Грамотно нас замуровали, демоны. Хорошо подготовились – не числом, так умением, блин…
Узкие лучи от фонарей перекрещивались, словно лучи прожекторов в ночном небе, вырисовывали фрагменты бледных лиц, какие-то массивные стальные наплывы на стенах, навевающие мрачные ассоциации с фантастической подводной лодкой, внутренности которой испещрены витиеватыми ребрами жесткости. Глеб сделал шаг вперед… и вдруг почувствовал, что стоит по щиколотку в воде! Машинально подался обратно, осветил пространство под ногами. Так вот в чем дело! Их заманили и бросили в наполовину затопленном кормовом отсеке, под которым расположен гребной вал судна! И, похоже, этот отсек был не самым нижним – иначе «Альба Майер» не давала бы такой дифферент на корму! Под ногами действительно плескалась вода. Четкая граница сухого и затопленного участков. Хорошо, что пока они по ЭТУ сторону границы… Он присел на корточки, пристроил палец на сухое рядом с водой. Выждал несколько тягучих секунд, не отрывая палец от пола, и почувствовал неприятный холодок в позвоночнике: вода поднялась и замочила палец! Она перемещалась со скоростью три сантиметра в минуту! Возможно, и не самая большая скорость для подъема воды, но где гарантия, что по мере погружения кормы она не станет поступать быстрее?
Сердце отчаянно сжалось.
– Вот черт… – пробормотал Крамер, у которого тоже были глаза. – Это что же получается, господа обманутые дольщики: примерно через час этот отсек будет полностью затоплен?
«А на что тогда рассчитывает Ландсберг?» – мелькнула шальная мысль. Или ни на что не рассчитывает в своем окостеневшем безумии? Глеб лихорадочно вертел головой, подмечая нюансы обстановки. Стены в кормовой части сужались, сходились клином – та часть отсека была уже затоплена больше чем наполовину. Значит, в том месте или еще ниже имеется пробоина, сквозь которую поступает вода. Образовалась она, как видно, недавно. Возможно, судно на что-то наскочило, возможно, общая ветхость способствовала появлению щели. Пробоина, должно быть, небольшая – этой «шаланде» еще тонуть и тонуть. Хотя кто ее знает? Вода не сразу утянет махину на дно – для начала она заполнит все полости и пазухи в килевом пространстве, а ведь это нешуточная громадина, тут потребуется немало времени – и лишь потом «Альба Майер» начнет погружаться так, что это будет видно невооруженным глазом…
Просматривалось единственное решение (с дверью определились; впрочем, извести на нее боезапас никогда не поздно). Он глубоко вздохнул и принялся стаскивать с себя амуницию и складывать под ноги. Избавился от автомата, от пояса с тяжелым снаряжением, от продолговатого вертикального рюкзака, в котором, помимо личного барахла, крепился специальными застежками к внутренней водостойкой обшивке двухсредный автомат. Начал разуваться, стаскивать комбинезон, штаны, нательное термическое белье. И все это происходило в гнетущем недоуменном молчании. Товарищи хмуро таращились на командира, принимающего форму одежды «номер один» (трусы и комсомольский значок).
– Мне одному кажется, что командир решил от нас смыться? – нарушил тоскливое молчание Никита.
– Нет, я тоже начинаю подмечать странности, – встрепенулся Крамер. – А все потому, что перестаю четко разграничивать суровую явь и то, что кажется.
– А на дворе, между прочим, не май месяц, – заметил как бы невзначай Платон.
– Июнь, – подумав, сообщил Никита. – Слушай, Глеб… боюсь уже у тебя что-то спрашивать… Ты уверен, что хочешь нас покинуть? Мы тебя не потеряем?
– Решил уйти красиво, – сказал Крамер.
– Красивее видали, – фыркнул Платон.
– Ладно, хорош глумиться, – отрезал Глеб, поправляя фонарь на лбу и осторожно заходя в воду. – Я вас сюда завел, я вас отсюда и выведу… может быть. Ждите, скоро буду. Никуда не расходиться.
– А как скоро ты будешь? – сглотнул слюну Никита.
