стал хвастаться: – Семья у меня огромная, кушать хотят все и постоянно. Вот и решил заняться делом после ухода в отставку. А так как в оружии и артефактах разбираюсь отлично, то этим и решил приторговывать. Открыл вначале две оружейные лавки, потом еще две, так дело и выросло до десяти торговых точек. У меня лучшее оружие в Йесире, все мне доверяют, так что и за артефактами только ко мне. Сейчас вот открываю магазины оружейные в иных городах.
Мальвика закусила губу, мысленно себя укоряя:
«Хотела уже танцевать до конца бала! Курица недалекая! Чуть такой шанс не упустила! Работать, работать и работать!..»
Она подхватила Чигана Сентиреса под локоток и стала незаметно направлять его к выходу из зала.
– Ну, если ты связан с торговлей оружием, то наверняка сможешь дать мне нужный совет: стоит ли открывать в Катранго сеть оптовых магазинов для торговли простым, неприхотливым в обращении и доступным по цене оружием?
– Так твой брат…
– Именно! И первым делом он меня просил отыскать для него достойного компаньона.
– Но какой смысл вашей оптовой продажи?! У нас у самих склады завалены дешевым оружием, девать некуда!
– Надо же! Чуть мы с братом не опростоволосились… Вот потому нам и нужен грамотный компаньон!
И маркиза принялась оперировать названиями, марками стали, именами и хитрыми терминами торговли. Времени у нее в Пладе было еще предостаточно. Так что она ко всему и весьма тщательно подготовилась.
Глава 23
Гримасы истории
После услышанного толкования обращения «тэш» Кремон еле сдержался от нервного смешка. И хотел было кое-что уточнить, но его с гневным рычанием опередил вскочивший на ноги Кашад:
– О чем ты говоришь, цапля недоделанная?! Какое рабство?! Или ты бредишь? Как могут люди подчиняться и быть рабами таких, как ты?!
Кажется, сентег струхнул. Ко всему еще и девушка стала подниматься, побелев от гнева и сжимая кулачки. Парочка уроженцев княжества Катранго всеми фибрами души ненавидела любое проявление рабства, в чем бы оно ни заключалось. Так что если бы жизнь раненого зависела от них, он мог бы и не дотянуть до утра.
Но спокойное лицо Невменяемого придало сентегу уверенности.
– Кремон, уйми своего братца и вашу самочку! Это не моя вина, что так складывалось исторически! И не я основал такой порядок в нашем обществе. Этому порядку тысячи лет, и зиждется он на поголовной нашей принадлежности к Эль-Митоланам. Мы все рождаемся с Признаками, тогда как у людей таким рождается лишь один из пятидесяти, а то и из ста. И уж так было всегда, что любое слово, вылетевшее в сторону людей из нашего клюва, воспринимается ими как приказ. Наши рабы не имеют права даже переспросить, а уж тем более оспорить наши приказания. Все выполняется немедленно, как бы абсурдно или неверно ни выглядело. И если вы попали в наш мир, то вам придется принять его условия и стать как все. По крайней мере, не выделяться. Я помогу вам, введу в наш мир, дам средства к существованию и позволю жить в своем доме, все-таки моя благодарность за собственное спасение безмерна. Но и вы поймите: иного вам не дано.
От такого словоизвержения Кашад несколько подрастерялся. А Риона уже успела собраться с мыслями:
– Сам ты самец общипанный! Да мы и тебя, и всех твоих сородичей на подушки пустим, а уж от мании рабовладельческого величия быстро избавим. И людям оружие раздадим! Месяца не пройдет, как от рабства здесь и духа не останется!
В ее гневные глаза сентег старался не смотреть, как и на Кашада, нависшего над ним. Обращался он только к Кремону:
– Континент огромен. По последней переписи, на нем проживает двадцать четыре миллиона сентегов и около сорока миллионов людей. У нас тут империя, единая и неделимая. На Полюсе и вокруг него – Центр культуры, наивысший уровень жизни и самый строжайший порядок. Туда всеми силами стремится попасть каждый обыватель. А вот на периферии, особенно на севере континента, царит некая анархия. Удельные княжества и мелкие королевства порой грызутся между собой, словно дикие шейтары, устраивают друг другу пакости и ведут экономические войны. Больших столкновений воинских сил не допускают, иначе примчатся императорские отряды, они называются «порушники», и моментально вырежут всех, кто у власти, не слишком разбираясь, кто прав, кто виноват. Ну а на мелкие междоусобицы Центр почти не обращает внимания. Грызитесь, мол, только без высокой пыли и излишней вони. Вот мы тут на периферии и грыземся. В последнее время даже стало модно враждовать между собой независимым городам, а то и поселкам… Но крупной войны уже лет пятьсот не было.
Люди притихли. Численность населения поражала! Чуть ли не такая же, как в Энормии. Ну а единая крепкая власть говорила о том, что тут с институтом рабовладельцев не месяц придется бороться, а гораздо дольше. Тем более одной троице людей, фактически случайно сюда прорвавшейся.
Вопросов у каждого вертелось на языке много, но желание Кашада прибить сейчас, здесь же, находившегося в его власти рабовладельца уже явно читалось и на лице, и в сжатых кулаках. Слова вылетали у него сквозь сжатые зубы, со свистом:
– Говоришь, поможешь стать рабами? Приютишь в своем доме? А может быть, рядом с конюшней спать положишь? Ну?! Вякни еще хоть слово!..
Дело шло к тому, что Эль-Митолан Восходящий мог в каждую секунду сорваться, запустить смертельную молнию прямо в большие глаза сентега, а то и банально раскатать эти глаза вместе с головой ударом кулака.
– Ага, добей раненого и немощного! – воскликнул Сату-Лгав. – Добей! А что потом станешь делать? Любой сентег вас с одного взгляда определит как беглых. Молт
Невменяемый легонько прикоснулся к запястью напарника, призывая его не кипятиться и сесть на место. И пока тот, порыкивая, усаживался, спросил:
– И чем же так сильно отличаются… хм, молт
– Да вы же без специальных головных уборов! Даже поверх шлема или кольчужной шапки положено надевать специальное кепи цветов своего хозяина.
– Странно. Что же мешает молт
– А-а-а! Кепи-то специальные, магические! Покинет обозначенное пространство раб – кепи увяло цветами, значит, носитель – молтун. Или сам хозяин может отключить структуру окраски в любое время. Бывает ведь, совершат некий тяжкий проступок да сдуру в бега подаются. Понятно, в Центре, а уж тем более на Полюсе беглых рабов по умолчанию не бывает. Так одни сентеги живут – а иметь раба уже роскошь. А здесь порой проскакивают, потому как соотношение совсем иное. Некоторые умудряются даже пару месяцев прожить, пока их на краже скотинки домашней сами люди не поймают. Как правило, сами и убивают на месте, потому как молтуны – это самые опустившиеся личности…
– Ну, ты! – не выдержал Кашад. – Сам опустившийся! Еще скажи, что рабам у вас живется лучше, чем хозяевам!
– Да нет, так не скажу… Тут и сравнивать нечего… Но если сознание у человека не нарушено, то никаких мук или чувства неполноценности он не испытывает. Живет себе спокойно, да и все. Ему приказали, выполнил – и живи себе дальше. Особых издевательств над ними с нашей стороны не бывает, мы же не звери какие-то…
