— Не понимаю, о чем ты, — невольно отшатываясь, процедила я сквозь зубы.
— Неловкая ложь, — хмыкнул Ян, наконец, пропуская меня. — Кстати, зайди на досуге в деканат.
— Ты оставил мне любовное послание? — зло бросила я через плечо.
— Бинго! Отгадала! — Парень глумливо, как герой дешевого американского боевика, выставил указательные пальцы и подмигнул. — Удачи в новой ипостаси.
Мой поспешный уход называть красивым можно было только с большой натяжкой.
Заку повезло, что мачеха с теткой укатили на званый вечер в дом Старейшины Громова, а заодно прихватили с собой Маргариту. После нападения демона, женщины побоялись оставить несовершеннолетнюю барышню тет-а-тет с молодыми Вестичами. Как бедняжка ни упиралась, хозяйка особняка на сей раз стояла насмерть — опасалась оскандалиться перед уважаемой приволжской семьей Орловых. Посему, библиотека, превращенная новоиспеченной писательницей в кабинет, на целый вечер досталась блондину в единоличное пользование.
Комнату, полную старинных книг, укутывал уютный полумрак. Портьеры на окнах были наглухо задернуты. Горел единственный торшер, и мягкий свет падал на желтоватые страницы дневника Марисы Вестич, лежавшего на коленях Заккари. От сигареты, тлеющей в большой хрустальной пепельнице, к потолку лениво завивалась тонкая струйка ароматного дымка, и воздух приятно пах шоколадным табаком. В тишине разливалась неровная, замысловатая мелодия «Полета Валькирии» несравненного Вагнера.
Удобно развалившись в кресле, ведьмак наслаждался музыкой и записями свихнувшейся прабабки. Гримуар представлял собой смесь из кровожадных ритуалов черной маги, придуманных ведьмой не иначе, как в опиумном бреду, и ядовитых зарисовок из жизни семьи прошлого столетия. Правда, почерк у прародительницы подкачал, да и латынь хромала, но ценности дневника подобные мелкие небрежности никак не умаляли.
Внимание блондина привлек рассказ о родовом проклятье Вестичей, про которое прежде нигде не упоминалось. Мариса утверждала, что страдала скорбной болезнью дара, якобы, насланной на род еще в пятнадцатом веке, и только потому переметнулась на темную сторону. Но из ироничного описания складывалось ощущение, что анафема являлась не более чем плодом нездоровой фантазии съехавшей с катушек женщины.
Прабабка утверждала, что проклятье вспыхнуло в ней вместе с Силой. Якобы дар начинал управлять сознанием, вызывал вспышки неконтролируемой ярости и заставлял творить черные дела. В голове, то и дело, звучал чужой голос, а в зеркалах отражался демон. Судя по портрету, при жизни ведьма действительно не заботилась о внешности и не подозревала о существовании расчесок.
В гримуаре имелась запись, что однажды в приступе бешенства Мариса топнула ногой и, до слез перепугав домашних, проломила паркет. Пару страниц сумасшедшая, на чем свет стоит, костерила злой рок за то, что, даже провалившись в подвал, исхитрилась уцелеть. В конце концов, прабабку ждал печальный конец — в расцвете лет, накачавшись белладонной, она наложила на себя руки.
Перед мысленным взором Зака невольно всплыло смутное воспоминание из раннего детства, как посреди холла, в том самом месте, где сейчас красовался семейный герб, паркет был грубо залатан некрашеными досками. Капитальный ремонт провели гораздо позже, когда в Гнездо переехала Аида с маленьким сыном. Мачеха превратила заброшенную пристройку в оранжерею, а на английском аукционе древностей за какие-то неприличные деньги приобрела хрустальную люстру-громадину.
Вдруг, выдергивая парня из размышлений, раздался щелчок пальцами, а затем и раздраженный возглас сводного брата:
— Как здесь свет включается?!
