– А ежели без денег? -спросил Болотников.
– Как это без денег? – вскинул кустистые брови купец.
– Да так. Возьми нас гребцами или работными – кули таскать. Мы хоть до Хвалынского моря пойдем, а денег не спросим. Охота нам Русь поглядеть.
– Кули таскать?.. Без денег? – купчина ехидно прищурил глаза. – Воровать замыслили? Товар пограбить, а меня в воду? А ну проваливай! Стрельцов кликну!
– Чего шумишь, Еремей Митрич? Рыбу испугаешь, – весело произнес шедший мимо купец в суконном кафтане нараспашку.
– Да вот, кажись, лихие, – мотнул бородой на парней Еремей Митрич.
Купец глянул на Болотникова и нахмурился.
– Чего ж проманул, ростовец? Не ко мне ль снаряжался?
Перед Иванкой стоял знакомый купец с озера Неро.
– Прости, Мефодий Кузьмич. Содруг мой в тот день затерялся. А без него уйти не мог.
– А как здесь очутился?
– Здесь? – почесал затылок Иванка, и в глазах его запала смешинка. – Так тебя ж искал, Мефодий Кузьмич. Мекал, ждать меня будешь. Куда ж тебе в Астрахань без ярыжек?
– Задорный ты, – ухмыльнулся купец. – А товар мой не пограбишь? Вишь, Еремей-то Митрич опасается.
– Коль крепко стеречь будешь – не пограблю, – все с той же смешинкой ответил Болотников.
– У-ух, задорный… И содруг твой экий?
– Так ведь из одного горшка щи хлебаем. Бери, Мефодий Кузьмич, не пожалеешь.
Купец увесисто хлопнул Иванку по плечу.
– Беру, прокудник! И друга твоего. Идем к насаду.
Пока шли до судна, Иванка обрадованно поглядывал
на Волгу.
«Вот уж не гадал, не ведал. Знать, сам бог нам Мефо-дия Кузьмича послал. И купец, кажись, веселый».
Мефодий же Кузьмич, как потом прознал Болотников, три дня простоял в Ярославле из-за своих торговых дел. Половину товара он выгодно сбыл на городском торгу, а затем пошел с мошной на Английское подворье. Закупил нового товару и теперь грузил его на судно. Рано утром насад должен был отправиться в дальний путь.
Управились быстро: еще дотемна заполнили трюм бочками и кулями. Мефодий Кузьмич молвил:
– Покуда погуляйте, молодцы. Да, смотрите, в кабаке не упейтесь. Питухи мне не надобны.
– Да мы ж по единой, с устатку, – подмигнул ватаге рослый крутоплечий ярыга.
– Ведаю тебя, Игоська. Лишь бы до ковша добраться.
– Да клянусь богом – по единой! – перекрестился Игоська.
– Не клянись. Бога ты давно закинул. Лучше мне, Мефодию Кузьмичу, слово дай.
– А, може, без слова, а? – поскучнел Игоська.
– Тогда сиди в насаде.
Игоська тяжко вздохнул, кисло посмотрел на ватагу.
– Быть по-твоему, Мефодий Кузьмич.
– Ну то-то. Гуляй, молодцы.
Ярыжки поплелись в гору. Иванка поглядел вслед, вспомнил про деда Лапотка и ступил к Мефодию Кузьмичу.
– И нам можно?
– Отчего ж нельзя, ступайте. Но уговор тот же – питухов на судне не держу, – глаза купца были строгими.
– Попрощаться нам надо. Сюда с каликами брели, – признался Болотников.
– То дело доброе, идите.
Иванка и Васюта догнали артель. Игоська оценивающе глянул на обоих, спросил:
– Никак, с нами пойдете?
– С вами.
– И далече?
– А пока купец не выгонит.
– Купец? – сузил глаза Игоська. – А ведаешь ли ты, паря, что на Волге не купец, артель верховодит? Не ведаешь. Так вот мотай на ус. Купец на воде никто, клоп в углу. Он един середь нас, и ежели артели будет не слю-бен – тут ему и хана. В куль – ив воду. Волга, брат.
– Выходит, рисковый мужик Мефодий Кузьмич.
– Без риску купца не бывает.
Поднялись к крепости. Через Волжские ворота прошли в Рубленый город; потолкались по торговым рядам, выпили сбитня и свернули на Ильинку.
Недалеко от боярского подворья мужики рубили новую церковь. Звенели топоры, летела белая легкая стружка, духовито пахло смолистой сосной. Возле сруба прохаживался тучный боярин в бобровой шубе. Глаза маленькие, заплывшие, черная борода копной. Тыкал посохом, изрекал:
– Красно храм ставьте, не посрамите. Я, чать, сто рублев святым отцам отвалил.
– Не сумлевайся, батюшка Фотей Нилыч, храм поставим благолепый. Не пропадет твоя мошна, – со скрытой усмешкой произнес старый мастер, кланяясь боярину.
Мимо Фотея Нилыча, шлепая по луже босыми ногами, пробежал рыжий мальчонка в длинной до пят рубахе. Обрызнул боярину шубу. Тот стукнул о землю посохом.
– Подь сюда, нечестивец!
Мальчонка подошел, испуганно втянув голову в плечи.
– Вот тебе, поганец!
Боярин с силой огрел мальчонку посохом, тот вскрикнул и, скорчившись от боли, закатался по земле.
Болотников тяжело и насупленно шагнул к боярину.
– Аль можно так?
– Прочь! – глаза Фотея налились кровью. – Дожили! Смерд боярина попрекает.
Иванка вспыхнул, неведомая злая сила толкнула к боярину; выхватил посох, ударил.
– Караул! – завопил Фотей Нилыч.
Болотников ударил в другой раз, в третий, сбил боярина наземь. Посох переломился.
Подскочил Васюта, рванул Болотникова за плечо.
– Ныряй к соловью! 173
Мимо ехал извозчик верхом на коне; Иванка и Васюта прыгнули в возок.
– Гони, борода!
Извозчик понимающе хмыкнул и стеганул лошадь.
– Проворь, буланая!
Возок затерялся в узких, кривых улочках. Извозчик остановил лошадь подле глухого монастырского подворья, глянул на Иванку, крутнул головой.
– Смел ты, паря… И поделом Фотею. Лют!
Болотников протянул полушку, извозчик отказался.
– Не. С таких не беру… Знатно ты боярина попотчевал.
Иванка и Васюта встретились с нищебродами у храма Ильи Пророка 174. Братия ожидала вечерню, расположившись на лужайке у ограды; развязав котомки и переметные сумки, трапезовали.
– Ну как помолились, старцы? – спросил Болотников.
– Помолились, чадо. Поснедай с нами, – молвил дед Лапоток.
– Спасибо, сыты мы… Попрощаться пришли.
– Попрощаться?.. Куды ж удумали, чада?
– По Волге с купцом поплывем. В судовые ярыжки нанялись, старче.
