Розалия была готова к смерти, да и жить ей не хотелось. Но когда она рассмотрела зависшего у ее изголовья в желтом облаке херувима, громадное удивление помогло ей остаться живой. Потом ее поддерживали все остальные хардийцы, а Тасон, утвердивший имя собственное и доказавший своими первыми фразами, что он полностью разумен, никуда не телепортировался и ни на кого не крикнул. Так и остался у кровати своей медленно приходящей в сознание матери. И никуда не спешил.
А два дня назад сказал в ментальном диапазоне две короткие фразы:
«Мне удалось! Мама, теперь ты точно выздоровеешь!»
И вот уже сегодня, ранним утром, женщина почувствовала в себе желание не просто встать и ходить, а сорваться с постели и побежать. Что она и сделала, выскочив на террасы императорского дворца, потом на крыши, да так и совершив почти полный круг бегом. При этом она своим видом, босая и в короткой рубашке чуть выше колен, перепугала заметившую ее Айни и чуть не довела до инфаркта доктора Бензика.
Бензик перехватил бегущую Розалию:
– Остановись! Что с тобой? Успокойся…
Ничуть не запыхавшаяся женщина замерла на месте, а потом не удержалась от смеха:
– У тебя такой вид, словно ты уверен в моем сумасшествии! Ведь правда уверен?
– Ну… – замялся врач, пытаясь рассмотреть зрачки своей старой подруги. – Ты себя так странно ведешь… Кто в здравом уме бегает по крышам высоченного дворца?..
– Ага, значит, если здание будет низким, тогда бегать можно? – съехидничала Розалия. – И кто из нас ненормален?
– Не умничай! Давай вернемся в твою спальню, и я тебя спокойно осмотрю…
– Спокойно? Ха! Тебе еще не надоело на меня часами пялиться? Мне – надоело! Теперь я и сама могу себя осмотреть, когда надо будет. Да и что ты хочешь увидеть? Ноги вон не дрожат; кровь из ушей не капает; на людей не кидаюсь… Хотя ни тебя, ни Айни за людей уже можно не считать… Кстати, – она вздохнула, – нашего Тасона тоже. И это он меня вылечил окончательно. Я уверена. Причем такие силы в себе чувствую, что могу телепортироваться…
– Не надо! – занервничал Бензик, аккуратно подхватил свою пациентку под локоток и подтолкнул к лестнице.
– Могу, но не спешу! Хочу это сделать с кем-то… Лучше с Донтером. Куда это он, кстати, пропал? И все остальные?
– Да я сам только недавно с планеты Миха вернулся, были некоторые сложности… Пятеро наших там остались, пытаются высчитать вектор для телепортации по следу Броди и его друзей. Там две привязочки отыскались… Сакрина с Райгдом куда-то умотались, чуть раньше моего экстренного вызова в мир адельванов… Айни ты вспугнула своим бегом…
– Бедняжка… Где она?
– Зашла в твою комнату и там сидит на твоей же кровати. Кажется, Тасон и ее успокаивать умеет… Ну а Вителла с Алессаном сейчас в подземельях, охраняют друг друга во время сна. Тебе, между прочим, завтра тоже понадобится утопление. Уже второе…
– Зачем? Во мне столько сил!
– Неважно себя завтра почувствуешь… А вот с Тасоном по этому поводу мне давно пора посоветоваться. Может, он нам подскажет, как избавиться от наркотической зависимости топиться раз в пять дней?..
– Запросто подскажет! – похвасталась Розалия и тут же добавила: – Если сумеешь его разговорить.
Когда они вошли в спальню, то застали пасторальную сценку. Тасон, уже выросший до размеров полуторагодовалого крепыша, вполне удобно сидел внутри своего силового облачка. Его золотистые кудри свисали до плеч, и для полного сходства с купидоном ему только крылышек не хватало. В руках он сосредоточенно крутил некую игрушку с многоцветными гранями и лепестками, словно у нескольких сложенных вместе больших цветков. Точно такая же игрушка была у Айни. Императрица Хардии ни на что вокруг не обращала внимания и усиленно пыталась то ли разобрать предмет, то ли сломать его, то ли починить.
