– Ах, какие у тебя сиськи, – проговорил он возбужденно.
Людмила закрыла глаза. То, что не удалось с ней сделать Ваняшину, сейчас сотворит этот толстопузый бегемот. Он плотнее прижался к ней, и Людмила уже почувствовала внизу его живота тугое шевеление.
Резкий звонок в дверь подействовал на громилу отрезвляюще. Он застонал от недовольства, что ему мешают и оттолкнул Людмилу от себя.
– Кто это, может быть? – спросил он у Людмилы.
– Я не знаю, – тихо ответила она, запахиваясь в кофту.
Шаривший по квартире в поисках неизвестно чего худощавый парень, бесшумными шагами подошел к двери, глянул в глазок. Потом зашел в комнату.
– Там парень какой-то, – сказал он, и Людмила увидела, как он достает из-под спортивной куртки пистолет.
На лице громилы отразилась печать задумчивости. Но особенно раздумывать ему не пришлось. Звонки повторялись с такой периодической настойчивостью, что громила поморщившись, произнес:
– Иди, глянь, кто это. И не вздумай закричать. Глотку перережу, – взял он со стола нож, которым обычно бабушка срезала кожуру с яблок, перед тем, как их есть. Видно так было и на этот раз. На тарелке лежало яблоко наполовину без кожуры. И нож, который громила решил использовать в других целях.
– Туфли сними, – приказал он. – Гремишь каблуками как корова.
Людмила скинула туфли и босиком пошла к двери. Громила шел рядом, придерживая лезвие ножа возле ее шеи.
За дверью на лестничной площадке стоял Ваняшин и, опершись одной рукой о дверь, другой давил на кнопку звонка. То, что он сейчас оказался здесь, не принесло особенного облегчения Людмиле. Он один, а этих уродов двое. К тому же тот, который держал ее под ножом, по телосложению явно не уступает старшему лейтенанту. И Людмила, обернувшись к громиле, отрицательно покачала головой, давая тем самым понять, что этого парня она не знает.
Громила взял ее за руку, отвел от двери в коридор. Обернувшись к своему приятелю, сказал шепотом:
– Вот козел. Какой настойчивый. Звонит и звонит.
Худощавый парень поднял руку с пистолетом, указав стволом на дверь. Но громила покачал головой.
– Нет. Если что, сделаем его по-тихому, – показал он нож. – Но лучше бы обойтись без крови. – Он посмотрел на Людмилу и сказал: – Сейчас я открою дверь, и ты спросишь у этого козла, чего ему надо. Поняла меня? И скажешь, чтобы свалил отсюда. Если не уйдет, то нам придется его, – он не договорил, поднес лезвие ножа к своей мускулистой шее и показал, что будет с Ваняшиным, если Людмила его не отошьет.
Окна квартиры выходили на противоположную подъезду сторону дома, поэтому ни громила, ни его худощавый напарник не могли видеть, как они подъехали с Ваняшиным на машине. И уж конечно, они и предположить не могли, что Ваняшин – офицер уголовного розыска. Только сама Людмила не знала, зачем он поднялся к ней. Гадать об этом было некогда. Просто не было времени.
– Я все сделаю так, как вы скажите, – шепотом ответила она, получив от громилы в одобрение кивок.
– Вот и отлично. Молодец. Хорошая девочка. А теперь застегни кофту, чтобы сиськи не торчали, и иди к двери. И запомни, я буду стоять за дверью. Если пикнешь, что-то не то, умрешь первой. Поняла?
Людмила не ответила. Быстро застегнула на кофте пуговицы и направилась к двери. Громила пошел за ней. Худощавый его напарник шмыгнул в кухню, притаившись там.
Встав за дверь, громила погрозил Людмиле пальцем, после чего отпер замок. Дверь открыл так, чтобы в дверном проеме Людмила оказалась всего лишь наполовину. При этом левой рукой он схватил девушку за правую руку, не давая ей выскочить на лестничную площадку. В другой руке держал приготовленный для удара нож.
