сойдя с первого поста, развернулся к дверям и приветствовал адмирала по уставу.
– Игнорируйте все распоряжения коменданта. Нам надо прикидрониться непосредственно на самой базе… – начал Гридас.
– Простите, великий адмирал, – капитан отвёл взгляд, – но я вынужден подчиниться приказу.
– Здесь приказывает император Туре Иритэ.
– Простите, сир, но согласно приказу наместника Сектора Кастора генерал-лейтенанта Рене Маркова я вынужден задержать вас и…
– Я отстраняю вас от командования! – Гридас потянулся за пистолетом, но его руку перехватил второй пилот, а лейтенант, вызвавший Гридаса в рубку, ловко разоружил адмирала. Капитан шагнул к бывшему Верховному координатору и, не встречая сопротивления, отстегнул от его пояса коммуникатор покойного монарха.
– Измена и трусость! – громко и внушительно произнёс Гридас. Эти слова уже не имели текущего значения. Слова предназначались Истории.
– Это только мера предосторожности, адмирал, – из голоса капитана ещё не исчезла виноватость.
22
Пригород Рима,
планета Земля (0 КА01:3),
Солнечная система,
26 октомбрия 416 года Эры Восстановления
Закрытые заседания Сената Империи, согласно традиции, проходили не в Зале Миров Большого Дворца, где каждый сенатор имел персональную ложу, а в более скромном Арочном зале. Он, по сути, представлял собой огромную «красную зону», защищённую от прослушивания и проникновения зловредной нанотехники. Чёрно-золотое убранство Арочного зала в день чрезвычайного заседания наводило сенаторов на тревожные мысли. Для большинства представителей миров Империи это была первая перемена на троне.
Регент Теслен и канцлер Мадин встречали прибывших сенаторов у входа в зал. Регент был в повседневном мундире великого адмирала с чёрной лентой на рукаве. Шёл последний день официального траура по покойному монарху. Сто шесть сенаторов прошли через украшенный мраморной колоннадой вход, где чувствительные сенсоры проверили их на наличие нестандартной техники. Из сенаторов только трое консерваторов с Аурелии не ответили на приветствие регента и с каменными лицами прошли к своим креслам. Впервые за двадцать восемь лет не пустовало кресло сенатора от малого мира Пифии. В нём восседала величественная жрица в ярко-красной мантии. Её экзотическая фигура привлекала взгляды сенаторов. Они косились на Знающую и вполголоса пересказывали друг другу, что сама стопятнадцатилетняя Высочайшая Мать Драмана, глава Совета Двадцати Трёх, прибыла на Землю для участия в решении вопроса имперского престолонаследования.
– Будет нас гипнотизировать, – шёпотом предположил сенатор Гамбалла, представитель малого мира Колумбии, обращаясь к сенатору Камову, представителю Тирронии.
– Будет, будет, – кивнул Камов и тоже шёпотом добавил: – Когда избиратели спросят меня: «Зачем же ты, говнюк, голосовал за Теслена?», я им отвечу: «Пифийский гипноз, братья!»
Претор Президиума Сената лорд Харре в начале заседания предложил почтить память великого императора Туре Шактири Второго. Все, кроме Матери Драманы, встали.
Затем Претор сообщил присутствующим, что вдовствующая императрица и её семья шесть часов назад задержаны на Кидронии и что у сопровождавшего их лорда-сенатора Гридаса при задержании изъяли коммуникатор, с помощью которого покойный монарх управлял беспилотными крейсерами, несущими тератронные бомбы. Претор зачитал текст изъятого у задержанного Туре Иритэ воззвание к мирам Империи, в котором старший сын покойного императора призывал к неповиновению регенту и к восстанию против власти наместников и адмиралов, присягнувших Теслену.
Сенатор Бьюкенен потребовал подтвердить подлинность текста, и присутствующим предоставили скрипты, нотариально заверенные командиром «Алкантары» и полицейским комиссаром. Регент, в свою очередь, заверил сенатора Бьюкенена и всех присутствовавших, что оригинал воззвания будет доставлен на Землю беспилотным курьерским фрегатом через девятнадцать часов и что его передадут для изучения сенатскому Комитету по безопасности или специальной следственной комиссии, если отцы-сенаторы соблаговолят таковую создать.
