несостоятельность, неумение “применить основные принципы теории и тактики к изменившимся обстоятельствам”, неумение “вести пропагандистскую, агитационную и организационную работу при условиях, резко отличных от тех, которые мы пережили недавно” [114].
- Есть ли надежда на вооруженное восстание в более или менее ближайшем будущем?
Этот вопрос ставит созданная группой эсеров газета “Революционная мысль”. И сама же на него отвечает:
- Нет такой надежды.
Ленин подчеркивает эти строки. Он тотчас же откликается на них в “Пролетарии”:
“Люди, очевидно, никогда не задумывались над объективными условиями, порождающими сначала широкий политический кризис, а потом, при обострении этого кризиса, гражданскую войну. Люди заучили наизусть “лозунг” вооруженного восстания, не поняв значения и условий применимости этого лозунга. Поэтому так легко и бросают они непродуманные, на веру взятые, лозунги после первых же поражений революции. А если бы эти люди ценили марксизм, как единственную революционную теорию XX века, если бы они поучились истории русского революционного движения, то они увидели бы различие между фразой и развитием действительно революционных лозунгов” [115].
Ленин обращает внимание на то, что лозунг восстания социал-демократы поставили только после январских событий 1905 года, “когда ни единому человеку нельзя уже было сомневаться в том, что общенациональный политический кризис разразился, что он обостряется в непосредственном движении масс не по дням, а по часам”. И действительно, “в несколько месяцев этот кризис довел до восстания” [116].
Он призывает внимательно следить за развитием нового политического кризиса, учить массы на уроках 1905 года, подчеркивать неизбежность “перехода всякого острого кризиса в восстание и укреплять организацию, которая бросит этот лозунг в момент наступления кризиса” [117].
Владимир Ильич считает бесплодным ставить сейчас вопрос: есть ли надежда на революцию в ближайшем будущем? Нынешнее положение дел в России таково, что на предсказания не отважится ни один сколько-нибудь вдумчивый социалист. Он заявляет, что “без пересоздания аграрных отношений, без полной ломки старого земельного строя Россия жить не может, а жить она будет”[118]. Кто совершит эту ломку? Столыпин путем своих аграрных реформ? Или произведут ее под руководством рабочих сами крестьяне? Дело социал-демократов - внедрить в массы ясное понимание “экономической основы нарастающего кризиса и воспитывать серьезную партийную организацию, которая бы помогла народу усвоить богатые уроки революции и способна была руководить им в борьбе, когда созреют зреющие силы для новой революционной “кампании””[119].
Владимир Ильич пишет об этом в статье, которой открывается тридцать второй номер “Пролетария”, вышедший 15 июля 1908 года.
Не прекращая работу над “Материализмом и эмпириокритицизмом”, Ленин завершил большую статью “Аграрный вопрос в России к концу XIX века”. Она призвана, по его собственным словам, “подвести итоги марксистскому исследованию, указать место каждой сколько-нибудь крупной черты нашей сельскохозяйственной экономики в общем строе русского народного хозяйства, обрисовать общую линию развития аграрных отношений в России и вскрыть те классовые силы, которые определяют так или иначе это развитие” [120].
Рукопись статьи отправлена в Россию, в редакцию Энциклопедического словаря братьев Гранат. Но не знает еще Ленин, что цензура не позволит ее опубликовать, что пройдет целых десять лет, прежде чем она выйдет отдельной брошюрой.
Подобная же судьба ждет и другую его работу - “Аграрную программу социал-демократии в первой русской революции 1905-1907 годов”. В ней Ленин теоретически обосновал необходимость национализации земли, показал ее экономическое и политическое значение, проанализировал новейшие данные о землевладении в России, обосновал необходимость революционной ломки аграрных отношений. Он подробно рассмотрел основные этапы развития аграрной программы российской социал-демократии, разъяснил, чем большевистские позиции в этом вопросе отличаются от меньшевистских.
