представляет нужды и интересы и всего крестьянства, всей массы трудящихся и эксплуатируемых, всего народа против общенародного врага” [12].
Как далеко вперед ушло революционное движение от мудрствования меньшевиков, которые во имя “процесса планомерного развития классового самосознания и самодеятельности пролетариата” рекомендовали как высший тип демонстраций “доставку заявления рабочих гласным почтой на дом и разбрасыванье его в значительном числе экземпляров в зале земского собрания”. Ленин делает вывод, что “события действительной борьбы пролетариата сразу вымели весь этот политический хлам новоискровских публицистов в сорную яму” [13].
Но даже сейчас, когда в России революция, меньшевики не прекращают раскольническую деятельность. И сейчас они стремятся опорочить большевистские комитеты, развернувшие революционную работу.
“Под влиянием известий из Питера,- сообщает Владимир! Ильич 31 января в Московский комитет РСДРП,- мы попробовали было устроить с меньшинством совместно митинг надеясь, что в такую минуту не будет никаких препирательств. И что же? Меньшевики самым наглым образом нарушили все условия, зная, что большевики на скандал не пойдут. Теперь меньшевики всячески эксплуатируют события в свою пользу. Именем Совета (имеется в виду Совет партии) собирают деньги, на которые отправляют в Россию меньшевиков и т. п., рекламируют себя всячески перед европейской социал-демократией и играют на примиренческое настроение публики, которая не может допустить, что в такой важный момент ЦК будет делать различие между меньшинством и большинством” [14].
Утром этого январского дня в меньшевистской “Искре” Ленин прочел статью Дана “Начало революции”. С гневом отчеркнул в ней строки, превозносящие фракционный центр меньшевиков - “Петербургскую группу при ЦК”. И пишет сейчас же московским большевикам: “В Питере на время событий состоялось временное соглашение между комитетом и “группой при ЦК”. Комитет проявлял самую усиленную деятельность: выпускал массу листков, посылал ораторов, организовал сбор денег и раздачу пособий стачечникам, под руководством комитета стачечники стали вооружаться, строить баррикады и пр., и вот “Искра” ни словом не поминает Петербургского комитета, а зато всячески рекламирует “С.- Петербургскую группу при ЦК”, заявляя, что в Питере деятельность стала оживляться с появлением этой группы. В иностранных газетах тоже рекламируется эта дезорганизаторская группа” [15].
Ленин разоблачает раскольников и запрашивает Московский комитет: “Что у вас делается? Есть ли силы в комитете? есть ли в комитете рабочие? как стоит работа? есть ли техника?” [16]
Еще в ноябре 1904 года редакция “Искры” обратилась с письмом к партийным организациям. В нем излагался план поддержки рабочей партией конституционного движения либеральных земцев. Этот оппортунистический план Владимир Ильич подверг тогда критике в брошюре “Земская кампания и план “Искры””. Но меньшевистско-примиренческий Центральный Комитет согласился с планом редакции “Искры”. Сейчас, в дни революции, особенно важно знать, на чьей стороне партийные организации, чью позицию они поддерживают в этом вопросе. И в письме, уходящем в Россию 31 января, Ленин просит сообщить, “предлагал ли ЦК проводить в жизнь план “Искры” по отношению к либералам? Как отнесся к этому плану комитет? На чьей точке зрения по этому вопросу он стоит. Ленина или “Искры”?” [17]
В пору, когда пролетарские массы восстают против гнета и бесправия, против самодержавного режима, когда революция принимает общенародный характер, крайне важно еще более расширить связи с местными организациями партии. И в Россию уезжают посланцы Ленина. В Питер, сообщает в одном из писем Крупская, отправляется пять человек. Всего же их будет около тридцати. Она предупреждает: необходимо приготовить ночлег, паспорта...
Много лет спустя Лядов - один из тех, кто выполняет сейчас поручения Ленина,- вспомнит об этих днях: “Мы работали в России, объезжали комитеты, проводили в жизнь директивы Ильича. Мне пришлось частенько ездить нелегально за границу. Приедешь на неделю, расскажешь Ильичу все новости, нагрузишься его инструкциями, указаниями, советами и едешь обратно разыскивать товарищей по Бюро Комитетов Большинства. И всегда мы удивлялись, как верно, сидя там, в Женеве, Ильич умел оценивать положение вещей, как ясно перед ним вырисовывалась вся картина запутанных взаимоотношений, создавшихся в России в связи с неудачной японской войной, после кровавого 9 января” [18].
