числе мер, которые неукоснительно им осуществлялись, были повсеместное проведение переписи земель и населения и реализация уложения об отмене тарханов 1584 г. В начале 90-х годов издается указ об обелении (освобождении от уплаты податей) части господской запашки [681]. Обелялась только запашка, которую холопы обрабатывали на самого господина, и притом лишь в случае, если он жил в поместье и нес военную службу. Этот указ должен был содействовать росту хозяйственной инициативы служилых землевладельцев и освоению запустевших земель.
Многогранную деятельность Годунова в годы царствования Федора современники оценивали противоречиво. Официальный панегирик ему содержится в посольском наказе 1592 г.: Борис Федорович Годунов — «начальной человек в земле, и вся земля от государя ему приказана, и строенье ево в земле таково, каково николи не бывало. И строенье ево во всем, как городы каменые на Москве и в Астрахани поделал, так всякое устроенье многое устроил по всем городом и по большим государствам у государя печалуяся, что искони не бывало… И много тово строенья и промыслу Бориса Федоровича, чего переписать и переговорить не уметь, какие прибытки и легость починил по государеву приказу шурин его». Позитивная оценка деятельности Бориса есть и в «Повести о честном житии» царя Федора, составленной в годы царствования Бориса (до 1606 г.) в канцелярии патриарха Иова. По «Повести», Борис был «преизрядно мудростию украшен» и «к бранному ополчению зело искусен»; создав много городов, он и Москву «лепотою украси». По Псковской летописи, «дарова ему (Федору. — А. З.) господь бог державу… мирно, и тишину, и благоденствие, и умножение плодов земных, и бысть лгота всей Рускои земле, и не обретеся ни разбойник, ни тать, ни грабитель; и бысть радость и веселие… А правление земское и всякое строение ратных людей уряд ведал и строил его государев шюрин Борис Федорович; и многие земли примиришася, а инии покоряшася под его государеву руку» божьей волей и «промыслом правителя и болярина и конюшего Бориса Феодоровича»[682]. Не столь однозначна характеристика Бориса в произведениях, появившихся после «Смуты». Для кн. И. А. Хворостинина Борис хотя и «лукав нравом», но и «боголюбив». Он-де укротил лихоимцев, «областем странным (иностранным. — А. З.) страшен показася, и в мудрость житиа мира сего, яко добрый гигант, облечеся и приим славу и честь от царей». Однако он же «возведе работных на свободный… и введе ненависть, и восстави рабов на господей своих, и власти сильных отъят, и погуби благородных много». Кн. С. И. Шаховской писал, что Борис «образом своим и делы множество людей превзошед; нихто бе ему от царских синклит подобен во благолепие лица его и в разсуждение ума его; милостив и благочестив, паче во многом разсуждении доволен, и велеречив зело, и в царствующем граде многое дивное о собе творяше во дни власти своея». И вместе с тем Борис «властолюбив велми бываше», «яко же и самому царю во всем послушну ему быти». Для составителя Хронографа 1617 г. Годунов — правитель, который создал много городов и монастырей, «ко мздоиманию же зело бысть ненавистен, разбойства и татьбы и всякого корчемства много покусився еже бы во свое царство таковое неблагоугодное дело искоренити, но не возможе отнюдь. Во бранех же неискусен бысть… а естеством светлодушен и нравом милостив, паче же рещи и нищелюбив». Однако он «приимаше» нечестивые советы от клевещущих, «и сего ради на ся от всех Русскиа земли чиноначалников негодование наведе»[683].
Восхваляется деятельность Годунова и в позднейшей Латухинской Степенной книге, основанной, возможно, на каких-то не дошедших, более ранних источниках. Так, в ней подчеркивается, что покорение черемисов произошло «мудрым смыслом» Годунова. По Авраамию Палицыну, Борис был «разумен… в царских правлениях», знаменит по всему свету (и в Персии, и в Италии, и на всем Западе); но вместе с тем он «отъят… от всех власть»[684].
Обширную, но противоречивую характеристику деятельности Бориса дал дьяк Иван Тимофеев. Обличая Бориса как «прелукавого» и «злоковарного» правителя, он вместе с тем воздает должное его борьбе с «разбоями», правому суду, «доможительному пребыванию в тихости» (миролюбию). Во всяком случае до 1598 г. Борис, по словам Тимофеева, был «сладок, кроток, тих, податлив же и любим бываше… за обиды и неправды веяния от земля изятельство». Лукавым и властолюбивым правителем рисует Бориса и кн. С. И. Шаховской. Двойственно оценил деятельность Бориса и «Новый летописец»: с одной стороны, Борис — щедрый правитель: во время поездки в Смоленск раздавал милостыню, «являяся всему миру добрым», а с другой — он «ненавидяше братию свою боляр, бояре же ево не любяху, что многие люди погубих напрасно»[685]. Возможно, эта оценка связана с тем, что составитель памятника (1630 г.) имел под рукой ранние источники.
