– Вчера я ездил на улицу Малахитовую, – сказал Туманов. – Заходил едва ли не в каждый двор. Так вот в одном дворе, женщина, которая там подметает, рассказала мне, что возле пятьдесят четвертого дома в тот вечер она видела красную «Ниву». А это, между прочим, совсем недалеко от того двора, где была расстреляна «шестерка». Так вот из нее как раз вылез мужчина с ребенком и пошли, только не в тот подъезд, где стояла «Нива», а в другой. Как вам это, господа сыщики? – спросил Туманов, видя, что сумел заинтриговать Грека с Ваняшиным. Оба сидели с такими физиономиями, будто пропустили нечто важное, о чем сейчас оставалось лишь сожалеть, и это теперь сполна отражалось на их лицах.
Понимая, что не следует слишком затягивать с продолжением, чтобы у приятелей окончательно не утратился интерес, Федор Туманов продолжил:
– В том подъезде есть одна квартирка. В ней несколько лет назад жил старикашка. Потом он помер, но квартира государству не отошла, потому что приватизирована.
Грек налил из графина еще стакан воды, но перед тем, как выпить ее, покосился на Ваняшина, заметив на лице того коварную улыбку. Выпив и обтерев рукой влажные губы, сказал Туманову:
– Я думаю, надо выяснить, кто теперь владелец этой квартиры.
Федор Туманов кивнул.
– Как раз это я и пытаюсь узнать. Поэтому я и сказал тебе, что весь собранный материал по этому криминальному трупу, – ткнул майор пальцем в папку, которую ему Грек положил на стол, – посмотрю позднее. А сейчас, извини, мне некогда.
Грек настаивать не стал. Тут же забыв о словесной перепалке, попросил Ваняшина, чтобы тот подвез его до дома.
– Как Николаич, – сказал Ваняшин. – Если отпустит, так и быть, подвезу тебя, – прозвучало как одолжение, которое сам Грек воспринял без обиды.
– Разрешаю, – сказал Федор, не забыв предупредить Ваняшина, чтобы не позднее чем через два часа тот вернулся.
Но просмотреть, как того обещал Греку, собранный им материал по криминальному трупу, Федор так и не успел. Закрутился и позабыл. И вспомнил о своем обещании только вечером дома. Хорошо, что все переложил в свою папку, захватив ее с собой. Хоть это и не приветствовалось руководством управления, но Федор Туманов иногда, когда не успевал, что-то просмотреть на работе, брал домой и, выкроив час, другой из личного времени, отдавал его рабочим делам. Конечно, жене Даше такое не совсем нравилось. А точнее, не нравилось совсем.
– Ты хотя бы на время можешь забыть про свою работу? – каждый раз просила Даша, едва заметив, что майор пришел домой опять с папкой. – Надеюсь, ты не забыл, что у тебя есть сын.
Федор на это только вздыхал. Про сына он не забывал, но и про работу тоже. Да и как забудешь про нее, когда вот она папка, перед глазами и раз не успел заглянуть в нее в кабинете, значит, надо это сделать дома.
Посадив сына Алешку на диван, чтобы он пока забавлялся с игрушками, Федор Туманов подсел к столу и раскрыл папку. Завтра утром, Грек наверняка, первым делом спросит, смотрел ли Туманов материал. И что ему сказать, если не смотрел. Обманывать нельзя. За это даже детей ругают, пытаясь изжить в них пагубную привычку врать. А взрослому человеку и вовсе должно быть стыдно.
И Федор подсев к столу, раскрыл папку. Думал до ужина успеет просмотреть, но оказалось, не тут-то было. В комнате неожиданно появилась Даша. Сначала посмотрела на сына, который старательно и громко колотил погремушкой по надувному шарику в форме божьей коровки, потом на мужа.
В отличие от Алешки, Федор Туманов сидел за столом тихо, как провинившийся ученик, опять схвативший двойку и Даша, нахмурившись, строго взглянула на своего майора.
– Федор, ну ты что не слышишь? Я тебя зову с кухни, а ты ни слова в ответ.
Федор вздохнул, сожалея в душе, что Даша появилась в самый неподходящий момент. Ну чтобы на пять минут позже. За это время он хотя бы успел прочитать каракули Грека.
