Несколько столбцов отведет Ленин в “Искре” и новой демонстрации 4(17) марта, на сей раз совместной демонстрации студентов и рабочих. Об этом написали ему те, кто своими глазами видел чудовищное побоище, учиненное полицейскими и казаками. Их свидетельства приведет “Искра”. И призовет петербургских рабочих: “Помните о людях, убитых, раненых и арестованных 4-го марта: эти люди восстали против вашего злейшего врага, против полицейского самовластия, которое держит русских рабочих и весь русский народ в угнетенном, униженном, бесправном состоянии”.[67]
В этот мартовский день, когда Ленин читает доставленное из Петербурга письмо о демонстрации у Казанского собора, в Штутгарте выходит первый номер “Зари”. Три статьи опубликовал в нем Владимир Ильич: “Бей, но не до смерти”, “Зачем ускорять превратность времен?”, “Объективная статистика”. Под общим заголовком “Случайные заметки” объединил он статьи, написанные на основе сообщений, почерпнутых из русских газет.
Ленин ждет сейчас Надежду Константиновну. Еще в феврале писал Владимир Ильич матери: “Скоро конец Надиного срока (24.III по здешнему, а по вашему 11. III)”.[68] Крупская покидала далекую уфимскую ссылку. Но как сообщить ей свой мюнхенский адрес? Ведь она посылала ему письма в Прагу, на адрес Франтишека Модрачека... Даже не подозревала, что обосновался Ленин вовсе не в Чехии, а в Баварии.
Между строк книги симпатическими чернилами вписал он подлинный, скрываемый от всех адрес. Не предполагал, конечно, Ленин, что книга не попадет в Уфу, что так и не узнает жена, куда на самом деле следует ей ехать. И направится она в Прагу, полагая, что там под фамилией Модрачек живет Владимир Ильич.
Никто, разумеется, несмотря на телеграмму, в Праге ее не встречает. Наняв извозчика, погрузив свои корзины, отправляется Надежда Константиновна по адресу, куда посылала письма Владимиру Ильичу. И оказывается наконец в рабочем квартале, в узком переулке, у громадного дома, из окон которого торчат проветривающиеся перины...
Она спешит на четвертый этаж. Ей открывают дверь.
- Модрачек, герр Модрачек,- произносит Крупская. Из комнаты показывается мужчина.
- Я Модрачек,- представляется он. Надежда Константиновна ошеломлена:
- Нет, это не мой муж.
Модрачек догадывается, кто перед ним. Он называет трактирщика в Мюнхене, у которого Ленин снимает комнату: на имя этого трактирщика пересылает Модрачек идущую из России корреспонденцию.
И теплым апрельским утром появляется Крупская в доме на Кайзерштрассе.
Друзья раздобыли Ленину новый паспорт. Теперь он уже доктор юриспруденции Иордано К. Иорданов.
Что же это за человек, имя которого принял Владимир Ильич?
Он был главным врачом полевого госпиталя во время сербско-турецкой войны. Был полковым и бригадным врачом в русско-турецкую войну 1877-1878 годов. Доктора избрали депутатом Учредительного народного собрания в Тырнове. Он принимал участие в составлении первой болгарской конституции.
В паспорт этого достойного доброй памяти болгарина вписывают жену Марицу. И под именем супругов Иордановых снимают Ульяновы другую комнату - в рабочей семье.
“У них была большая семья - человек шесть,- вспомнит потом Крупская.- Все они жили в кухне и маленькой комнатешке... Я решила, что надо перевести Владимира Ильича на домашнюю кормежку, завела стряпню. Готовила на хозяйской кухне, но приготовлять надо было все у себя в комнате. Старалась как можно меньше греметь, так как Владимир Ильич в это время начал уже писать “Что делать?”. Когда он писал, он ходил обычно быстро из угла в угол и шепотком говорил то, что собирался писать. Я уже приспособилась к этому времени к его манере работать. Когда он писал, ни о чем уж с ним не говорила, ни о чем не спрашивала. Потом, на прогулке, он рассказывал, что он пишет, о чем думает. Это стало для него такой же потребностью, как шепотком проговорить себе статью, прежде чем ее написать” [69].
Вскоре прибывает и Елизавета Васильевна, мать Крупской. Через все годы эмиграции пройдет она с дочерью и зятем. Как и в ссылке, нежно будет заботиться о “молодых”, тепло, по-матерински, встречать их друзей. Для тех, кого пошлет Ленин через границу, она сошьет “корсеты”, в которые упрячут нелегальную литературу. Дочери поможет в переписке с Россией - подготовит “скелеты” для химических писем...
