Но молтуны оказались еще и сообразительными. Они не стали прятаться где-то там, а, запутав следы, поспешили в город и сегодня утром пришли к родному брату своего погибшего хозяина. По законам это было верно: любое наследство переходит к ближайшему родственнику. Только вот родственник оказался с гнильцой и страшно перепугался. Он предвидел, что вернувшийся граф не только обнаглевших рабов казнит, но и запросто может шею свернуть их новому хозяину. И вступить с ним в открытую конфронтацию житель Курганда побоялся.
Вот потому новый хозяин с истерическими воплями и выгнал прибывших рабов обратно на улицу, а следом за ними послал свою конклатерру, приказывая продать опасную собственность за любые деньги.
Риона не боялась какого-то там графа, тем более что тот мог возвратиться в город только под вечер. Испросив, кто именно продает, она помчалась к указанной грустной бабенке и за две минуты сторговалась вообще за четверть нормальной цены. Еще полчаса у нее ушло на покупку двух повозок с похасами, загрузку рабов, половина из которых оказалась ранена, и выезд со двора торжища на улицу. Хоть главное она осознала: следует поторопиться и времени на нужные покупки уже не остается.
Увидев две лишние повозки, переполненные постанывающими рабами, братья Низу рты раскрыли от изумления. Они за ночь вынесли все из подвалов дома и сложили у входной двери, оценив хранимые здесь сокровища. За них можно было купить много чего. Потому и понимали прекрасно, насколько чревата каждая задержка в пути и чем может обернуться излишнее внимание к их отряду.
Повозки загрузили в сумасшедшем темпе. Уместилось все, хотя тетушке, престарелой сентеге, едва нашлось место. Наверняка всю эту эпопею с погрузкой, а также вдвое увеличившийся обоз наблюдал отделенным сознанием и Сату-Лгав. Потому что когда выехали из города и проезжали мимо него, он только обхватил голову крыльями. Мол, сам в шоке. Еще и по звуковому каналу передал своему кузену несколько слов:
«Это граф Каст-Щук! Наш самый подлый и опасный враг!»
Сам же на своей повозке старался держаться метрах в тридцати-сорока и то и дело оглядывался на город. Вторая дорога – это не Нулевая и даже не Первая, но если граф догонит, то нападет, невзирая на многочисленных свидетелей.
Однако километр отмерялся за километром, а погони все не было. И постепенно все задышали более свободно. Кузен хозяина даже стал рассказывать Кашаду, что из себя представляет Каст-Щук и какими премерзкими делами сумел прославиться.
Да только рано расслабились. Кто-то все-таки успел сообщить взбешенному дворянину, что подлые рабы кем-то выкуплены и теперь удаляются в таком-то направлении. Ну и отряд погони откорректировал свое движение. Не заезжая в Курганд, сразу его обогнул и рванул через чужие угодья, наискосок, к дороге номер два. Похасы – это, конечно, не кони, такой скоростью не обладают, но уж всяко быстрей передвигаются с одним седоком, чем пусть и попарно, но запряженные в тяжеленные повозки. И хорошо еще, что в отряде вовремя заметили надвигающуюся опасность. Да и находившиеся на дороге крестьяне возмущенно тыкали руками в движущееся по неубранному урожаю воинское скопление. Война войной, но вытаптывать чужое достояние здесь было не принято.
Обоз стал готовиться к обороне. Сам представитель рода Беерчи остался со своей неприглядной телегой с низким тентом на дороге, хотя иные повозки нечаянных свидетелей постарались убраться подальше от места грядущего столкновения. Понимали, что тут явно прольется кровь. Тогда как все четыре тяжелогруженые повозки съехали с дороги, воспользовавшись подобием проселочной дороги, да там и устроили классический заслон. Две повозки, защищенные магическими оберегами по максимуму, выстроили бортами в ряд, а недавно купленные и загруженные рабами транспортные средства поставили в тыл.
Но не успели разобрать оружие, как массивный раненый бородач из новых рабов кинулся к кузену Сату-Лгава:
– Тэш! Если вы намерены сражаться, то дайте и нам оружие. В случае вашего поражения нам не выжить. Если нет оружия, мы готовы выйти вперед, чтобы на нас истратили колдуны свои магические силы, кидая огненные шары!
