Хардийцы быстро поделились темами в ментальном пространстве и стали там же передавать новости Тасону. А тот с недетской серьезностью приступил к рассказу:
– Захваченного перевертыша звали Фебс. Он альятор. Ага, вы знаете… Он единственный друг, дальний родственник первого альятора, пытавшегося втереться к вам в доверие. Того звали почти так же, Фэби, и его Пеотия удачно ввергла в глубины самой крупной черной дыры… Пришлось с этим захваченным Фебсом изрядно повозиться, но в итоге, с помощью моих коллег, удалось этого трансформера вывернуть наизнанку. И знаете, что оказалось? Самым хитрым среди Конструкторов является некий Таирхет. Его еще называют Трехпалым. Именно этот Таирхет, от имени всей банды так называемых Богов-Демиургов, нанимал покойного Фэеби для уничтожения Ковели, а потом и всех иных божественных сущностей, которые с ним тесно связаны. И дал пространственные координаты Трехпалого. То есть, хоть врагов у нас явно прибавилось, но мы движемся в струе приобретаемой информации весьма успешно и с некоторым опережением врага. Мало того, плененный альятор дал координаты и кое-что рассказал о родной планете Таирхета. Она окружена таким же коконом регилята, что и Пьедронга. Что там на ней творится, никто не ведает, но наверняка Конструктор проводит там некоторые эксперименты. Кроме него, уроженца этой планеты под названием Ромашка, туда проникнуть никто не может.
Все замерли в раздумьях, а потом Вителла огласил мелькнувшую у него мысль:
– Неужели там та самая пушка?
На что его древний приятель Бутен заметил:
– Что нам это знание даст? Мы ведь на поверхность планеты даже взглянуть не сможем.
Спор между божественными сущностями разгорелся с новой силой.
Глава двадцать третья
Броди и компания
Трое суток ушло на постройку города Новая Сила. Успели за такое короткое время лишь благодаря всем забранным с Сифона роботам и самой интенсивной помощи вавилонцев. Территории кварталов заняли пространство, на котором находились несколько холмов и долин и внушительный участок руин. На каждой улице стояло всего по три-пять домов, но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы все получили жилье и во вполне приемлемых условиях могли пересидеть день четвертый. Потому что означенный день выдался на редкость дождливым, с резким порывистым ветром и с существенными перепадами температуры. По свидетельствам старожилов, в данный сезон такие затяжные ливни не редкость, так что с обустройством крова новые колонисты успели как нельзя кстати.
Под шум дождя и громыхание грома Броди первую половину дня проспал, восстанавливая потраченные накануне силы, потом с компанией соратников долго спорил, совмещая диспуты с растянувшимся обедом, ну а ближе к вечеру предложил:
– А не наведаться ли нам в Вавилон? Крытый транспорт у нас имеется, в гости нас звали, да и посмотреть на записи Грандара Регилята страсть как хочется.
В Вавилон вместе с ним отправились пятеро: Лариса, Люссия, Шеги, Лонгир и Мато.
В машине Броди спросил у маркиза:
– А чего ты так радовался, когда про записи услышал? Неужели и в самом деле думаешь, что знание новых технологий последних лет поможет отыскать отсюда выход?
– Понятное дело, что шансов мало, – согласился тот. – Если уж за двадцать тысяч лет тут самые различные расы и добровольцы ничего не добились, то и у нас, скорей всего, не получится. Но самый главный парадокс в здешнем затворничестве вы смогли заметить? Даже целых два?
– Ученый у нас ты, вот тебе и карты в руки, – заметил желлатук Лонгир, ведущий машину среди луж и пересекающих дорогу потоков воды. – Правда, и нам самое главное несоответствие видно. За тысячи лет родившиеся тут особи так ничего толком и не достигли.
– Вот! Совершенно верно! Раз уж сюда каких только гениев не скидывали, и тем более сведения о телепортонавтах есть, то их потомки просто обязаны были получить либо наследственные умения, либо отличное обучение от своих родителей. Так спрашивается, почему они как коренные жители не то что телепортироваться отсюда не смогли, но и обычные космические корабли для выхода на орбиту не построили?
