Близким стало далекое! Что же? Пред темной завесой, Вдруг упавшей меж нами и жизнию, каждый стоит безнадежен; Часто трепещет завеса, есть что-то живое за нею, Но рука и поднять уж ее не стремится. Нет веры! Будем ли ж, братья, стоять перед нею с ничтожным покорством? Вместе, друзья, и она разорвется, и путь нам свободен. Вместе — наш Гений-хранитель! при нем благодатная Бодрость; Нам оно безопасный приют от судьбы вероломной; Пусть налетят ее бури, оно для нас уцелеет! С ним и Слава, не рабский криков толпы повторитель, Но свободный судья современных, потомства наставник; С ним и Награда, не шумная почесть, гремушка младенцев, Но священное чувство достоинства, внятный не многим Голос души и с голосом избранных, лучших согласный. С ним жизнедательный Труд с бескорыстною целью — для пользы; С ним и великий Гений — Отечество. Так, арзамасцы! Там, где во имя Отечества по две руки во едину Слиты, там и оно соприсутственно. Братья, дайте же руки! Все минувшее, все, что б честь ему некогда жило, С славного царского трона и с тихой обители сельской, С поля, где жатва на пепле падших бойцов расцветает, С гроба певцов, с великанских курганов, свидетелей чести, Всё к нам голос знакомый возносит: мы некогда жили! Все мы готовили славу, и вы приготовьте потомкам! — Вместе, друзья! чтоб потомству наш голос был слышен!» Так говорила Кассандра, холя десницею пузо. Вдруг наморщилось пузо, Кассандра умолкла, и члены, Ей поклонясь, подошли приложиться с почтеньем К пузу в том месте, где пуп цветет лесной сыроежкой. Тут осанистый Рейн разгладил чело, от власов обнаженно, Важно жезлом волшебным махнул — и явилося нечто Пышным вратам подобное, к светлому зданью ведущим. Звездная надпись сияла на них: Журнал арзамасский. Мощной рукою врата растворил он; за ними кипели В светлом хаосе призраки веков; как гиганты, смотрели Лики славных из сей оживленныя тучи; над нею С яркой звездой на главе гением тихим неслося В свежем гражданском венке божество — Просвещенье, дав руку Грозной и мирной богине Свободе. И все арзамасцы, Пламень почуя в душе, к вратам побежали… Всё скрылось. Рейн сказал: «Потерпите, голубчики! я еще не достроил; Будет вам дом, а теперь и ворот одних вам довольно». Члены, зная, что Рейн — искусный строитель, утихли, Сели опять по местам, и явился, клюкой подпираясь, Сам Асмодей. Погонял он бичом мериносов Беседы. Важен пред стадом тащился старый баран, волочивший Тяжкий курдюк на скрипящих колесах, — Шишков седорунный; Рядом с ним Шутовской, овца брюхатая, охал. Важно вез назади осел Голенищев-Кутузов Тяжкий с притчами воз, а на козлах мартышка В бурке, граф Дмитрий Хвостов, тряслась; и, качаясь на дышле, Скромно висел в чемодане домашний тушканчик Вздыхалов. Стадо загнавши, воткнул Асмодей на вилы Шишкова, Отдал честь Арзамасу и начал китайские тени Членам показывать. В первом явленье предстала С кипой журналов Политика, рот зажимая Цензуре, Старой кокетке, которую тощий гофмейстер Яценко Вежливо под руку вел, нестерпимый Дух издавая. Вслед за Политикой вышла Словесность; платье богини Радужным светом сияло, и следом за ней ее дети: С лирой, в венке из лавров и роз, Поэзия-дева Шла впереди; вкруг нее, как крылатые звезды, летали Светлые пчелы, мед свой с цветов чужих и домашних В дар ей собравшие. Об руку с нею поступью важной Шла благородная Проза в длинной одежде. Смиренно Хвост ей несла Грамматика, старая нянька (которой, Сев в углу на словарь, Академия делала рожи). Свита ее была многочисленна; в ней отличался Важный маляр Демид-арзамасец. Он кистью, как древле Тростью Цирцея, махал, и пред ним, как из дыма, творились Лица, из видов заемных в свои обращенные виды. Все покорялось его всемогуществу, даже Беседа Вежливой чушкою лезла, пыхтя, из-под докторской ризы. Третья дочь Словесности: Критика с плетью, с метелкой Шла, опираясь на Вкус и смелую Шутку; за нею Князь Тюфякин нес на закорках Театр, и нещадно Кошками секли его пиериды, твердя: не дурачься. Смесь последняя вышла. Пред нею музы тащили Чашу большую с ботвиньей; там все переболтано было: Пушкина мысли, вести о курах с лицом человечьим, Письма о бедных к богатым, старое заново с новым. Быстро тени мелькали пред взорами членов одна
