стеклянную вазу с цветами и отпить из нее воды.
Наблюдавшая за всем этим Людмила, тихонько хихикнула. Такие большие мужчины, как Ваняшин, ей всегда казались беспомощными. И в то же время с ними приятно иметь дело. Чувствуешь себя некой укротительницей, каждому желанию которой подвластен такой великан.
– Люд, ты чего не спишь-то? – захлопал глазами Ваняшин, видя, что девушка сидит на его постели в полупрозрачной ночной рубашке.
Вместо ответа, девушка вдруг откинула одеяло.
Лешка Ваняшин почувствовал себя как-то неловко. Уж слишком инициативно вела себя Людмила. И теперь, глядя ему в глаза, девушка застенчиво улыбалась. Сбросив с себя рубашку, она легла рядом, притронувшись ладошкой к его плечу, отчего Ваняшин почувствовал легкую дрожь, словно по телу побежали слабые разряды тока. Особенно, когда ее рука с плеча переместилась на его грудь, и едва задержавшись там, медленно опустилась к животу, скользнув под резинку трусов.
– Люд, подожди, – прошептал Ваняшин, сам толком не понимая, зачем ей надо подождать. Ведь сам столько раз хотел ее, а теперь вдруг останавливает.
Девушка на его уговоры усмехнулась и вдруг приникла губами к его левому соску на груди, слегка покусывая его и одновременно водя по нему языком.
Ваняшин застонал, чувствуя, как взбунтовалась его плоть. И, схватив Людмилу за голову, довольно сильно прижал ее к своей груди, словно опасаясь, что вот сейчас, в самый неподходящий момент, она вдруг исчезнет, как ночной сон.
Опустив руку ей между ног, он почувствовал на пальцах влагу. Людмила дрожала и извивалась на постели так, что Ваняшин побоялся, как бы она не упала с кровати на пол. Впрочем, это произошло чуть позднее, когда Ваняшин, раздвинув ей ноги, втиснул в нее свою колотушку, отчего у Людмилы перехватило дыхание. Уперевшись ногами в кровать, она отчаянно пыталась выползти из-под него, но, обхватив девушку за плечи, Ваняшин изо всей силы удерживал ее под собой, вталкивая свой источник любви в нее все дальше и дальше. И сначала получилось так, что Людмила оказалась лежащей поперек кровати, головой вниз. Однако, это Ваняшина не остановило. Его темперамент был не иссекаемый, особенно в этот момент.
Людмила извивалась под ним и стонала, едва ли не до крови кусала себе губы, чтобы не закричать в экстазе, умоляя его побыстрее кончить и остановиться. Ей казалось, что сексом они занимаются неимоверно долго и вот-вот наступит утро, и проснутся его родители и застанут наглую девицу в постели своего великовозрастного сынка. И еще не известно, как они на все это поглядят.
Потом, когда они уставшие до изнеможения, лежали на полу, на ковре, отдыхая после бурного секса, Людмила, обняв его, прошептала стыдливо:
– Ой, как нехорошо.
Ваняшин не понял. Судя по ее реакции, ей вроде бы было даже очень хорошо.
– Да я не это имела в виду, – объяснила Людмила. – Перед родителями твоими стыдно. Скажут, сын привел ее временно пожить, а она его совратила.
Леха Ваняшин хмыкнул.
– Еще не известно, кто кого из нас совратил. Я сам тебя давно хотел. А вообще, должен тебе заметить, что ты очень искушенная в сексе. Изменяла мужу?
Людмила грустно покачала головой.
– Нет. У меня не было на это времени. Я всегда была занятой девочкой. Школа, институт. До мужа у меня был парень. Но потом мы расстались.
– Так откуда ж такие познания? – спросил Ваняшин, удивляясь.
– Милый Леша, ты забываешь, что я по профессии – литератор переводчик. А переводить приходится не только классиков, но и кое-что другое, что пользуется спросом у читателей. И, пожалуйста, не думай обо мне плохо.
– Да я и не думаю, – с безразличием ответил Ваняшин. Но Людмила, кажется, ему не поверила. Напустив на лицо побольше строгости, сказала:
– Нет, я уверена, что ты как раз подумал. – Она перекатилась со спины на бок и, прижавшись к нему, доверчиво попросила: – Леш, скажи только честно?
– Ну?
– Когда все закончится, и вы поймаете тех людей, кто убил мужа, ты, наверное, больше не будешь со мной встречаться? – В ее глазах появилось столько грусти, что казалось еще немного, и она расплачется.
Сейчас она была похожа на наивного доверчивого ребенка, который не перенесет обмана. И Ваняшин поспешил признаться:
– Нет.
Она вздрогнула, оторвав голову от ковра и вглядываясь в его лицо.
– Не буду. Потому что никуда тебя отсюда не отпущу.
Людмила облегченно вздохнула, улыбнувшись.
– Значит, ты меня посадишь под домашний арест? – шутливо спросила она. Леха Ваняшин кивнул.
– Точно. На всю оставшуюся жизнь. К тому же, должен тебе признаться, родителям моим ты очень нравишься. Они давно хотят меня женить. Так вот, я думаю, такой момент настает. И надо обрадовать их.
Людмила обняла его, положив голову на плечо.
Утром Ваняшин вошел пришел на работу счастливый. Поздоровался с Греком, который глянул на приятеля Леху довольно подозрительно.
– Ты что такой счастливый, как будто от пятидневного запора избавился? – спросил он Ваняшина.
Ваняшин вздохнул.
– Вот скажи, Грек, что ты за человек такой?
Грек нахмурился.
– Какой, такой? А ну говори? – потребовал он.
– Да такой. Любишь ты настроение кому-нибудь испортить. Я пришел, а ты…
Грек махнул рукой.
– Какое уж тут настроение, Леша. Николаича вызвал полковник Васильков и натягивает его там, по самые некуда, а ты тут мне про настроение толкуешь. С чего оно будет? Дело надо раскрывать, а не о посторонних вещах думать.
Ваняшин сел рядом на стул.
– Да понимаешь, день сегодня у меня особенный…
Грек заморгал своими глазенками и, стряхнув пепелок с сигареты Ваняшину на брюки, произнес:
– Говори, чего там у тебя?
– Жениться я собрался, Сан Саныч. Сегодня уж и родителям с утра сказал об этом. Они – за.
Грек разочарованно покачал головой и сказал:
– Ну и дурак.
– Это почему же я дурак? – обиделся Ваняшин.
– Да потому, – уверенно проговорил Грек. – Ты сколько знаком с этой Людмилой?
– Ну… – Ваняшин хотел прикинуть в уме, но Грек махнул рукой, чтобы старлей не мучался. Сказал:
– Всего, ничего. Я вот со своей Анюткой уже полгода живу, а спроси, как.
– Как? – спросил Ваняшин.
– Хо, – вздохнул Грек. – Я тебе отвечу. Женщина, это ведь обуза. Никакой свободы. А ты еще молодой. Не нагулялся поди. Вот потому и дурак. Столько девок возле тебя, а ты зацыкливаешься на одной бабе.
– Девушке, – поправил Ваняшин Грека, но тот как всегда деловито отмахнулся.
– Какая разница. Что у той дырка, что у этой. Скажешь, не так? Вот спроси у майора, он подтвердит, – сослался Грек на Федора Туманова.
– А чего «батяня» вызвал Николаича к себе? У нас что, еще один жмурик? – спросил Ваняшин.
Грек кивнул, затягиваясь сигаретой.
– Помнишь, Степанов рассказывал про своего приятеля Витальку?
– Ну и чего? – спросил Ваняшин.
