выбираться на трассу. Можем отсидеться в Алькабучо, там есть хорошие знакомые…
– Никаких Алькабучо, приятель, – отрезал Андрей. – Едем к деревне, где последний раз видели пропавший автобус. Ты вроде скрытничал по тем местам, нет?
– Но я там был уже… – стушевался сыщик. – Я всех опросил, мы не получим новой информации… зачем?
– А ты подумай! – Андрей схватил за шиворот уже угнездившегося на продавленном сиденье сыщика и перебросил дальше. – Без труда не вытащишь и рыбку, знаешь ли. Шевели булками, Чичо, сегодня я поведу. Ключи давай! И ворота открывай, чего моргалами хлопаешь?
Он не терпел возражений. Не придумали еще такой машины, которой не смог бы управлять майор Куприн. Даже в этих переплетениях свисающих проводов, внутренностей, выломанных элементов приборной панели он мигом сориентировался. Стартер закрутил мотор, с бензином вроде терпимо. Педаль сцепления имела пугающий люфт, но он справился. Драндулет выкатился из гаража, громыхая всеми осями, и встал. Андрей ждал, плавно массируя педаль газа.
– Ну, что, крылатая пехота, все на месте?
– Ясный пень, – проворчал за спиной Крикун. – Чего ты спрашиваешь, Андрей Николаевич?
Чичо, закрывший ворота, шмякнулся на пассажирское сиденье. На нем лица от волнения не было, сплошная пластилиновая маска.
– Диктуй – куда ехать?
– Ну, прямо, куда еще?
Гаражные ворота выходили на обратную сторону домика Терезы Эсмеральды, местность была незнакомой. Узкая дорога падала вниз, петляла горным серпантином. Щербатые камни, иссушенные зноем кусты, крыши примостившихся под террасой домиков-«конструкторов»… До дороги вокруг холма, куда вливался проезд от гаража Терезы Эсмеральды, пришлось плутать метров сто пятьдесят – мимо свалок и примитивной баскетбольной площадки с единственным кольцом. А только выпали на дорогу, ахнули – слева у обочины прохлаждался полицейский седан «Ситроен» с заведенным двигателем! Блюстители порядка сидели в салоне и наслаждались кондиционированным воздухом – находиться в это время суток на палящем солнце было не очень приятно. «Неужто поумнели?» – мелькнула тревожная мысль.
– Шо за нах? – оторопел Крикун.
Забился в падучей Чичо:
– Направо поворачивай, направо…
Было бы еще умнее, если бы полиция не просто присутствовала в месте возможного появления «преступников», а тупо перегородила дорогу. Но чего не дано, того не дано. Заволновались люди, сидящие в салоне, стали распахивать двери. Андрей прибавил газу, завопил:
– Пригнись! – А когда громыхающий внутренностями «Чероки» (действительно неплохая рабочая лошадка) вылетел на дорогу, резко дал по тормозам и завертел рулем. Загремели выстрелы, пули застучали по кузову, разлетелось вдребезги заднее стекло. Десантники возмущенно загалдели и, когда машина развернулась задом к копам, занявшим позицию за распахнутыми дверями, открыли огонь из пистолетов.
– Не убивайте их! – проорал Андрей, переключая передачу. – Не нужны нам тут трупы, без них уже влетели по полной!
– Это точно: не срок, так пуля, не пуля, так срок… – бормотал Проценко, высаживая обойму.
Угодить под плотный огонь полицейские не планировали. Перестали стрелять, кто-то юркнул обратно в салон, кто-то рыбкой полетел в дорожную пыль. Пули драли капот, выносили стекла в салоне, спустило продырявленное колесо, и седан прогнулся. С веселым звоном разлетелась фара; подвывая, распахнулась крышка капота. А джип уже уносился прочь, подпрыгивая на кочках.
– Все живы? – уточнил Куприн.
– Ага, – скупо бросил Крикун. – Правда, от обоймы хрен остался, но вроде запасная была. Эх, мужики, сейчас бы пару автоматов – мы бы разгулялись…
– У меня такое ощущение, что они кого-то ищут, – пошутил Проценко.
