— Во–первых, мы вам не верим, потому что вы нас уже однажды обманули. Во–вторых, существует такое понятие, как расплата за прежние преступления.
— Это, в конце концов, негуманно! — в сердцах, но безнадежно сообщил маэстро.
— Гуманизм — растяжимое понятие, — возразил Даниил.
— А я слышал, что Земля — планета чуть ли не идеального гуманизма. Это мне один каторжник на Двужильном Тягуне говорил.
— Глупости он вам говорил, идеального гуманизма нет. Скажем, данная ситуация. Вы проповедуете гуманизм в отношении к одной личности без оглядки на все остальное общество. Мы же — наоборот. Что гуманно для общества — гуманно для личности.
— Но это исключает свободу!..
— Относительно. Если человек… — Даниил замолчал.
— Во–первых, это нивелирование духа; а во–вторых… Во–вторых, неужели Земля такая бедная планета, что, воспитав в человеке верные моральные принципы, она не может позволить ему идти своим путем, пусть и не таким, как все? Ваше добро несправедливо!
Маэстро увлекся пафосом беседы, как вдруг Даниил строго сказал:
— Не кажется ли вам, что мы уклонились от темы? Андраковский словно споткнулся на полуслове.
— Сдавайтесь, — жестко сказал Даниил, не дожидаясь ответа противника, и добавил: — Пока мы с вами разговаривали, Артем и Милора обошли ваших с тыла.
Маэстро изменился в лице, оглянулся, встал и побежал к своему укрытию. Но едва он завернул за угол, в живот ему уткнулся ствол бластера. Сердце пирата ёкнуло, тошнота подступила к горлу.
— Руки вверх, — сказала Милора. У стены под прицелом Артема лицом к пластику стояли Бомбар и Катарсис, заложив руки за головы.
— Это низко, — тихо сказал маэстро.
Через десять минут пиратов втолкнули в пустую каюту и захлопнули за ними дверь. Рыча, сработал мотор замка. Андраковский с досады пнул косяк и крикнул:
— Вот он, ваш гуманизм!..
Никто не ответил на выпад маэстро. Бомбар преданно глядел на него наивными глазами. Катарсис взял Андраковского за локоть и, попытавшись лукаво подмигнуть правым фотоэлементом, доверительно шепнул:
— А бластер–то у меня с собой!..
Он похлопал себя по дверце на груди.
Андраковский ничего не ответил, посопел, как бык, ушел в угол каюты и оттуда уже буркнул:
— Ладно, сейчас спим, а ночью вырежем дверь и убежим. Заведи будильник на четыре, старина.
До ночи дети занимались важными делами. Отлет с пленными пиратами был назначен на утро, и надо было успеть проверить версию с красной кнопкой и найти Аравиля Разарвидзе.
Красная кнопка действительно оказалась фикцией. На всякий случай Милора нажала на кое–какие другие красные кнопки, но ни к чему это не привело, если, конечно, не считать случайно отстрелившихся отсеков с туалетами. Аравиль тоже был найден быстро, но извлечь его из ямы дети не смогли. Ему сбросили матрац, подушку, одеяло и ужин и пообещали к утру чего–нибудь придумать. На ночь стоять на часах у пиратской каюты упросилась Милора. «Большая Медведица» погрузилась в сон, и автоматика выключила свет. Синий сумрак наполнил коридоры.
Пираты спали, когда раздался рокот замка, но маэстро моментально открыл глаза. В появившейся щели темнел силуэт ребенка. Маэстро тихонько толкнул ногой Катарсиса.
— Эй, пираты, — позвала девочка шепотом.
— Чего? — так же интимно ответил маэстро.
— Убегайте отсюда, — сказала Милора. Маэстро сел на койке.
— Как это? — тупо спросил он. В темноте заворочалось, и рядом выросли тени Бомбара и робота,
— Я вас выпускаю, — сказала Милора. — Бегите. Она открыла дверь пошире и отступила, давая проход. На плече у нее висел бластер.