Секретарем “Искры” сразу же становится Крупская. И лучшего секретаря редакции нельзя себе представить. Она избавляет Ленина от множества организационных дел. Помогает ему в переписке с корреспондентами “Искры”, с социал-демократическими комитетами, отдельными товарищами.
Из комнаты, снятой в рабочей семье, а затем из квартиры на Зигфридштрассе, 14, куда переезжают Ульяновы, поддерживаются с товарищами в России тщательно оберегаемые революционные связи, но многим адресам уходит отсюда ежедневно письма Крупской. В них указания Ленина, его советы, поручения. В них запросы о том, что интересует Владимира Ильича.
Каждое из уходящих в Россию писем, по сути дела, шесть писем. Ведь прежде, чем его отправить, засвидетельствует спустя много лет Е. Стасова, следует: 1) написать письмо, 2) подчеркнуть в нем все то, что надо зашифровать, 3) зашифровать все это, 4) проверить шифровку, чтобы не было пропусков, ошибок, 5) написать письмо внешне, т. е. такое, которое бы легко проходило цензуру, 6) между строками его написать само письмо химическими чернилами. И только после этого, подписавшись Катей - партийным псевдонимом, под которым ведет Крупская переписку, можно отправить письмо в Россию.
Все больше писем, корреспонденции приходит теперь и из России. Из них узнает Ленин о демонстрациях и стачках рабочих Екатеринослава, Ростова-на-Дону, Батума, Саратова, Баку, Нижнего Новгорода, Вильно. Узнает о крестьянских восстаниях в Харьковской, Полтавской, Саратовской Губерниях.
“...Были массовые обыски и аресты,- сообщает 19 апреля (2 мая) петербургский корреспондент “Искры”.- Называют цифру около 800. Полицейских чинов действовало всего около 5000... О числе арестов можно судить по таким фактам: в Выборгскую привезено 96 мужчин, в предварилку сажают исключительно мужчин, а женщины сидят по участкам... Масса арестов и обысков у рабочих” [70].
Узнает Ленин и о событиях, происшедших в Петербурге почти три недели спустя.
“7-го сего мая, (20 мая по новому стилю) - выписывает он из пришедшего в Мюнхен номера “Нового времени”, - после обеденного перерыва, на Обуховском сталелитейном заводе в селе Александровском, по Шлиссельбургскому тракту, около 200 рабочих разных отделений завода прекратили работу и, при объяснении с помощником начальника завода подполковником Ивановым, предъявили разные неосновательные требования” [71].
Ленин анализирует это полицейское сообщение. В нем, приходит он к заключению, не сказано главного. Далека эта официальная версия от тех событий, что произошли на самом деле в майский день 1901 года на рабочей окраине Петербурга, от событий, что получили впоследствии название Обуховской обороны.
В тот день рабочие Обуховского завода забастовали. Вот какими, оказывается, были их “неосновательные требования”: освобождение из заключения товарищей, арестованных за участие в первомайской демонстрации, введение восьмичасового рабочего дня, снятие помощника начальника завода и мастеров, грубо обращающихся с ними, отмена ночных работ, увеличение расценок.
К обуховцам присоединились рабочие и работницы соседних предприятий. И против забастовщиков бросили конных жандармов, полицию, войска.
Шесть часов неподалеку от завода шло ожесточенное сражение. И хотя вооружены были рабочие только камнями и кусками железа, они отбили несколько атак.
На помощь восставшим со всех концов Петербурга двинулись рабочие. Но полиция перекрыла заставы.
Изолированные и безоружные, обуховцы вынуждены были сдаться. На улицах села Александровского началась зверская расправа. Сотни рабочих бросили в тюрьмы. Однако завод продолжал бастовать.
Ленин сразу же откликнулся на события в Петербурге. Он сообщает Аксельроду, что в печатающемся пятом номере “Искры” будет опубликована “одна (или даже две) статейки о побоище 4-7 мая в С.- Петербурге (на Выборгской стороне и на Обуховском заводе)”, а также “живое письмо петербургской работницы об убийстве 4 мая рабочего (ее родственника) в толпе, шедшей на Невский”[72]. И со страниц “Искры” уличает во лжи составителей официального сообщения.
