сыграл на вере в цивилизацию Кораблей, сыграл на памяти своих злейших врагов, выждав, когда мысль о них станет почти реальностью, и тогда беспощадным толчком перевернул мир с ног на голову.
Лавина бедствий в одночасье обрушилась на Галактику. Повсюду вспыхнули планеты, которые еще не обзавелись корабельными верфями. В пространстве, словно взбесившись, появились целые эскадры кораблей без единого человека экипажа. Ни один корабль не пострадал, но страшная сила уничтожала людей. Все это делал Сатар. Уничтожая людей и не трогая корабли, он вмиг скрутил все человечество судорогой жесточайшего кризиса. Он нагнетал напряжение, сеял сомнение, а когда питательный раствор был готов, запустил в него микробов Ереси.
— Во всем виноваты Корабли! — по всей Галактике твердили еретики. — Они заразили людей кораблевой болезнью, которая заставляет человека строить корабли. И вот теперь, не разгадав опасности, мы наводнили Галактику Кораблями. Мы возродили расу Кораблей и скоро будем уничтожены ими! Люди, все, кто хочет жить! Вставайте под знамена Ереси! Уничтожайте корабли! Жгите верфи! Убивайте корабельщиков!
Сравняйте с землей Нанарбек! Корабль — враг человека! Смерть кораблям! Никто не должен строить корабли! Человек не должен летать в космосе! Мысль о Корабле — это мысль о самоубийстве! Смерть Кораблям во имя жизни Человека!
Ересь, как пожар, распространилась по Галактике. Еретики рушили храмы Нанарбека, взрывали верфи, казнили корабельщиков, монахов, пилотов, лоцманов и ломали, ломали, ломали корабли. Отовсюду потянулись в Нанарбек изгнанные, избитые люди, понимавшие, что разразившаяся беда — это гибель человечества, да и самой Галактики. Нанарбек принял беженцев и закрыл ворота. Еретики обложили монастырь со всех сторон, и началась осада.
А Сатар не терял времени даром. Он создал замену кораблям Нанарбека. По всем планетам, где только что разрушили верфи, стали строить заводы новой Корабельной Корпорации Сатара. «Корабль — это машина, инструмент. Безнравственно одухотворять корабль. Корабль — это необходимость во имя выгоды человека», — так было записано в Уставе Корабельной Корпорации Сатара. Эпоха одухотворенных кораблей, единения корабля и человека миновала. В космический простор выходили дешевые и простые машины, призванные безопасно возить грузы от порта к порту, и вместо пилотов у штурвалов встали механоиды — бездушные роботы, главной задачей которых было уничтожение одухотворенности в корабле.
Но, хотя эра Нанарбека миновала, монастырь, окруженный полем высшей защиты, держался еще много, много лет. Приступ следовал за приступом. Огонь, не переставая, клокотал под стенами. Армия еретиков, как саранча, не имела числа, а защитники гибли один за другим. Нанарбек был ревущим, гремящим вулканом Галактики. Сто лет Нанарбек был в осаде, сто «долгих, кровавых, дымящихся лет он сопротивлялся, звал на помощь, прятал свои книги и закапывал карты. Но всему есть предел. Когда последний воин был сражен, исчезло и поле защиты. Только еретикам не суждено было глумиться над руинами. Заклятие монахов обрекало на смерть в руинах Нанарбека любого, кто приходил сюда без желания познавать его мудрость. Армия еретиков отступила, и монастырь был предан забвению. Черные, оплавленные цитадели нелюдимо высились над взрытым каменным полем, засыпанным человеческими костями, ибо еретики, как волки, не погребали своих мертвецов.
А Галактика оправилась от потрясения и быстро забыла о своих былых владыках.
Разъединенные на планетах, люди жили счастливо и в достатке. Сатар не накладывал никаких табу, и народы по–прежнему кочевали из мира в мир. Но никого уже не прельщало парение в пустоте, никто уже не мечтал о собственном корабле. Могучие межзвездные машины, набитые механоидами, охраняли сытый покой человечества, не прибегая ни к каким явным запретам, кроме, разумеется, тех, которые напрямую оберегали Сатара; и этот покой в тепле под тусклыми звездами был чреват вялой смертью. Но никто не верит в свою гибель там, где все желания кажутся достижимыми.