– Вполне возможно, что понятие «коренной» обозначает не менее трех поколений родившихся здесь предков, – сказала Люссия. – А то и пяти, десяти…
– Да хоть сто! – воскликнул маркиз. – За двадцать тысяч лет, даже при постоянном забросе сюда разных совершенно по совместимости особей, и даже невероятной смертности среди них, все равно появились местные в «надцатом» поколении. Тем более в далеких от конуса городах, а то и на других континентах. Мои коллеги говорили, что здесь целых три гигантских материка и все лучшие пространства, наиболее удобные земли и берега рек, хоть как-то, но заселены.
– Действительно, несуразица, – согласился Броди. – Но, возможно, что-то в записках великого ученого расшифровали не так. А может, он и сам специально исказил некие пункты своего открытия. И не следует забывать: Грандар Регилят хоть в чем-то, но мог ошибаться. Одна планета… да пусть и парочка – это еще не показатель незыблемости всех граней его эпохального открытия.
– Все возможно, – кивнул желлатук Лонгир, не отрывая глаз от дороги. – И все равно: что мы можем подсказать нового местным ученым или что у нас есть такого, о чем не знают они? Откуда у тебя, Мато, такой оптимизм?
– Конечно, что-либо нового я своим коллегам поведать не могу, – маркиз сразу двумя руками из четырех несколько потешно почесал одновременно и голову, и жвала. – Но, как я понял из разговора с ними, они не знают последних теоретических разработок в науке телепортации. А там утверждается, что при определенном облучении любой особи, хотя бы три раза пересекавшей пространство при содействии природного телепортера, наступают некие изменения внутреннего поля. Или ауры, как это поле еще называют, души… да названий много!
Лариса Ярославна спросила:
– То есть те, кто пользуется техническими устройствами, в эту новую теорию не попадают?
– В эту – нет! Но мало ли какие изменения происходят и с ними? Просто пока никакие приборы этого не сумели зафиксировать. Повторяю: пока! Тогда как с природными телепортерами уже все более-менее ясно. А вот почему до сих пор не определили нужное облучение – вполне понятно. Конструктор запретил подобные исследования. Причем аргументирует он свой запрет тем, что не желает жертв при подобных экспериментах. И в доказательство своей благородной заботы приводит пропагандистские фильмы, в которых показаны развороченные взрывом лаборатории, а то и целые города. Хотя устраивают эти взрывы Сияющие…
– Кстати, мне не верится, что на других континентах живут трое, а то и больше бывших Сияющих, растерявшие здесь свои способности, – сказал Броди. – Может такое быть?
– Мне тоже не верится, – кивнул файял. – Но пока с ними не встретимся – точно не узнаем. Однако вернемся к тому, что еще есть у нас, у Новой Силы, а у местных нет. Что это, как думаете?
Посыпались предположения:
– Роботы? Пушки? Торпеды? Самоуверенный Мато фон Дивер?
– Хе-хе! Тут я согласен! – залился стрекочущим смехом файял. – Со мной вам повезло. И знаете почему? – маркиз важно шевельнул усиками. – Потому что я заставил собрать на Сифоне все, подчеркиваю, все кристаллы считки памяти. Даже те, что уже хранились на складе, после записи, и те, что имелись в новеньких контейнерах. А ведь подобные кристаллы были установлены в ангарах тюрем совсем недавно, сравнительно с общей историей, всего двадцать пять лет назад. И! Еще ни разу ни один кристалл не был сброшен на Пьедронгу. А ведь помните, какой приличной силы взрыв получился на станции?
– Ты хочешь устроить взрыв и пробить кокон регилятной защиты планеты изнутри? – спросила Шеги.
– Еще чего?! Зачем растрачивать ценнейший материал! Надо попробовать с помощью кристаллов создать именно то излучение, которое необходимо для инициации природных телепортеров. Это как раз то, что нам надо! Причем настроить излучение должным образом будет несложно. Мне так кажется… Но пока нашим новым союзникам об этом – ни слова! Мало ли что…
– Естественно, – кивнул Броди. – Лучше нам эти данные держать при себе.
Сквозь струи дождя показались горящие фонари у главных ворот города. Их открыли, зная о визите, и