Претор Президиума объявил, что восемнадцать сенаторов, которые по уважительным причинам не смогли прибыть в Арочный зал, включая задержанного на Кидронии Оушена Гридаса, будут голосовать в режиме реального времени, используя высокозащищённые линии связи и Белые Камни семейств Натии и Логолло. Затем лорд Харре перечислил вакантные места и сообщил, что со времени предыдущей сессии Сената отошли в лучший мир сенатор от Аурелии Вольф Рехинальдер и сенатор от Земли Папа Римский Александр Двенадцатый. Их память почтили минутой молчания.
Затем принесли присягу два новых сенатора, избранных в мирах Периферии. Законность их избрания подтвердил Протокольный комитет, председатель которого выступил с сообщением. Новых сенаторов облачили в мантии, и Претор приветствовал их напутственным словом.
После этого Сенат перешёл к вопросу, ради которого он, собственно, и собрался. В зале установилась необычная тишина; было слышно, как потрескивают разрядники экранов, защищавших Арочный зал от систем дистанционного прослушивания.
На голосование Президиум вынес три постановления и один закон. Первым постановлением предлагалось учредить Временный Регентский совет, которому предстояло управлять государством до окончательного решения вопроса о престолонаследии. На экранах своих пультов сенаторы прочитали, что главой совета предлагается великий адмирал Теслен, а членами – Высочайшая Мать Драгана, канцлер Мадин, наместник Сектора Кастора Марков, вдовствующая императрица Геринна Модеста и ещё девять высших должностных лиц Империи.
По мотивам голосования попросил слова один из старейших сенаторов Моханди Шанити, тот самый почтенный индус, который призывал защиту богов к обитателям «Небесного оазиса».
– Господин регент, Высочайшая Мать, отцы-сенаторы! – начал Шанити. – Мы с вами собрались в скорбный день и в тяжёлых предчувствиях. Над государством нависла угроза, какой не было со времён Великой Войны с Г’ормой. Орды клонов грозят гибелью поселениям Периферии, опасные ксеноморфы погубили один из оборонных оплотов человечества, интриги и заговоры сотрясают и без того непрочные основы имперской администрации. И всё это происходит на фоне экономического коллапса и катастрофического угасания торговли между мирами. Имеем ли мы право, отцы-сенаторы, играть судьбами государства и жизнями граждан? Имеем ли мы право создавать и пересоздавать переходные и временные структуры типа предложенного Регентского совета, растягивать время опасной неопределённости? Ведь любая неопределённость, как известно, поощряет надежды авантюристов и провокаторов. Полагаю, что нет у нас такого права. Если мы проголосуем «за», то нас, отцы-сенаторы, не поймут те, кто хочет стабильности и процветания, кто с надеждой ожидает от нас мудрого решения. Я буду голосовать «против» создания Регентского совета и «за» второе и третье постановления, которыми вся власть передаётся новому императору Эарлану Теслену…
Последние слова старца вызвали волну несвязного говора, прокатившуюся Арочным залом. Сенаторы зашептались, кто-то нервно смеялся.
– Мы, сенатор Шанити, пока обсуждаем мотивы голосования по первому постановлению, – напомнил индусу Претор.
– Шанити прав! – крикнул со своего места Камов. – Не время покрывать дерьмо лаком!
Смех в зале зазвучал отчётливее. Здесь ценили хамоватый тирронийский юмор.
– К порядку, отцы-сенаторы! – Лорд Харре постучал молотком по председательской кафедре. – Не забывайте, что траур ещё не закончился.
– Я сказал, – Шанити отключил динамик на своём пульте.
Больше желающих высказаться не нашлось. Несколько сенаторов повернули головы в сторону Бьюкенена, но тот сидел с безучастным видом и никак не реагировал на проявленное к нему внимание. Претор с достоинством выдержал паузу, покачал головой, словно чему-то удивляясь, и поставил вопрос на голосование. Большинством голосов Сенат отверг первое постановление.
