– Мальчиков я всех признал, – с гордостью объявил Вася. – Юль, чего мы тут на улице стоим? Напои меня крепким кофе, чтобы я за руль мог сесть.
– Ты еще за руль собираешься? Вызови шофера!
– Не хочу. Я всегда сам домой возвращаюсь. На своих ногах. Иногда еще и руках. Но своих. И телохранителей у меня нет. В наше время с охраной ходить по меньшей мере неприлично. Раз тебя нужно охранять, следовательно, сделал кому-то пакость. Значит, или дурак, или подлец. А мне нужен такой имидж? В общем, пои кофе – или так за руль сяду. А тебя потом совесть будет мучить.
Пришлось вести Васю в квартиру, где его тезка – мой кот Василий – был страшно недоволен гостем. Он со мной общаться хотел, а не с каким-то незнакомым дядькой.
У меня создалось впечатление, что Вася занял всю мою кухню.
– Юль, чего мне с Алиской делать? – спросил Вася, выпив две большие кружки крепкого кофе без молока, но с большим количеством сахара.
– Вообще-то это твоя жена, – заметила я.
– Вот и будет с ней то, что я решу! – рявкнул Вася. – А чего надо-то?
Я предложила спросить у Алисы, чего она сама хочет.
– Так я им всем бабок достаточно даю, – удивленно посмотрел на меня Вася. – И на карточку перевожу, и наличными – когда просят наличные. Я никому из своих баб ни в чем не отказываю – конечно, если особо не наглеют. Но они у меня все свое место знают. А этой-то чего не хватает? Сыта, одета, обута… Но не бегает по салонам красоты, как все остальные. Ты видела, что у меня бабы всегда при полном параде? Вообще баба, которая хочет иметь мужика, должна всегда быть при полном параде, а у меня еще и конкуренция. А Алиска прекратила за собой следить. Я же вижу.
– Она – творческая натура, Вася, – сказала я. – Поговори с ней по-хорошему. Без присутствия остальных жен. И не подскакивай до потолка, если услышишь… что-то странное для тебя. – Я не знала, как лучше выразиться. – Сделай то, что она попросит.
Вася почесал голову и, на мое счастье, вскоре мою квартиру покинул.
Честно говоря, я опасалась, что он сделает попытку остаться.
Глава 18
После ухода Васи позвонила Олегу из ФСБ. Он сам мне неоднократно повторял, что несет службу двадцать четыре часа в сутки и вообще поздно ложится. И еще звонки женским голосом в позднее время очень полезны для периодически появляющихся у него дам, почему-то обожающих хватать трубку в чужой квартире.
У Олега опять была такая же дама.
– А кто его спрашивает? – задала она мне вопрос тоном строгой учительницы.
– Юлия Смирнова. «Криминальная хроника». Если Олег сейчас не может подойти, пусть перезвонит мне в любое время.
– Ой! – сказали на том конце провода, но обещали передать, что я звонила. Возможно, не хотели попадать в сюжеты «Криминальной хроники».
Олег перезвонил мне меньше чем через пять минут.
– Ну? – спросил старый знакомый.
– Ты случайно ничего не знаешь про некоего Алекса Циммермана, гражданина США, вывезенного из России, или, скорее, СССР, еще ребенком? Сейчас находится в Петербурге, проживает в гранд-отеле «Европа».
– Наша служба знает все и про всех, – ответил Олег. – Что тебя конкретно интересует?
– Все, что есть.
Олег хмыкнул.
– К тебе по его поводу могут обратиться еще и ребята из Управления, – предупредила я.
– Чего натворил этот Циммерман?
– Пока затрудняюсь сказать.
– Юля! Если уж ты им заинтересовалась, значит, что-то натворил. Выкладывай, что знаешь.
Я выложила. Естественно, несколько отредактированную для ФСБ версию.
– Значит, крутил любовь с двумя сводными сестрами, мать которых владеет определенной коллекцией живописи… Интересуется Леонардо да Винчи и картинами с лошадьми. И из коллекции Иванихиных пропали две картины и именно с лошадьми… ФСБ вообще-то не занимается живостью.
– Но занимается иностранцами, если я ничего не путаю. Или у вас теперь появились какие-то новые направления деятельности?
– Появились, – вздохнул Олег. – Времена-то изменились. Не в Союзе живем, хотя мне иногда бывает жаль те времена… И многим моим друзьям жаль… Про Циммермана я тебе выясню все, что смогу. Сам я про него никогда не слышал. Кстати, ты думаешь, что это он украл картины из квартиры Иванихиной?
– Не думаю. Но ведь мог кого-то нанять. Хотя кто их знает, этих наших бывших граждан…
Олег посоветовал наведаться к галерейщику Галустьяну и расспросить про гражданина США, интересующегося живописью.
Я именно это и сделала. Тем более что я хотела посмотреть картину Ярослава Морозова, пока никем не испорченную.
При появлении нас с Пашкой в дверях галереи к нам тут же подскочил молодой человек, с которым мы познакомились в прошлый раз, и сказал, что Артур Рубенович сейчас занят, но насчет нас оставлены конкретные указания. Нас проводили в небольшую комнатку для персонала, предложили кофе, от которого мы оба отказались.
Молодой человек удалился, но вскоре вернулся с упакованной картиной, при нас ее распаковал и представил нашим взорам.
– Снять можно? – спросила я.
– Конечно.
Я кивнула Пашке.
С этой картины никто даже не думал снимать краску. Или только пока.
– Артур Рубенович скоро освободится?
– Минут через пятнадцать. Я сообщил ему о вашем приезде. Будете ждать?
– Да.
Я извлекла из сумки фотографии Алекса Циммермана и продемонстрировала молодому человеку.
– Вы знаете, кто этот человек? Он бывал в галерее?
– Никогда его раньше не видел.
Тогда я продемонстрировала фотографию двух женщин, которых видела один раз в жизни – на аукционе, по всей вероятности – мать и дочь. Молодой человек не видел и их.
Вскоре нас с Пашкой проводили в кабинет к Артуру Рубеновичу, он пожал нам руки и спросил, чем может быть полезен на этот раз.
– Про Алису Румянцеву слышали? – начала я с другой темы.
– Слышал. Самоубийство очень хорошо для пиара.
– Что?! – открыла рот я, потом добавила: – Но она же не звезда эстрады. Если бы кто-то из наших «звезд» что-то такое учудил, это было бы понятно, но она же – художница!
– Я думаю отправить Алисочку в США. С ее картинами. И Морозова как раз свезет моим заказчикам. А на Западе любят самоубийц. То есть самоубийц и психов.
– Там что, все идиоты?
– А вы не знали?
Я рассмеялась.
– Не все, конечно, – серьезно сказал Галустьян. – Но я знаю, как правильно провести рекламную кампанию. Художницу-самоубийцу, пусть и не удавшуюся, продать легче, чем абсолютно нормальную и ничего такого не вытворявшую. Знаете, я тут недавно про Шумана книгу прочитал.
– Вы имеете в виду немецкого композитора? – уточнила я.
– Его самого, – кивнул Галустьян. – Он якобы видел звуки. То есть он это утверждал.
– А вы полностью это исключаете? Ведь есть же невидимый глазу спектр. И есть экстрасенсы – и просто люди с какими-то необычными способностями. И вообще, наверное, каждый звук ассоциируется с