В последнюю неделю состояние императрицы значительно поправилось. Теперь она вела себя вполне адекватно и, будучи вменяемой, даже пыталась учиться у своих коллег правильно использовать хаотично полученные ею во время путешествия разума умения. А если и нападал на нее очередной приступ болезни, то это уже была не агрессия или неуемный страх, а впадение в детство или нечто подобное. Тогда она становилась просто наивной и совершенно бесхитростной неумехой. И уже несколько раз приходила в таком состоянии чуть ли не играть с маленьким Тасоном, которому на самом деле, как самостоятельной и взрослой особи, было тысячи лет.
Не слишком-то надеясь на ответ, Розалия сразу стала строить фразы без прямого обращения:
– Какие интересные у вас штуковины!.. Никогда таких красивых не видела.
– Неужели? – подыграл ей Бензик. – Разве не ты их подарила?
– Нет. И боюсь, что мы так и не узнаем, откуда они тут взялись.
И вот тут Тасон заговорил вслух в первый раз с момента своего рождения:
– Нашла чего бояться… – голос его был ломающимся баском подростка, а никак не ребенка полутора лет. – Спрашивай – тебе ответят…
– Ну вот я и спрашиваю, – прижав ладони к груди и почти не дыша, сказала женщина. – Сынок, что это за устройства и откуда они взялись?
Все так же сосредоточенно вращая предмет и не отрывая от него взгляда, Тасон проворчал с некоторым недовольством:
– Да я вот сам понять не могу, что это такое… А подарили их мне мои коллеги Сатази… Айни была несколько не в себе, вот они и дали мне эти игрушки для развлечения… Думал, для детей, а это та еще головоломка…
– Здесь были Сатази?! – не удержалась от сдавленного восклицания Розалия и резко оглянулась на доктора. У обоих сразу же возникли нехорошие подозрения насчет цветастых предметов.
– Хочу тебе напомнить, мама, – басок ребенка стал строже, и от него вдруг пошла по всем предметам волна вибрации, – что Сатази – твой сын. И он возле тебя уже давно.
– Но я не имела в виду тебя! Ты ведь совсем не такой, как они!
– Естественно, что не такой! – Тасон даже хохотнул, поднимая свой совершенно уникальный, сродни лазеру, рентгену и черноте автоматного дула, вместе взятых, взгляд. Правда, взгляд тут же смягчился лазурной синевой и откровенной благожелательностью, да и голос потеплел: – Я – уникальный! Умею физически принимать любые параметры любого тела. Подобные создания есть во Вселенной, но им до меня далеко… Разве что никак не смогу уменьшиться до размеров кролика, а уж тем более – мышки.
Жадно вслушивающаяся в каждое слово Розалия приблизилась к облачку, подняла руку и нежно прикоснулась пальцами к ступне ребенка:
– Но ты можешь навсегда остаться… человеком?
– К сожалению – нет. Но зато когда буду к вам наведываться, всегда буду принимать свой родной облик. Думаю, что за год уже дорасту до размеров отца.
– Он будет очень рад…
Бензик уже стоял с другой стороны облачка и присматривался к внутренностям висевшего в желтом силовом облачке существа. И облачко ему явно мешало:
– Тасон, голубчик… А нельзя ли чуток опустить это сияние?
Казалось бы, ребенок не может говорить с таким старческим ехидством, но у Тасона получилось:
– А может, хватит мои внутренности облучать своим взглядом, милейший? Я же вас, батенька, не прошу снять одежду, чтобы мне лучше стали видны ваши старые кости!
– А надо? – врач стал расстегивать пуговицы на рубашке. – Готов для обмена на что угодно, коллега!
– Перестань! – голос Сатази опять завибрировал инфразвуком, но больше он добавить ничего не успел. Что Розалия, что Бензик непроизвольно дернулись от женского визга.
– А-а-а-а! У меня получилось! Получилось! – Айни соскочила с кровати, пару раз с восторгом подпрыгнула и отвела в сторону руку с загадочно гудящим устройством. Оно, разбросав вокруг себя лучики света, стало складываться, и вскоре трансформировалось в небольшой шар с золотисто переливающимися