Не поднимая глаз от рукописного фолианта, блондин ткнул указательным пальцем вверх, и на потолке моментально вспыхнул светильник. Зак нарочито игнорировал присутствие соседа и сосредоточенно хмурился в текст, пока извечный противник что-то настырно разыскивал на книжных стеллажах. Разворовывая полки, он вытаскивал тяжелые тома, сердито шелестел страницами и небрежно, с грохотом бросал в стопку на полу.
— Ты видел дневник Марисы Вестич? — требовательно вопросил Филипп. — Он оставался в Гнезде.
— Нет, не видел, — переворачивая страницу гримуара, флегматично отозвался блондин. Его до сих пор возмущал тот факт, что Хозяин семьи в довесок к сумме, снятой с трастового фонда Зака, передал Старейшинам уникальные ритуалы прабабки.
— Ты уверен?
— Что во фразе: «нет, не видел» может быть непонятным? — отозвался блондин, ощущая, как пристальным взглядом брат буравит дырку ему в затылке. — С каких пор ты заинтересовался семейной историей?
— С тех самых, как моя бывшая превратилась в ведьму, — хмуро признался Филипп. Раздался грохот очередной отброшенной бесполезной книги.
В голове Заккари пронеслись десятки ехидных реплик, но он промолчал, справедливо рассудив, что иронизировать над ситуацией, означало бы добивать лежачего.
— В гримуаре Марисы нет заклинания для ритуального убийства, — невольно проговорился блондин и, словно бы, на расстоянии почувствовал, как сильно напружинился соперник.
— А ты уже думаешь о ритуале?
— Подозреваю, что именно ты о нем думаешь, — проговорил Зак, не глядя на собеседника.
Меж парнями повисло угрюмое молчание. Неспокойная, взволнованная мелодия Вагнера оборвалась, отчего звук скидываемых томов казался особенно громким. Неожиданно скрипнувшая дверь в библиотеку заставила молодых людей вскинуться.
Саша вошла бесшумно, словно кралась на цыпочках. От холода ее щеки разрумянились, а ярко-синие глаза блестели. Из-под коротковатой водолазки вызывающе выглядывала узкая полоска обнаженного живота. Заккари непроизвольно сглотнул набежавшую слюну.
— В доме так тихо, — пробормотала девушка, потирая озябшие руки.
— Ты где была? — требовательно вопросил Филипп.
— На факультете, — охотно пояснил блондин, давая понять, что заметил смехотворную попытку новоявленной ведьмы спрятаться в толпе молодых людей. — Покрасовалась перед друзьями?
Беглянка зло сощурила глаза и сухо объяснила:
— Я должна была кое-что проверить.
— Удачно? — полюбопытствовал Зак.
— Это с какой стороны посмотреть.
— Не тяни уж, поделись, — с притворным дружелюбием предложил Фил.
— Твоя Сила проклята.
Наверное, впервые с тех пор, как научился говорить, Заккари потерял дар речи. Это было ошеломление, как если бы ведьмака ни с того ни с сего ударили обухом по голове. Он напряженно выпрямился в кресле, чувствуя, что тело деревенеет.
— Так, — сдавленно заключил сводный брат.
— Все сходится! — Саше, вероятно, показалось, будто парни не верят в заявление. — Демон в зеркале, голос в голове…
— Выйдем! — резко перебил сбивчивое перечисление Филипп. Он стремительно приблизился к подруге и, без особых нежностей схватив ее под локоть, вывел из комнаты. Их шаги отдалились, из холла донеслось неясное перешептывание двух рассерженных голосов.
Приходя в себя от новости, Заккари бегло просмотрел в гримуаре несколько записей датированных тем же годом, когда прабабку посадили под домашний арест. К огромной досаде, придуманный ритуал для лечения скорбной болезни содержался в другом манускрипте, о чем Мариса оставила особую пометку. Нужную книгу опечатали и закрыли в архиве Инквизиции.
Голоса в холле зазвучали громче, спорщики ругались, что являлось для них весьма необычным. Заккари расплылся в злорадной усмешке и, подняв голову, прислушался.
— Извини уж! — огрызнулась Саша. — Я понятия не имела, что о проклятьях не говорят вслух!
— Проблема в том, что ты ни о чем не имеешь понятия! — напирал Фил.