– Судя по тому, что он без акваланга, минуты через полторы, – прикинул Крамер. – Ладно, Глеб, двигай, не успеем по тебе заскучать. Да и больно надо…
В стылом склепе и без воды голышом было холодно. А уж в воде… Он уходил все дальше, цепляясь за какие-то выступы в полу. Пришлось присесть, передвигаться на ощупь – так на галечных пляжах заходят в море люди с нежными пятками…
Кожа менялась на гусиную. Волосы по всему телу, которых еще не коснулась вода, вставали дыбом. Он сделал неловкий, какой-то вопросительный шаг, набрал воздух в легкие и погрузился, чтобы не затягивать с этим делом…
Он пробирался по какой-то футуристической местности, хватаясь за стальные и чугунные наросты в полу и стенах. Он старался не думать о холоде, о том, что организм уже покрывается изнутри толстой ледяной корочкой. Майор Дымов был собран, четко знал, куда идти и как долго его хватит. Оторвался от пола, поплыл, выискивая дорогу среди угловатых приспособлений, похожих на гигантские червячные механизмы. И вдруг провал, падающая лестница из стальных прутьев. Он спускался, перебирая руками по перилам, уткнулся во что-то неповоротливое, навеки застывшее, похожее на хвост исполинского древнего ящера. Массивное цилиндрическое тело исполосовано глубокими поперечными выемками. Ничего себе буравчик… Судя по всему, это был рулевой вал, переходящий под кормой в гребной винт. Воздух в легких был не вечен. Половину из имеющихся запасов он уже истратил. Он начал лихорадочно осматриваться, стараясь ничего не упустить. Борта совсем рядом – что левый, что правый. В завершении подводной кормовой части они практически смыкались. Где-то здесь должна быть пробоина… Он начинал испытывать нетерпение. А когда нога попала в стальной переплет и стала проваливаться, он чуть не запаниковал! Заставил себя успокоиться, схватился руками за что-то невидимое и плавно освободил вывернутую конечность.
В этой части судна не было ничего, похожего на пробоину. Спокойствие, главное, не дергаться, он может вернуться, набрать побольше воздуха, снова погрузиться в свои исследования – у него вагон свободного времени… Он сдал назад на пару метров и уже собрался ретироваться, но тут сообразил. Потянулся к фонарю на лбу, выключил свет. Завертелся по сторонам – и уже на пятой секунде обнаружил полоску мутного света, исходящую от левого борта – практически у киля! Он подался туда, стараясь не сильно разводить руками, скорчился в три погибели, чтобы рассмотреть повреждение в корпусе.
Стык листов наружной обшивки был порван. Судя по всему, имело место воздействие извне. Как бы ни прохудилось это корыто, а расползтись естественным образом многочисленные накладки не могли – даже проржавев насквозь. Зияла дыра полметра шириной и сантиметров двадцать в высоту – даже голова не пролезет… Он уперся ногой в разорванный край… и что-то глухо треснуло, оторвался кусок обшивки, и он почувствовал, как потекла кровь из расцарапанной пятки. «Что же я делаю?» – ужаснулся Глеб, глядя на дыру, в которую, обладая должной сноровкой, мог бы протиснуться человек. Своими же ногами топлю судно, которому еще плыть и плыть! Ничего, они справятся. Контейнеровоз не потонет в одночасье, они сообразят хотя бы плот из обломков надстройки – рабочих рук хватает. Он ударил еще раз, еще и еще! И когда пробоина сделалась вполне достаточной, чтобы в нее, не обдирая кожу, проплыл человек, принялся подавать себя вверх поступательными движениями. Он чувствовал, как под мягким местом образуется бурление, закручивается водоворот…
Он всплыл под мятущимися огнями фонарей, жадно наполнял легкие воздухом, не мог надышаться. Пришел в себя, поплыл по-собачьи к товарищам.
– Ты хрена объелся, Глеб… – Голос Платона подрагивал от волнения. Спецназовцы вытаскивали его из воды, навалились со всех сторон, принялись обтирать заранее приготовленными вафельными полотенцами. – Ты точно хрена объелся, командир… Тебя не было почти четыре минуты, ты что там, ушами дышал? Мы уж чуть спасательную экспедицию за тобой не отправили, амфибия ты хренова…
– Нормально всё, мужики, нормально… – стучал зубами Глеб. – Один швейцарец проторчал под водой без воздуха больше девятнадцати минут – и ничего… А тут какие-то четыре…
– Швейцарец, да будет тебе известно, применил перед погружением ингаляцию обедненным кислородом, – бурчал Никита. – А еще он долго готовился, тренировался и нырял не в средоточии машин и механизмов… Ты нашел то, что искал, Глеб?
– Да… – Глеб кашлял, он все еще не мог отдышаться. – Дыра под нами, отсюда метра четыре вниз, я ее расширил, так что тонем, братцы, тонем, скоро будет повод продемонстрировать свои плотницкие навыки… Подождите, дайте отдышаться… В общем, так, товарищи офицеры. Сомневающиеся могут