Революционные события в России побуждают Ленина еще чаще, чем до сих пор, “советоваться с Марксом” - так любит он говорить, штудируя труды К. Маркса. Теперь это его статьи о восстании, работы Ф. Энгельса по военному искусству.
“Ильич,- сообщает Крупская,- не только перечитал и самым тщательным образом проштудировал, продумал все, что писали Маркс и Энгельс о революции и восстании,- он; прочел немало книг и по военному искусству, обдумывая со всех сторон технику вооруженного восстания, организацию его. Он занимался этим делом гораздо больше, чем это знают, и его разговоры об ударных группах во время партизанской войны, “о пятках и десятках” были не болтовней профана, а обдуманным всесторонне планом” [19].
В женевских библиотеках внимательно изучает сейчас Ленин и опыт Парижской коммуны, ибо рассматривает её как величайший образец величайшего пролетарского движения XIX века, считает ее образцом тактики для революционного пролетариата, первым примером его диктатуры. .
Еще в 1894 году Владимир Ильич писал о Парижской коммуне в своей книге “Что такое “ Друзья народа” и как они воюют против социал-демократов?”. Год спустя он изучал книгу Гюстава Лефрансе - члена Совета Коммуны - и намеревался позднее обратиться к работам других участников и сторонников первой пролетарской революции. Высказывания Ф. Энгельса об историческом значении Парижской коммуны для рабочего движения Ленин приводил в книге Что делать?”. 18 марта 1903 года он выступил с речью о Коммуне на митинге лондонских рабочих - выходцев из России. О Коммуне Ленин писал на страницах “Искры”, говорил на II съезде партии, а в марте 1904 года - в Женеве на собрании социал- демократов.
И вот сейчас в библиотеке “Общества любителей чтения” Ленин знакомится с мемуарами знаменитого деятеля Парижской коммуны Гюстава Клюзере. Речь идет в них о тактике баррикадной борьбы, о технике восстания. Отредактировав и опубликовав вскоре в газете “Вперед” русский перевод одной главы этих мемуаров, Ленин советует тем, к кому она дойдет в России: “...оригинальные мысли Клюзере должны послужить для русского пролетария лишь материалом для самостоятельной, применительно к нашим условиям, переработки опыта западноевропейских товарищей” [20].
Из Женевы ленинская газета дает русским рабочим и другие практические советы: “Баррикаду можно строить только из сыпучих тел: песка, земли, в крайнем случае из дерева, обсыпанного землей; это надо помнить революционерам и запасаться не только оружием, но и землекопным инструментом” [21].
Подобные рекомендации есть и в письмах, рассылаемых Крупской по указанию Ленина: как создавать и обучать боевые дружины, как доставать оружие, как пользоваться им. Следуя этим советам, большевики многих российских промышленных центров организуют боевые дружины, собирают средства на приобретение оружия.
Острая необходимость сейчас в популярной брошюре по военной тактике, фортификации, о баррикадной тактике уличного боя. Ленин предложил написать ее социал-демократу В. Филатову - журналисту, сотрудничавшему еще в “Искре”. “Сейчас получил Ваше письмо,- тотчас же сообщает тот Владимиру Ильичу,- и спешу ответить, от радости просто руки дрожат...” [22]
На страницах газеты “Вперед” Ленин выступает со статьями о тактике партии в начавшейся революции. Он отстаивает ведущую роль в ней пролетариата, разъясняет значение союза рабочих и крестьян, пропагандирует идею вооруженного восстания, разъясняет роль партии как его организатора и руководителя.
Не раз задумывается в эти дни Ленин о Гапоне.
Кто он - этот поп? - спрашивает он себя. Провокатор? За это говорит как будто тот факт, что он участник и коновод опекаемого царской полицией “Собрания фабрично-заводских рабочих”.
Гапон между тем появляется в Париже. За ним бегают корреспонденты. Английское издательство платит бешеные деньги за его высокопарные мемуары, в которых тот превозносит себя как народного трибуна.
Приезжает Гапон и в Женеву.
“Попал он сначала к эсерам,- вспоминает Крупская,- и те старались изобразить дело так, что Гапон