— Маэстро!.. — страстно шепнул Катарсис, и в левом боку у него вдруг яростно затрещали блескучие искры. Андраковский еще не оценил ситуацию, как Катарсис вдруг рванулся и исчез, распахнув дверь настежь. Аквариумная синева ночного освещения плескалась в проеме. Бомбар посмотрел на маэстро, мигнул и тоже исчез. Только тут до пирата дошел весь смысл положения, и в груди его словно ударник клюнул в капсюль. Андраковский метнулся вслед, но внезапно какая–то сила развернула его и отбросила к молчаливо стоящей Милоре.
— Девочка, — свистящим шепотом спросил он. — А зачем ты это сделала?
Милора попятилась, перетягивая бластер.
— Вы — пираты… — сказала она. — Значит, вы убегаете… Давайте скорее… Через десять минут я объявлю тревогу, и будет погоня…
— Девочка!.. — выдавил маэстро, и голос его ушел куда–то в область ультразвука. — А ведь ты можешь нас убить!..
Милора еще попятилась.
— А ведь это плохая игра! — глаза Андраковского светились белым, тусклым светом.
— Маэстро!.. — донесся призывающий стон Катарсиса. Андраковский бросился на зов. Они мчались по ночным тоннелям, сворачивая куда попало; желтые светящиеся указатели молниями летели мимо.
— Катарсис, погоди! — крикнул наконец маэстро. — Я же не железный, я так быстро не могу!..
Катарсис остановился, и Андраковский едва не врезался в него. Тяжело дыша, маэстро сел на пол. Из тьмы появился Бомбар, убежавший далеко вперед и уже вернувшийся.
В наступившей тишине слышались лишь частые хрипы маэстро да очень далекий вой сирены.
— Ищут уже, — на выдохе сказал Андраковский и на другом выдохе добавил: — Прятки…
— Прятки — разорви штаны на тряпки, — зло ляпнул Катарсис.
— Куда бежим–то? — спросил маэстро. — Не бежать надо, а спрятаться получше.
— Зачем? — поинтересовался робот.
— Отдохнем, переждем и придумаем, как детей выжить.
— А где мы? — спросил Катарсис. — А, понял! Представляете, маэстро, это катапульта! Я здесь не был уже лет пять!
На гигантской станции «Большая Медведица» встречались такие закоулки, где Андраковский вообще ни разу не появлялся, поэтому слова Катарсиса он воспринял спокойно.
— Я предлагаю здесь и спрятаться, — сказал маэстро. И добавил: — Думаю, минут через сорок они нас найдут.
— Всего сорок?! — с ужасом воскликнул Катарсис.
— Они же пойдут с металлоискателем, — грустно пояснил маэстро. — А ты, старина, железный.
— Никель и хром, — из гордости поправил Катарсис.
— Тем более, — вздохнул маэстро. — Значит, твой изотопный след не растворяется в воздухе втрое дольше.
Маэстро встал и направился к ближайшему люку.
Пираты выбрались в причальный блок, перелезли компрессорные кофры, обойдя инерционный поршень, поднялись на грузовые аппарели и по пандусу сквозь раскрытый шлюз прошли в огромную шахту катапульты. Пока Андраковский закрывал люк и ставил блокировку, Катарсис забрался по лесенке на периметрический мостик и через темное маленькое окошко стал смотреть наружу. Андраковский на дне шахты сел на большую, бессильно лежащую лапу захвата и стал думать, как выпроводить детей. Маэстро перебрал множество вариантов, пока ему в голову не пришла такая мысль: надо подготовить «Аввакум–2» к отлету, заложив в киберштурмана программу поиска «Аввакума» — звездолета и стерев из его памяти координаты станции, а потом запихать детей на их же катер и отстрелить. Больше они не вернутся.
Но продумать детали операции не дал крик Катарсиса:
— Они идут!
