— Уверен, что существует способ вернуть дар и без ритуального убийства, — сухо отозвался парень.
— И, пока ты будешь ломать голову, время истечет. Вестичей уничтожат, — пророчил старик, как проклятая кликуша.
— Значит, я должен поторопиться, — без капли иронии произнес Филипп. Взгляды собеседников скрестились. — Тебе не удалось меня запугать.
На дерзость Громов лишь улыбнулся и приподнял шляпу.
— В таком случае, удачи, мой мальчик. Она тебе не помешает.
Аудиенция закончилась. Коротко кивнув, Филипп поспешно направился к подземному переходу. От осознания того, насколько Старейшина был прав, на душе скребли кошки.
Время стремительно утекало, как пригоршня песка сквозь расставленные пальцы. Их с Сашей вырвали из безопасного вакуума.
Невероятно скучная лекция никак не заканчивалась, и я бы никогда в жизни не заставила себя высидеть пару, если бы не угроза отчисления. Профессор невнятно бормотал материал, словно старался отчитаться лишь для галочки, и изредка рисовал на доске какие-то даты.
Новая тетрадь для конспектов, купленная взамен сожженной, оставалась девственно чистой, потому как профессорские слова доносились до сознания лишь отдаленным эхом. Я захлебывалась злостью на Яна, в воображении рисовала упоительные сцены о расправе над стажером и боролась с диким желанием что- нибудь разбить. От едва сдерживаемого гнева пострадала пара переломанных пополам грифельных карандашей.
Тут, отвлекая от свирепых фантазий, в голове неуместно всплыл возмущенный вопрос: «Какого черта, ты сбежала?!»
Мгновением позже в кармане звякнул мобильник, принимая сообщение. Звонкое треньканье разнеслось по всей аудитории, и преподаватель орлиным взором окинул ряды. Когда он, не найдя виновного, повернулся к доске, я украдкой вытащила телефон.
«Ты где?» — Высветилось на экране сообщение от Филиппа.
Следом, словно бы, прозвучала новая сердитая реплика: «Очень надеюсь, что ты никого не прикончила!», и с переливчатым бренчанием появилось следующее послание: «У тебя все хорошо?»
Пока Вестич не надумал позвонить, пришлось поскорее вырубить аппарат. К счастью, сейчас, будучи обычным человеком, он не мог дозвониться по отключенному номеру.
— Эй, Антонова! — позвал меня вихрастый однокурсник, сидевший на ряд ниже, и быстро передал свернутый вчетверо листочек.
— Молодые люди, что у вас происходит? — Лектор моментально засек нарушителей порядка. Я сжала записку в кулаке, а, когда профессор отвернулся, то тайком прочитала послание.
«А как же кофе? Андрей».
Сухов с компанией, подобно вражеским партизанам, засели на другом конце лекционной аудитории, и все как один скалились. Супер! Похоже, только декан на этом факультете не знал о запланированном публичном свидании в столовой.
Я сдержанно кивнула, подтверждая, что уговор в силе, но Андрей состроил вид, будто не понял молчаливого согласия, и театрально прижал руку к уху. Его свита сдавленно захихикала.
Красноречиво покачав головой, я уставилась на доску, исписанную столбиками исторических дат. Андрей продолжал гримасничать. На тетрадной странице крупными размашистыми буквами он написал: «Кофе в студию!» и теперь на потеху друзей размахивал блокнотом, привлекая всеобщее внимание.
В голове промелькнула быстрая мысль, что было бы неплохо отправить парню сообщение и попросить не рисоваться перед однокурсниками. В тот же момент во всей аудитории заверещали мобильники. Всего секунду назад уважительная тишина превратилась в жуткую какофонию, тренькнули даже телефон преподавателя и мой собственный, отключенный. Началось хаотичное копошение, когда студенты полезли за аппаратами.
Нехотя, я вытащила из кармана мобильный и прочитала на экране: «Не красуйся, товарищ! Будет тебе кофе, и чай с плюшками тоже будет. Антонова». По аудитории прокатился удивленный шепоток, и от стыда я едва не застонала.