Этот труд Владимира Ильича должен быть включен во вторую часть второго тома его сочинений “За 12 лет”. И он просит сестру Марию как можно скорее раздобыть для него “хоть один экземпляр набранной книги, все равно сверстанный или несверстанный” [121]. Он пишет ей: “Дело в том, что мне крайне необходимо теперь же, именно до осени, познакомить с этой книгой некиих лиц, которые не могут читать рукописи. Если я этих лиц до осени не познакомлю с книгой, я во всех отношениях могу многое потерять” [122].
Почему до осени? В Женеве в конце августа созывается пленум Центрального Комитета РСДРП. Ленин даст на нем бой меньшевикам, разоблачит их дезорганизаторские действия. И перед этой битвой намерен он познакомить “некиих лиц” - единомышленников - со своей работой об аграрной программе большевиков.
Не знает Ленин, когда просит прислать “хоть один экземпляр набранной книги”, что в петербургскую типографию, где она печаталась, уже нагрянула полиция, и обнаруженный ею готовый тираж целиком, за исключением одного неполного экземпляра, уничтожен “путем разрыва на мелкие части”...
И вот наступает последняя неделя августа. В Женеве собирается пленум ЦК. Ленин разоблачает на нем попытки меньшевиков ликвидировать Центральный Комитет. Вносит поправки к проекту резолюции о созыве общероссийской партийной конференции. Вносит принимаемое большинством предложение о создании Центрального заграничного бюро. В России же именно в эти августовские дни предпринимается новая попытка арестовать Ленина, если объявится он на территории империи. “Всякий, кому известно местопребывание Ульянова,- сообщают “Московские ведомости”, - обязан указать суду, где он находится” [123].
А другая газета - петербургская “Речь” в это же время - поразительное совпадение! - сообщает о предстоящем выходе новой книги Ленина - “Материализм и эмпириокритицизм”... [124] Книги, которая Владимиром Ильичей еще не завершена.
Работу над “Материализмом и эмпириокритицизмом” он по-прежнему совмещает со многими другими делами. И усталость берет свое. Он вынужден оставить ненадолго рукописи, книги, дать себе хоть короткий отдых.
Ленин отправляется в район Дьяблере на западе Бернских Альп, на границе кантонов Берн, Вале и Во. “Ездил в горы погулять,- сообщает он вскоре в Россию сестре Марии.- Дурная погода помешала пробыть там подольше. Но все же погулял превосходно. Теперь надеюсь кончить, наконец, месяца в полтора непомерно затянувшуюся мою работу” [125].
С новыми силами возвращается Ленин к рукописи. Заканчивает последние страницы, пишет предисловие.
“Целый ряд писателей, желающих быть марксистами,- обращается он к читателям,- предприняли у нас в текущем году настоящий поход против философии марксизма. Менее чем за полгода вышло в свет четыре книги, посвященные главным образом и почти всецело нападкам на диалектический материализм...
Все эти лица не могут не знать, что Маркс и Энгельс десятки раз называли свои философские взгляды диалектическим материализмом. И все эти лица, объединенные - несмотря на резкие различия политических взглядов - враждой против диалектического материализма, претендуют в то же время на то, что они в философии марксисты!” [126]
Книга еще не завершена, а Ленин уже задумывается: кто выпустит ее? Многие возникшие в России в революционную пору издательства закрыты. Их владельцы или организаторы привлечены к судебной ответственности. Те же, кто не подвергся полицейским репрессиям, проявляют осторожность.
Ленин обращается за помощью к родным, к товарищам по революционной борьбе. “Если можно, я бы попросил написать кому-либо из московских знакомых литераторов, не подыщут ли они издателя,- пишет Владимир Ильич матери.- Я теперь без связей в этом отношении” [127]. Запрашивает он и Воровского: “Не знаете ли какого-нибудь издателя, который взялся бы издать мою философию, которую я напишу?” [128] Он предполагает выпустить книгу в издательстве товарищества братьев Гранат. Но эти надежды не оправдались. “Насчет издателя дело, видимо, плохо: получил сегодня известие, что Гранат купил “историю” меньшевиков, сиречь меньшевики там взяли верх,- сообщил Ленин сестре Анне.- Ясно, что он теперь
