— Будет лучше, если ты отправишься в Приогон.
— Лучше кому?
— Итиль, — вздохнул Эмис. — В Приогоне можно схорониться, но ненадолго. Еще лучше будет, если ты укроешься в Огонии или сумеешь перейти тардонскую границу. Ты же наполовину тардонка?
— Это что, так надолго?
— Итиль, ты вообще понимаешь, во что влипла?
— Да, понимаю. Я не специально!
— Не специально она… — маг вздохнул и встал с кресла. — В соседней комнате спальня, можешь располагаться. В конце коридора есть уборная и ванная, только вот не знаю, есть ли там горячая вода. Утром решим, что с тобой делать.
Подхватив со стула вещички, я поплелась в указанном направлении. Спальня была небольшой, но уютной. Пожалуй, из всего дома только она производила впечатление обжитого помещения. Широкая кровать из того же ясеня, узкий платяной шкаф и крохотная прикроватная тумбочка составляли всю мебель. Я кинула сумку прямо на кровать, больше ее кидать было некуда, и выудила чистое белье. Может, стихийным шаром удастся нагреть воды и искупаться? Это было бы пределом мечтаний. Да и оставшийся хмель в голове бы выветрился.
Где-то в глубине большой квартиры хохотали тролли. От их хохота у меня болела голова, а может, это были остатки побочных эффектов от отваров. Слава всем богам, что магия ко мне вернулась. Я где-то читала, что иногда при длительном употреблении «Оберега от сил» дар может утратиться — надолго или вообще навсегда. Интересно, несколько дней можно назвать «длительным употреблением»?
Свернув белье, я пошла в ванную. Она оказалась именно там, где и говорил Эмис. В небольшую комнатку еле-еле была втиснута круглая чугунная ванна. У ванны стоял точно такой стул, какой стоял в кабинете, а на стене висело большое зеркало. Я глянула в него и онемела. Если косу я заплела по дороге в постоялый двор из тюрьмы, то умыться я конечно же не догадалась. Была слишком уставшая да потрясенная. Я потрогала щеку. Белила чешуйками сходили со щеки, и родинки выделялись на щеке темными непонятными пятнами. Издали они могли бы сойти за грязь.
В резервуаре над ванной было полно воды. Я кое-как умылась ледяной водой — пар-камня здесь не было, — и решила, что так дело не пойдет. Конечно, я хотела искупаться, но не до такой степени, чтобы замерзнуть в этой ванне до полусмерти. Стихийный шар в моих руках выходил такой хилый, что я даже не пыталась нагреть им воду. Огненная стихия вообще никогда мне толком не давалась, что уж говорить про сейчас, после отвара.
Я тихо вышла из ванны и направилась в кабинет. Эмис все еще был там. Он стоял и смотрел в окно, скрестив руки на груди. Наверное, размышлял о чем-то более важном, чем моя горячая ванна.
— Эмис, — позвала я. — Ты не занят?
Он повернулся, явно не ожидая сегодня снова встретится со своей головной болью в лице меня.
— Что случилось?
— Не мог бы ты согреть мне воду?
Видимо, мой вид был намного хуже, чем мне показалось, потому что маг без лишних вопросов пошел в ванную. Я засеменила за ним, предвкушая купание в теплой воде. Жаль, что эльфийское мыло, точнее, оставшийся от него обмылок, я оставила в Янеке.
Набрав воду, Эмис сформировал какое-то неизвестное мне заклинание и застыл над ванной. Я села на стул рядом и стала ждать, запоминая то, что делал маг — может, сама когда-нибудь такое осилю и смогу греть себе воду в любых условиях? Правда, через минуту я поняла, что это невозможно. Огонь был стихией Эмиса — также, как и моей стихией был воздух.
— Похоже, перегрел, — доколдовав, смутился он. — Ты что так смотришь?
Я действительно не могла оторвать от него взгляда. Какой мужественный у него профиль, а эти глаза…
— Итиль? — вопросительно произнес он, приподнимая левую бровь.