Леха Ваняшин набрался наглости позвонить. Не подозревая о том, что в квартире засада, он подошел к двери и нажал на звонок. В конце концов, ничего в этом такого нет. Людмила поцеловала его, перед тем, как убежать в подъезд. Вряд ли бы она стала его целовать, если бы не питала к нему никаких чувств. Именно об этом он и хотел ее спросить сейчас. Пусть выйдет, они постоят тут и поговорят. А то получается какая-то неразбериха. Сначала она бьет его по щеке, а потом лезет целоваться. И если он уедет, не поговорив с ней по душам, то вряд ли сможет спокойно заснуть.
Увидев, что дверь открылась, и Людмила в щель просунула голову, он заулыбался. Но тут же заметил, что лицо у девушки бледное, глаза красные. Уже хотел спросить, что случилось, как Людмила напустилась на него:
– В чем дело, молодой человек? Вы звоните в дверь уже десятый раз.
По тому, как она обратилась к нему, назвав молодым человеком, Ваняшин понял, что-то тут не так. Людмила не может об этом говорить и, уставившись на него широко раскрытыми глазами, пытается подать ему знак.
Вот она смотрит на него и тут же скашивает взгляд на угол двери.
– Кто вам нужен? – спросила девушка сердито, старательно делая вид, что старшего лейтенанта Ваняшина видит впервые. И сам Ваняшин решил подыграть ей, проговорил, придав голосу побольше изумления:
– Извините. Я, кажется, ошибся. Не сюда попал. Мне надо этажом выше. – Он сделал вид, будто собирается уйти. Глянув в глаза Людмилы, заметил в них мольбу и страх. Надо было что-то предпринять для ее спасения. Пока оставалось ясно одно: в квартире кто-то есть, но, сколько их там, Ваняшин не знал. И спросить об этом у Людмилы не мог. Как назло, уезжая на встречу к ней, он оставил свой табельный пистолет в сейфе, а с голыми руками лезть напролом, это дешевый героизм для телевизионных трюкачей, и чем он может обернуться, Ваняшин понимал. Правда, был и другой вариант. Сейчас выйти из подъезда и по сотовому телефону связаться с оперативным дежурным управления и срочно запросить подмогу. Но пока бойцы группы немедленного реагирования сюда прикатят, пройдет время, а его-то как раз и не так-то много. А возможно и нет вообще. И стоя возле двери, Ваняшин мучительно подбирал варианты спасения Людмилы Калугиной. Вот если бы можно было вытащить ее за руку на лестничную площадку.
Плохо было то, что щель в двери оказалась узкой, и Ваняшин не мог по-джентельменски, как это подобает, схватить девушку за руку. Поэтому тут пришлось действовать иначе.
– Извините, – проговорил Ваняшин и, протянув руку к изумленной девушке, запустил ее в вырез кофты, ухватив ее вместе с лифчиком.
Людмила ничего не успела сказать, как старший лейтенант вдруг со всей силы ударил по двери ногой, припечатав ею громилу к стенке.
В углу за дверью раздался вопль. Людмила успела заметить, что из разбитого носа громилы потекла кровь. И он отпустил ее руку, схватившись за разбитый нос. Но главное дверь. Теперь она была открыта на такое расстояние, что Людмила могла проскочить. И видя это, Ваняшин резко потянул девушку к себе, словно ему не терпелось заключить ее в объятия.
За спиной хрустнула застежка лифчика. Кофта спереди на вырезе разорвалась, и упругие с налитыми сосками груди выпрыгнули наружу. В другой бы раз Людмила наверняка от стыда покраснела, но сейчас сама кинулась едва ли не на шею Лехе Ваняшину. Сказать она ничего не успела, потому что в дверном проеме показался громила с разбитой рожей. Свирепо уставившись на Ваняшина, он зарычал зверем:
– Ну ты, фофан драный! Куда девчонку потащил?
Отвечать на его грубость, Леха Ваняшин посчитал лишним. К тому же, не хотелось тратить на это драгоценное время. Поэтому следующий удар левой ноги старлея пришелся аккурат на массивную нижнюю челюсть громилы, после которого он как подкошенный рухнул тут же, ударившись затылком о дверной косяк.
Ваняшин потянул Людмилу за руку к лестничному проему.
– Бежим отсюда. Сколько их там? – спросил он.
– Двое. Этот и еще один. Он спрятался на кухне, – ответила девушка.
Леха Ваняшин очень рассчитывал на те несколько секунд пока этот валявшийся на пороге жлоб, будет
