери. Об этом практически не писали в прессе, но все и так понимали что к чему. Они вместе ходили на все крупные мероприятия и праздники, так что скрыть это было просто невозможно.
— Почему же они расстались, тётя Бекки? Если у них всё было так хорошо? Почему? Как он стал Фрименом?
— Я не знаю, девочка. Я могу только догадываться. У твоей матери сильный и твёрдый характер. Она бескомпромиссна и пытается всё держать под контролем. А с некоторыми мужчинами так нельзя. Они, как породистые жеребцы, с ними нужна ласка и мягкость, а если их к чему-то принуждать, они будут упрямиться до последнего, и искать любой способ показать свой дикий норов. Боюсь твой отец оказался именно таким, гордым и сильным.
— Моя мать никогда не терпела ничего подобного в людях, — сказала Лайза грустно. — А уж во мне и подавно!
— Может быть дело в том, что ты напоминаешь ей, его? — проговорила тётя Бекки. — Я думаю, что дело именно в этом. Она считает, что твой отец её предал, и боится что ты сделаешь тоже самое.
Лайза посмотрела на тётю Бекки, потом опустила глаза и сказала:
— Но я ведь — не он! Я — не мой отец! Я — другая! Почему она так со мной? За что?!
На глазах у Лайзы выступили слёзы. Тётя Бекки подвинулась к ней, и стала гладить её по руке.
— Ну что ты, что ты, девочка моя. Ну хватит. Тебе пора забыть о плохом и думать о хорошем. Ты ведь так мне и недорасказала вашу с Сержем историю.
Лайза посмотрела на тётю Бекки с благодарностью и, отпив уже остывшего чая, продолжила:
— Тётя Бекки, знаете, я сейчас даже благодарна матери за то что она дала мне это поручение. Иначе я бы никогда с ним не познакомилась. Он ведь не очень красивый, я знала мальчиков гораздо красивее!
— Тогда, что в нём хорошего?
— Он... он сильный и добрый. Он не такой как другие! Он напоминает мне большого кота, мягкого и тёплого, способного часами лежать на диване и спать. Но если ему что-то не нравится, он тут же выпускает когти и шипит, или убегает прочь.
— Лайзочка, все мужчины на самом деле такие. Просто у нас, они по большей части скрывают свой характер. Их воспитывают быть покорными и покладистыми, но на самом деле им это не присуще.
— Правда? Я буду иметь это ввиду, — сказала Лайза, усмехнувшись.
— Знаете, тётя Бекки, я хотела переспать с ним сразу, — продолжила Лайза. — У Ла Валлета, есть комнаты для гостей, но эта поганая русская простушка устроила грандиозный скандал! У неё вообще никакого воспитания! Тоже мне принцесса-простолюдинка!
— Так у него уже была девушка?
— У него две невесты, — мрачно ответила Лайза. — Русская и Скандская принцессы. Они постоянно ссорились, так что я рассчитывала, что не будет особой сложности увести его у них. Но представляете, тётя Бекки, как только я появилась, они тут же спелись! И даже стали сестрицами! Как их бабки это проглотили, просто не представляю!
— Наверное, дело в том, что они его очень любят и не хотят потерять.
— Любят? Да не смешите меня! Им обеим приказали выйти за него! Иначе они бы ни за что не потерпели рядом соперницу!
— Лайзочка, милая, ты судишь о них по нашим республиканским меркам, а они ведь не американки- феминистки. Для них делить одного мужчину может быть совершенно естественно.
— Не понимаю я этого! — с жаром воскликнула Лайза. — Как можно делить своего мужчину с кем- то?
— Лайзочка, но ведь и у нас такое бывает сплошь и рядом, — улыбнувшись, ответила тётя Бекки.
— Это просто от бедности! — воскликнула Лайза с полной убеждённостью в голосе. — Все кто побогаче имеют одного мужа или даже андрен.
— В чём-то ты конечно права, девочка, — проговорила тётя Бекки задумчиво. — Конечно делить с кем-то одного мужчину, вовсе не просто. Но всё же, я знаю, как минимум две дюжины семей здесь в городе, в которых две женщины и всего один мужчина. И с тремя из них я работала как психолог.
— И что же у них были за проблемы? — с интересом спросила Лайза. — Наверняка они просто не могли поделить этого мужчину!
— Нет-нет, как раз с этим они по большей части справлялись сами, — покачав головой проговорила тётя Бекки. — Я конечно не могу тебе рассказать все подробности, но в основном их проблемы заключались в недопонимании собственных детей и друг друга.
— Тётя Бекки, как же они вообще уживались втроём? — спросила Лайза, до крайности удивлённо.
— По-разному, девочка. Все по-разному. В одной семье, главной была одна из женщин, а вторая жена и их муж были в явном подчинённом положении. В двух других семьях, две женщины любили друг дружку никак не меньше, чем своего мужа, и это скрепляло их союз. Тебя ведь не удивляют лесмары, Лайзочка? Почему же ты считаешь, что три человека, не могу любить друг друга, так же как двое? И не всё ли равно при этом, какого они все пола?
— Может быть вы и правы, тётя Бекки. Я просто как-то не задумывалась об этом раньше. Действительно, если две женщины вполне могут полюбить одна другую, то почему бы это не может случиться с двумя женами...
Лайза задумалась, уставившись в пространство.
— Ну вот, ты наконец и поняла кое-что, что тебе давно пора было понять, — усмехнувшись проговорила тётя Бекки.
— Но тётя Бекки! Какое всё это отношение имеет к моим проблемам с Сержем?
— Самое прямое, милая моя, самое прямое! Ты ведь сама сказала, что у него уже есть две невесты,
