Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов

вдохновеньем. Но со вчерашнего дня почувствовал себя плохо и просит сообщить крайний срок посылки. Он непременно хочет, чтобы статья попала в декабрьский номер. И об Адамовиче тоже. Так вот, пожалуйста, ответьте сейчас же. Ему, а не мне. Одним словом, не думайте, что надо писать мне и вообще выражать несуществующие чувства. Знаю, знаю, и об этом тоже у Ахматовой правильно сказано -

От меня не хочешь детей.
И не любишь моих стихов.[647]

Что за клад женщина! Просто цитаты на все случаи жизни. То, насчет прославления, кстати, о Гумилеве, а это о Шилейке, втором ее муже [648].

Жорж написал, кажется, преотлично. Но я целиком не читала - не дает пока, не подпускает, рычит. Ну, до свидания.

Пришлите мне, пожалуйста, корректуру. Сердечный привет Ольге Андреевне. А как Вам понравился Ульянов, [649] Вы так и не написали. И до свиданья.

И. О. 

91. Георгий Иванов - Роману Гулю. 2 декабря 1955. Йер.

2 декабря 1955

Дорогой Роман Борисович,

Получил Ваше «по зубам» в разгаре работы над Мандельштамом. Несмотря на паршивое состояние, пишу со страстью. Получается, как ни верти, надменно-резко. Ну, увидите сами, пришлю через несколько дней. О Мандельштаме довольно длинная <статья> — странички 3 ваших, о Адамовиче страничка. Гнев Ваш принимаю покорно. Не надую. Лично Вы, вероятно, согласитесь со мной и в оценке Мандельштама и в оценке оформления. Как Вы меня ткнули в спину — буду сидеть не разгибая спины, а то я было стал баловаться над манускриптом о деле на Почтамтской 20. Теперь отложу. Мне моя рецензия самому по душе. Плохой признак?

Обнимаю Вас. Не дуйтесь на меня. Я вот даже во сне вижу Вас: декламировал перед тысячной толпой (комплекс неудовлетворе<ния?> слов, очевидно?) как собственную импровизацию. Начиналось так:

Когда американец Гуль

Был хлопнут доктором Мабузо

И получил двенадцать пуль

В свое подтянутое пузо...[650]

И дальше в духе «а поутру она вновь улыбалась...»[651]

Получилось здорово, но забыл. Ну, «пока»!         Г. И.

92. Георгий Иванов - Роману Гулю. 5 декабря 1955. Йер.

Понедельник 5 декабря 1955

Дорогой Роман Борисович,

К вам улетит в среду, самое позднее в четверг, не рецензия в три странички, а статья в 12-13 страниц. Так вышло, и все эти дни я сижу «не разгибая спины». Сам думаю, что получилось очень знатно, но ужо прочтете сами.

Постарайтесь ее втиснуть за счет какого-нибудь автора. Скучно ждать до марта. Если некоторые резкости не подходят для тона Н. Жур., то черкните мне, постараемся сообща смягчить. Но, конечно, без них статья бессмысленна: кому же, как не мне, и за кого же, как не за Мандельштама, дать по носу авторам этих лакейских диссертаций. Ведь это, т. е. статьи и комментарии, крепкий настой убожества и невежества, приправленный хамской отсебятиной.

Я писал со страстью. Отвык малость, но ничего. Как шлак - отброс производства - появились и новые стихи. Но мне это очень вредно.

Ну, обнимаю Вас. И. В. нежно кланяется Вам обоим.

Г.И.

Адамович в США поедет вместе.[652]

93. Георгий Иванов - Роману Гулю. <Декабрь 1955>. Йер.

 <Декабрь 1955>

Дорогой Роман Борисович,

Не кляните меня. Эта статья съела по крайней мере год моей жизни. Это не письмо. Письмо будет с - маленьким - Адамовичем, которого вышлю через три дня, можете быть спокойны. Сейчас льет проливной дождь, а <я> личность хрупая, но все равно поплетусь через весь город, чтобы не опоздать на avion. Прочтя, очень прошу Вас, черкните мне, по возможности сразу 

<Середина письма утрачена>

которым я чрезвычайно дорожу лично для себя, а не по соображениям рекламы. Ох, чушь пишу, но «войдите в положение». Так черкните как и что поскорей, тогда «в зависимости от обстоятельств» и объяснимся насчет, что можно и что невозможно смягчить. Переписано в четыре перышка, но тупыми карандашами. Но опять переписывать нет ни времени, ни сил.

Обнимаю Вас

Ваш Жоржа

94. Ирина Одоевцева - Роману Гулю. <Декабрь 1955>. Йер.

 <Декабрь 1955>

Дорогой Роман Борисович,

Вот в страшной спешке и такой же безграмотности переписанная заметка об Адам<овиче>.