– Точно, – согласился Генка. – Ищут давно, но не могут найти, парня какого-то лет сорока…
Чичо, согнувшись в три погибели, неистово молился – осенял себя крестным знамением, поминал всуе всех известных католических святых, а знал он их, похоже, всех до единого. Но приключения на этом не закончились. По обочинам дороги вырастали дома, мелькали выморенные жарой деревья. Дорога снова устремилась вниз, острые камни впивались в лысую резину. Нетерпение подгоняло, Андрей лихорадочно прессовал педаль газа. Машина с визгом проходила повороты…
– Что-то ты торопишься, Андрей Николаевич, – с сомнением заметил Генка. – Это же не космический корабль, верно? Угробишь нас всех – разве это будет справедливо?
Куприн знал, что делает. Времени не оставалось. Из района нужно выбираться пулей, пока не слетелись все демоны… Единственный участок под уклон – прямой, как стрела. Прыгали вниз понурые домишки, виднелся обрыв – невысокий, метра полтора, дорога сворачивала вправо перед обрывом, а за ним была городская улица, кажется, Грасс-Кайе; по ней плотно двигался автотранспорт. И вдруг из-за поворота вырулила еще одна полицейская машина. Выстрелила ядовитым дымом и покатила навстречу. Быстро двигаться в горку она не могла в отличие от «Чероки». Разъехаться было проблематично, да и трудно разъезжаться, когда тебя в упор расстреливают!
– Хьюстон, Хьюстон, у нас проблемы… – забубнил Генка. – Андрей Николаевич, опомнись, ты их таранить собрался?
Завопили все сидящие в салоне – а громче всех Чичо. Парень терял последние крохи самообладания. Расстояние между машинами молниеносно сокращалось. Полицейский водитель струхнул – его машина стала вилять. Никто из копов не догадался выпрыгнуть. Парализующий страх, когда на тебя сверху несется страшилище 77-го года выпуска…
– Может, нам лучше выпасть? – выкрикнул Проценко. – Андрюха, мы же всмятку расхреначимся!
Поздно! До полиции оставалось метров пятнадцать, когда Куприн резко выжал тормоз… и лобовой удар оказался щадящим – Чичо так и не выбил лбом стекло. Треск, скрежет, рвался металл, хорошо просматривались орущие пасти перепуганных полицейских. «Отлично, – думал Андрей, – сейчас мы посмотрим, действительно ли это мощная машина…»
Он плавно выжимал газ – все сильнее, сильнее, преодолевал сопротивление слабосильного мотора седана…
– Во блин, – оторопел, открывая глаза, Крикун, – лошадь впереди телеги поставил…
– Ты не поверишь, Леха, – засмеялся Генка, – но лошадь всегда стоит впереди телеги.
Склеившиеся машины медленно тронулись под горку. Андрей упорно давил газ, переключился на пониженную передачу, скрипел зубами – давай же, давай! – сдвигал полицейскую машину к обрыву. А у той вхолостую вращались колеса, сотрясался кузов. Сообразительный все же нашелся – выкатился из машины. Генка, развязно хохоча, принялся стрелять ему под ноги; и служитель законности покатился по пыли и рухнул под каменный заборчик, сообщая истошным визгом о переломе конечности. А задние колеса седана уже зависли над обрывом, гнулись и лопались трубы, приваренные к днищу, чадящие клубы двуокиси окутали машину. Орали бедолаги в салоне.
– Дави его, Андрюха, дави! – восторженно выл Проценко.
– Есть! – заулюлюкал Генка. – Рожденный ползать получил приказ летать! – И счастливо засмеялся, когда зависшая над обрывом машина прошла точку экстремума и, перевернувшись, рухнула на крышу на краю проезжей части, развернулась на девяносто градусов, и в нее, пронзительно гудя, въехал потрепанный фургончик фирмы, развозящий кондитерские изделия, о чем доходчиво извещала аэрография в виде аппетитной булки.
Стали сигналить остальные участники движения, объезжали место аварии. А Андрей, отбросив машину назад, уже вписывался в поворот, уже катил по краю обрыва параллельно дороге, выискивая подходящий спуск.
– Что вы натворили?! – выл Чичо, обняв голову и раскачиваясь из стороны в сторону. – Вы помяли машину Терезы Эсмеральды! Она кастрирует меня за это! Почему вы не можете без разрушений?!
– Потому что мы демоны-разрушители, – пояснил Проценко.
– Во дает, – изумился Генка. – Это все, что он заметил. А то, что нам наступит полный кабздец, если