Глава 16. БАНТАГА–УЛ
Ударом свалив механоид–надзирателя, словно он был деревом, выросшим на болоте, «Ультар» поднялся над унылой равниной Калаата, сделал широкий прощальный круг над горестными просторами и наискосок полетел к зениту. Незамутненная тьма открытого космоса, щедрые звездные россыпи, пылающие со дна вселенского омута, потрясли каторжников. Они смотрели на огни Пцеры и узнавали яркие звезды — Энгу, Дахинн, Лерой, Синэкс, Чантру, узнавали созвездия Колчана, Плавника, Виолончели, Бумеранга, и только самую сильную звезду — Джизирак — никто не мог назвать по имени. Взволнованные каторжники напоминали пленников, которые после долгой неволи наконец вернулись в свою землю и вошли в храм своей веры, где все росписи стен и сводов, лики всех святых и великомучеников известны им, но после чужой речи так сладостно повторять родные слова.
Массивный шар Калаата медленно крутился под днищем корабля. Одна его сторона была освещена, и Навк видел полосы облаков, плывущих над Калаатом. Несколько мелких звездочек взошло над темным полушарием — это были крейсера Сатара.
— Я могу указать вам путь к той планете, по которой проходит Галактический Тракт, — сказал один из каторжников, стоявший рядом с Навком. — Я знаю лоцию всей Пцеры. По Тракту мы выберемся к людям, а вы будете свободны и сможете продолжить свое дело.
— Вы читали Галактическую Лоцию? — удивился Навк.
— Нет. Мое имя Лонг Толба. Я был археологом, раскапывал древний город Пахарей на планете Блицца. Это у звезды Орке–Ракен в аллее Яркий Строй. По роду своей деятельности я знаю предание о Галактическом Тракте Хозяев. Однажды рядом с моим лагерем совершил посадку исследовательский катер Астрофизической Академии Пандадиона. Его экипаж составляли двое ученых, муж и жена. Их звали Нордаль и Ольга: — Навк побледнел. — Таких отважных и благородных людей мало в Галактике.
Они составили свою лоцию туманности Пцера. Но там, в туманности, они подобрали на расстрелянном псае какого–то беглого каторжника с Калаата. Механоиды погнались за ними. И вот тогда, уходя от погони, они приземлились у меня на Блицце и передали мне рукопись своей лоции, чтобы я сохранил ее, если они погибнут или попадут в плен, а сами улетели дальше. Я, опасаясь механоидов, выучил рукопись наизусть, а потом сжег. Но это не уберегло меня:
— Планета с Трактом называется Щидра, — сказала Дождилика.
— Лучший путь от Калаата до Щидры — по большому Скут–Евловому течению через пороги Верхний в Нижний Бантага–Ул и Тхаса до багровой звезды Кенон, а от нее, держа курс на Регул, мы вылетим к солнцу Щидры.
— Но ведь пороги стережет Инт — Космический Царь!
— У нас нет выбора, — пожал плечами археолог. — Крейсера оставили нам только один путь:
Они уже охватили «Ультар» полукругом. Их зловещий эскорт пригибал траекторию кораблика к Калаату. Тусклые, кое–где обметанные ржавчиной или инеем массивные корпуса крейсеров отсвечивали в размытом излучении Калаата. Боевые башни были развернуты на «Ультар».
Навк кинул «Ультар» прямо в борт ближайшего крейсера, ловко поднырнул под киль неповоротливого титана, вырвался по другую сторону и свечой взмыл вверх.
Гиганты, сминая строй, грузно разворачивались. Их орудия рыскали по небосводу, но огня механоиды не открывали — выстрел мог угодить в своих. «Ультар» затанцевал среди стада космических динозавров, и когда стальные чудовища окончательно спутались, он помчался от них прочь. Моментально толстые лучевые столбы осветили его дорогу — лучебои беспощадно сверлили пространство, пытаясь сжечь дерзкого звездного воробья. Навк дал «Ультару» полный ход, и кораблик, напрягая все силы, понесся вперед, туда, где тяжелые прозрачные волны катило могучее Скут–Евловое течение, исполинская галактическая река, один берег которой был из звонкого золота чистого звездного огня светил Пцеры, а другой грозно клубился темным туманом, одевающим Пцеру со всех сторон.
Крейсера остались далеко позади.
Пороги Бантага образовались после того, как огромный массив гравитационных мелей перекочевал ближе к Зарват–стороне туманности Пцера и перегородил большое Скут–Евловое течение. Мели стронулись,