Наиболее резкая характеристика дана Борису в «Повести, како отомсти», возникшей при Василии Шуйском в 1606 г. Борис — это «древней змий», прельстивший многих бояр и «неправдою возхити» царство; погубитель И. П. Шуйского и убийца Дмитрия[686].
Приведенные оценки деятельности Бориса крайне тенденциозны. Часть из них носит явные черты официального славословия времен его правления. На других современников оказало влияние торжество противников Бориса — Шуйских и Романовых, а также признание церковью Дмитрия великомучеником, убитым подосланными Борисом лицами. Но даже авторы, писавшие после 1606 г., отмечают позитивные моменты в его правлении: градостроительство, миролюбивую внешнюю политику, введение «правого суда», борьбу с мздоимством. Дело, конечно, не только в общем царистском складе мышления («царь всегда царь»), но и в трезвой оценке действительных достижений правительства Годунова.
Кое-что новое прибавляют к характеристике Бориса иностранцы. Всячески подчеркивая свою близость к Борису, Д. Горсей отметил, что, вернувшись в 1586 г. в Москву, он увидел, «какую ненависть возбудил в сердцах и во мнении большинства князь-правитель. Им его жестокости и лицемерие казались чрезмерными». По П. Петрею, Борис был «сметливый, благоразумный и осторожный боярин, но чрезвычайно лукавый, плутоватый и обманчивый»; вместе с тем о нем многие говорили, что «не было ему равного во всей стране по смышлености, разуму и совету». Для Ж. Маржерета Борис — правитель, «любимый народом». Он рано «начал стремиться к короне» и для этого старался «благодеяниями привлекать народ»; «обеспечив таким образом расположение народа и даже дворянства, за исключением самых проницательных и знатных, он отправил в ссылку под каким-то предлогом тех, кого считал своими противниками». Маржерет пришел к выводу, что при Борисе «страна не несла урона, что он увеличил казну, не считая городов, замков и крепостей, построенных по его повелению, а также заключил мир со всеми соседями»[687].
И. Масса писал, что Борис «всегда старался оказывать добро простолюдину и так расположил к себе весь народ, что его любили больше всех. Он дозволил передавать в наследство детям земли, жалованные офицерам и военачальникам за заслуги на ленных правах, и он во всем удовлетворял каждого, кто приходил к нему с каким-либо делом». Раздачей денег погорельцам в 1591 г. он расположил к себе «простой народ, почитавший его как бога»[688].
По мнению К. Буссова, Борис «исполнял свои обязанности столь разумно и ревностно, что почти все дивились и говорили, что на всей Руси нет равного ему по разумности, поскольку он многие неисправные дела привел в полный порядок, многие злоупотребления пресек, многим вдовам и сиротам помог добиться справедливости»[689].
Во всех этих суждениях, если их сопоставить с реальной деятельностью Бориса Годунова 80-90-х годов, можно найти отражение действительных фактов, свидетельствующих, что перед нами незаурядный политик. Осторожный и проницательный, вероломный и щедрый, Борис умел быть всяким, точнее, таким, каким требовали обстоятельства. Этим он обязан был природному уму и непреклонной воле. Современники писали о нем: «.. не научен сый писаниам и вещем книжным, но природное свойство целоносно имея». И. Масса полагал, что у Бориса была «обширная память, но что это был человек, не умевший ни читать, ни писать». По И. Тимофееву, «первый таков царь не книгочий нам бысть», от рождения до смерти «буквенных стезь ученьми не стрывая». Все это, конечно, преувеличения. Подписи Бориса сохранились на актах с 1571/72 г.[690]
Борис вышел из опричного окружения Ивана IV. В ратных делах он себя не проявил. Поход 1590 г. окончился заключением мирного соглашения, а осада Москвы Казы-Гиреем в 1591 г. была слишком кратковременной, чтобы выявились воинские способности правителя. Однако из этих двух кампаний Годунов сумел извлечь для себя максимальную выгоду, выступив в первом случае в обличий миротворца, а во втором — в роли спасителя отечества. Победить своих противников к 1587 г. Борис смог, только добившись консолидации сил феодальной знати. Одновременно он сумел завоевать симпатии дворянства раздачей льгот и земель, а также преодолеть недоверие торгово-ремесленных верхов путем удовлетворения