Даша подошла к столу, мельком глянула на фотографии человека, лежащего возле машины.
– Ой, какая жуть, – сказала она, вглядываясь в одну фотографию, потом в другую. При этом на ее лице появилось удивление.
– Что это? – вдруг спросила она, беря одну фотографию в руки.
– Да понимаешь, Саня Грек дежурил вчера, ну и выезжал, – Федор хотел по привычке сказать на труп, но вовремя одумался и нашел соответствующую замену, – на преступление. – Он хотел взять у жены из руки фотографию, зная, что Даша как человек впечатлительный и ранимый, может расстроиться. Но Даша остановила его.
– Подожди, – сказала она, внимательней вглядываясь в лицо погибшего.
– Даша, положи. Не надо тебе смотреть на это, – запротестовал Туманов, сердясь на жену. Но тут же у Федора, как опытного сыщика, появилось убеждение, что Даша кажется, знает этого человека. О чем он тут же и спросил ее.
– Да. Я его знаю. Это же – Николай. Ник, как он себя называл, – несколько растерянно проговорила Даша и тут же спросила: – Так его что, убили?
Федор врать не стал, тем более это было бессмысленно, раз фотография у нее в руке.
– Да. Убили.
– За что? – Даша произнесла это так, словно не хотела верить, что Ник уже мертвый. В какой-то степени симпатизировала ему, завидуя его успеху и вот результат. Теперь ее брало разочарование и ничего больше. Потому что ни карьера, ни деньги не спасли Ника от смерти. Он умер. Причем, смерть его была жестокой. И фотография дрогнула в руке Даши.
– Пока не знаю, – тихо ответил Федор, заметив, как сразу переменился их сын, увидев испуг на лице Даши, стал прислушиваться к разговору родителей.
– Знаешь, по-моему, он был неплохим человеком. По крайней мере, не прижимистым, – высказала Даша свое мнение о погибшем, и, говоря так, не кривила душой, потому что именно таким и считала Ника на самом деле. Тут же стыдливо вспомнила, как он едва не овладел ею на даче. Об этом, конечно, Федору она рассказывать ничего не стала. А сейчас это и вовсе было ни к чему. Да и не станет майор отворачивать голову, как обещал. Потому, что отворачивать ее некому. Ник – мертв.
– Хороший человек. Плохой. У каждого своя точка зрения на эти понятия. Между прочим, хороших людей убивают реже чем плохих, – резонно заметил на сказанное Дашей, Федор. – А если такое и происходит, то крайне редко и больше по случайности.
– Это ты к чему? – не поняла Даша.
Федор вздохнул.
– А к тому, что у меня противоположное мнение насчет того, что он, как ты сказала, был неплохим человеком. Знаешь, у меня есть основания полагать, что как раз все наоборот. Ну да это еще предстоит проверять, – констатировал Федор, забирая у Даши фотографию и, вспомнив, что десять минут назад Даша звала его ужинать, сказал: – Так что у нас с ужином, милая?
Даша спохватилась.
– Да, да. Все уже на столе. Пойдем, – она подхватила сына на руки.
Глава 27
Утром, еще не заходя в свой кабинет, майор Туманов зашел к криминалистам и попросил увеличить фотографию Николая Феклистова, его лицо. Когда несколько фотографий были готовы, забрал их.
Глянув на эти увеличенные фотографии, Грек произнес шутливо:
– Чего, Николаич, рожа его понравилась? – Отоспавшись после дежурства в оперативной группе, капитан Грек был в хорошем настроении. Теперь это был прежний Грек, которому, как говорится, палец в рот не клади, обязательно откусит.
Глянув на не в меру развеселившегося Грека, Федор Туманов сказал:
– Да, понравилась. Вот хочу для нее рамочку заказать и повесить на стену как раз, где ты сидишь.
– Не, лучше над Лешкой повесь, – хихикнул Грек, кивнув головой на приунывшего Ваняшина. – Видал, какой наш Алеша сегодня грустный?
Федор это заметил и сам, когда только вошел. Оставалось, выяснить причину, которую тут же взялся разъяснить все тот же Грек.