Кто бы пристрелил меня, чтобы не мучилась из-за колдовского дара?!
Когда лекция закончилась, и студенты поспешно покидали аудиторию, я смиренно дожидалась кавалера. Парень же спускался к преподавательской кафедре с особой ленцой.
— Это, типа, фокус такой, Антонова? — ухмыляясь, уточнил он.
— Он самый. Я, как Алиссандро Калиостро, — хмуро пошутила я, — только в юбке.
На большой перемене в столовой творилось столпотворение. За напитками пришлось выстоять очередь и разместиться за столиком у большого окна, где от рассохшихся рам тянуло сквозняком. За грязным, в разводах стеклом открывался унылый вид на внутренний двор.
— Слышал, что тебя хотят отчислить? — полюбопытствовал Андрей и, хлебнув колы, сморщился от ударивших в нос острых пузырьков.
— На этом факультете слухи разносятся со скоростью холеры, — недовольно заметила я и сердито глотнула едва тепленький чай (который, кстати сказать, сама же себе и купила).
— О! — Засиял, как начищенный пятак парень. — О тебе столько слухов ходит!
— Даже не сомневаюсь.
— Рассказать самый забавный? — по-дружески предложил шутник с широкой ухмылкой.
— Не советую, — отозвалась я и непроизвольно глянула на брюнетку из свиты Андрея, сидевшую за столиком напротив.
С черной ревностью в глазах однокурсница пялилась в нашу сторону и, положительно, мечтала вцепиться мне в волосы. Перед мысленным взором промелькнула сценка, словно бы несколько кадров из черно-белого кинофильма. Сторонний взгляд наблюдал за высоким, пленительным брюнетом, нежно улыбающимся худосочной, конопатой дурнушке с торчащими паклей лохмами. В парочке я узнала Филиппа и себя саму, показанных через призму чужого восприятия. Внутри всколыхнулось незнакомое чувство, такое злое и обжигающее, что хотелось заскрежетать зубами. Наверное, именно так проявлялась зависть.
Стараясь отогнать неприятный образ, я заморгала и случайно глянула в улыбчивое лицо Сухова. В мозгах вспыхнул новый эпизод. Действие перенеслось в учебную аудиторию. С надменным видом опоздавшая длинноволосая барышня в отлично сидевших узких джинсах проходила к пустующей парте. И снова я распознала себя.
Поток посторонних воспоминаний было не остановить, они нахлынули мощной волной. Яркие, болезненно четкие картинки бешено сменялись одна другую. Казалось, что головы исключительно всех молодых людей в столовой пухли от рвущихся наружу мыслей. Компьютерные игры, лекции, любовные послания, телесные утехи, незнакомые лица. Меня словно бы насильно заставляли подглядывать в замочную скважину чужой спальни!
Неожиданно в бесконечном потоке выразительных образов мелькнула странная смесь, стремительное мельканье кадров, как если бы по телевизору показали нарезку из сотни коротких роликов. Я вздрогнула, стараясь сосредоточиться на реальности, и расплывчатое пятно превратилось в смазливую физиономию холеного Заккари Вестича.
С обычным презрительным видом ведьмак решительно направлялся к нам. Он ворвался на спокойные посиделки без капли смущения и, опершись ладонями о зашатавшийся столик, протянул с кривой ухмылкой:
— Стесняюсь спросить, Александра, что же ты здесь делаешь?
Поспешно отвернувшись, я глотнула чая и едва не подавилась.
— Свободного места не нашел, Вестич? — возмутился Андрей, отчего ведьмак неприязненного скривился. Наверное, с такой же брезгливостью обнаруживают букашку, плавающую в тарелке с супом.
— Декан с утра вызвал, — процедила я, проклиная себя за то, что оправдываюсь. — Меня отчисляют.
— Какая неубедительная причина! — Заккари сочувственно покачал головой и поцокал языком. — Мы уезжаем прямо сейчас.
