Стихотворения

На «Арзамас» тряхнул усами —
И Киев дружбу перемог!
Начальник штаба, педагог —
Ты по ланкастерской методе
Мальчишек учишь говорить
О славе, пряниках, природе,
О кубарях и о свободе —
А нас забыл… Но так и быть!
На страх пишу к тебе два слова!
Вот для души твоей обнова:
Письмо от милой красоты!
Узнаешь сам ее черты!
Я шлю его через другова,
Санктпетербургского Орлова —
Чтобы верней дошло оно.
Прости! Но для сего посланья,
Орлов, хоть тень воспоминанья
Дай дружбе, брошенной давно!

<ГРАФИНЕ С. А. САМОЙЛОВОЙ>

Графиня, признаюсь, большой беды в том нет,
           Что я, ваш павловский поэт,
           На взморье с вами не катался,
           А скромно в Колпине спасался
От искушения той прелести живой,
           Которою непобедимо
Пленил бы душу мне вечернею порой
           И вместе с вами зримый,
           Под очарованной луной,
           Безмолвный берег Монплезира!
Воскреснула б моя покинутая лира…
           Но что бы сделалось с душой?
Не знаю! Да и рад, признаться, что не знаю!
И без опасности все то воображаю,
Что так прекрасно мне описано от вас:
Как полная луна, в величественный час
          Всемирного успокоенья,
Над спящею морской равниною взошла
          И в тихом блеске потекла
Среди священного небес уединенья;
С какою прелестью по дремлющим брегам
          Со тьмою свет ее мешался.
Как он сквозь ветви лип на землю пробирался
И ярко в темноте светился на корнях;
          Как вы на камнях над водою
Сидели, трепетный подслушивая шум
Волны, дробимыя пред вашею ногою,
          И как толпы крылатых дум
Летали в этот час над вашей головою…
Все это вижу я и видеть не боюсь,
          И даже в шлюпку к вам сажусь
          Неустрашимою мечтою!
И мой беспечно взор летает по волнам!
Любуюсь, как они кругом руля играют;
Как прядают лучи по зыбким их верхам;
Как звучно веслами гребцы их расшибают;
Как брызги легкие взлетают жемчугом
И, в воздухе блеснув, в паденье угасают!..
           О мой приютный уголок!
Сей прелестью в тебе я мирно усладился!
Меня мой Гений спас. Графиня, страшный рок
           Неизбежимо бы со мною совершился
В тот час, как изменил неверный вам платок.
           Забыв себя, за ним я бросился б в пучину
И утонул. И что ж? теперь бы ваш певец
Пугал на дне морском балладами Ундину,
           И сонный дядя Студенец,
Склонивши голову на влажную подушку,
           Зевал бы, слушая Старушку!
Платок, спасенный мной в подводной глубине,
Надводных прелестей не заменил бы мне!
Пускай бы всякий час я мог им любоваться,
Но все бы о земле грустил исподтишка!
Платок ваш очень мил, но сами вы, признаться,
            Милее вашего платка.
Но только ль?.. Может быть, подводные народы
(Которые, в своей студеной глубине
Не зная перемен роскошныя природы,
В однообразии, во скуке и во сне
            Туманные проводят годы),
В моих руках увидя ваш платок,
Со всех сторон столпились бы в кружок,
И стали б моему сокровищу дивиться,
И верно б вздумали сокровище отнять!
А я?.. Чтоб хитростью от силы защититься,
Чтоб шуткой чудаков чешуйчатых занять,
Я вызвал бы их всех играть со мною в жмурки,
Да самому себе глаза б и завязал!
Такой бы выдумкой платок я удержал,
Зато бы все моря мой вызов взбунтовал!
Плыло бы все ко мне: из темныя конурки
Морской бы вышел рак, кобенясь на клешнях;