Я подошла к нему и, встав на цыпочки, поцеловала. Он ответил — словно ждал этого. Обняв его за шею, я растаяла на его руках, на несколько мгновений забыв про ванну и сон.
— Ты пьяна, — шепнул он, оторвавшись от моих губ.
— Наверное, — согласилась я и отстранилась. — Ванна остынет.
Он кивнул и, не переставая улыбаться, вышел. Я закрыла за ним дверь на шпингалет и сползла на пол. Да, я действительно пьяна!. Какого черта полезла к нему с поцелуями?.
Глава 15
Давно я не спала на такой удобной кровати, какую мне выделил Эмис. Мягкий матрас, целая дивизия подушек и никакого дурацкого балдахина, коим любят снабжать ложа все знатные особы. Мать не считала балдахин признаком дурного вкуса, хотя тряпки над кроватью не доставляли ей никакого удовольствия, поэтому в родительском имении, в моей девичьей комнатке в восточной башне над кроватью высился этот непонятного предназначения пыльный тюрбан из ткани.
Голова после вчерашнего болела. Вроде и выпила-то всего ничего, но легкое на первый вкус вино оказалось очень крепким. Я лежала на кровати и, размышляя на тему того, какая я страдалица, разглядывала потолок. Комната в целом была чистой, но люстра выдавала, что в квартире до этого никто долго не жил — с нее явно только смахнули паутину и протерли пыль, а вот снять и помыть полностью не удосужились. Мать бы за такое оторвала прислуге руки, сварила и заставила бы съесть получившийся бульон.
— Итиль, ты проснулась? — постучал в дверь Эмис.
— Да, — буркнула я. — Что-то случилось?
— Нет, просто уже полдень.
Я глянула на узкую щелку между тяжелыми шторами. В нее пробивался тусклый серый свет.
— Сейчас выйду! — крикнула я, но сама осталась лежать.
Вчера я легла не так уж и поздно. После того, как Эмис ушел, я долго отмокала в ванне, пока вода не остыла. Но спать до полудня!.
Кое-как сев на кровати, я спустила ноги вниз. Пол оказался холодным, никто не додумался постелить здесь хотя бы маленький коврик. Хотя в это утро, точнее, день, да с такой головной болью плохим мне казалось все.
Походные штаны и рубашку вчера вечером я даже не стала стирать — и без того понятно было, что их пора выкидывать. Поэтому пришлось вытащить из сумки юбку, удобную для повседневной носки, но совсем не приспособленную для верховой езды. Еще одни штаны, которые я взяла на смену, оказались порваны на коленке, причем так, что придется ставить заплатку. И как я не разглядела эту дыру, когда собирала вещи? Больше ни штанов, ни юбок в сумке на обнаружилось. Решение взять с собой только самое нужное сыграло со мной злую шутку. Хорошо хоть не пожалела засунуть в сумку рубашек и белья, иначе пришлось бы совсем туго. Я поплескала на лицо воды из кувшина, стоявшего на столе, и, на ходу заплетая косу, вышла из комнаты.
В коридоре меня встретил вкусный запах готовящейся еды. Я свернула налево, к кабинету и обнаружила просторную кухню-столовую. У печи возилась долговязая женщина с черными, как смоль, кудрями. Она обернулась на мои шаги и кивнула в сторону длинного стола, рассчитанного человек эдак на двадцать. Я села во главе, массируя виски. Головная боль еще больше усилилась.
Должно быть, женщина была немой, поскольку она не произнесла ни слова, пока накрывала мне на стол. Даже не пожелала «приятного аппетита», как принято. Впрочем, мне было все равно: я в два счета умяла тушеные овощи и попросила добавки. Несколько дней впроголодь давали о себе знать.
— Большое спасибо, — сказала я немой женщине.
Улыбнувшись, она кивнула и принялась убирать со стола, а я стала пить чай. Он имел совсем другой вкус, отличимый от тардонского. Магии от него я не ощутила, но боль в голове стало утихать, сознание прояснилось.