Кузен Сату-Лгава, никогда в своей жизни толком не воевавший, растерянно посматривал то на повозку своего родственника, то на конклатерру, которую он уже два дня почитал рангом выше, чем самого себя. Поэтому официальное командование принял на себя Кашад:
– Оружия у нас почти нет. Берите вот эти два копья, три топора и два меча и стойте за своими повозками, прикроете тылы, если вдруг всадники попытаются объехать вокруг и ударить нам в спины. Тэш! Свои магические силы будете использовать малыми шарами и только по похасам. Тетушка, а вы свои силы тратить не спешите, вдруг у нас появятся раненые. Риона! Начинаешь стрелять только после моей команды «Искры!» Кремон! А… ты уже и сам рассмотрел?
Его подставной братец успел выйти со щитом на грунтовку перед телегами и замер там метрах в пятнадцати от повозок, посредине между Второй дорогой и заслоном.
– Конечно, рассмотрел! У них всего лишь парочка арбалетов.
Он понял: обереги и артефакты защиты отразят три, а то и все пять болтов, пущенных хоть в упор. Ну а всяких огненных шаров и разнообразных молний Кремон теперь не боялся.
«Жаль, что толком опробовать раньше свою странную защиту в здешних условиях не догадался, – подумал он. – Но вряд ли магия сентегов отличается от магии всего остального мира…»
На Второй образовалось пустынное пространство, перекрытое с обеих сторон повозками. И на этом пространстве одиноко стояла крестьянская телега. Она явно отличалась от больших повозок, так что вряд ли кто мог подумать, что она принадлежит изготовившемуся к обороне обозу. Возле нее мужичок и юная девчушка, сменившие кепи, пытались вроде как отремонтировать выпавший из колесной оси расколовшийся шкворень.
А внушительный для подобного события отряд уже выбирался с поля на тракт. Четырнадцать сентегов, в том числе и их командир в блестящих, видимых издалека латах, и восемнадцать воинов-людей. Все всадники – довольно уставшие от изматывающей скачки, похасы хрипят, пускают пену. Не будь этой остановки, животные могли пасть уже через несколько километров. Воинство графа остановилось, выстроившись на обочине дороги, не решаясь атаковать с ходу и присматриваясь к мизерному количеству защитников. А потом граф рассмотрел красный помпон и виднеющихся за ним проданных рабов.
– Вон они, молт
– Да какая тебе разница… – пробурчал тот, и это были его единственные слова.
– Я не могу тебя узнать!
– А что, собственно, тебе надо? – подпустив в голос надлежащего, подслушанного у той же Салажи противного визга, выкрикнула от обоза Риона.
Граф скривился, считая ниже своего достоинства вообще якшаться с конклатеррой, но раз сентег не отзывается, придется поговорить с ней:
– Это беглые рабы, которые убили моего сына и моих воинов! Отошли их ко мне!
– Еще чего! Я их сегодня купила, и у меня есть соответствующий договор! А нам сейчас каждый раб требуется, платим чуть ли не золотом по весу каждого.
– Да ты издеваешься надо мной?! Кто за такое дерьмо платит золотом?
– Я!
– Тогда купи моих! – стал злиться граф.
– Деньги кончились! – нагло заявила Риона.
С трудом сдерживая клокочущее бешенство и желание отомстить, граф Каст-Щук снизошел до низменной торговли:
– Тогда скажи, сколько ты за них заплатила, и я тебе верну деньги.
Девушка уже и рот открыла, чтобы выкрикнуть немыслимую цену, но вдруг вспомнила, что перед ней граф. Вдруг он согласится, деньги доставят, и люди будут казнены? Поэтому она сделала вид, что прокашлялась, и с гонором воскликнула:
– Не продаются, самой не хватает!
Каст-Щук зарычал, уже не пытаясь сдержаться. Понимая, что придется убивать и, возможно, всех, он все-таки еще опасался. Если бы ему перечил сентег, тут было бы все понятно. Пусть и не равный с равным,
