глянул в зеркало, в сочетании с новеньким рюкзаком протертые джинсы и выцветшая на плечах от солнца толстовка смотрелись не очень, ну да это временно. Скоро и рюкзак до кондиции доведу. Всяко лучше, чем было в первый раз. А то собрался блин, весь из себя беленький. Память услужливо подкинула эпизод, когда в Павельце, с Серегой как раз и были, у пацанов местных время спросили, так потом до утра рядом с вокзалом прятались. Сильно повезло, что не огребли серьезно. Как жеж, городские приехали. А Павелец между прочим от Москвы часов пять на машине, а я за Урал еду. Как там с попутчиками будет в поезде неизвестно, но на месте простого рабочего парня с мозолистыми руками из Нефтедобыванска или Углякопанска я б такому всему из себя беленькому с радостью в хмельном угаре по роже съездил. Ради профилактики даже, если повода не будет. А то огородились кольцевыми, получают за месяц столько, сколько в России и за полгода не всегда заработаешь, девки на них вешаются, так еще и одеваются, как не пойми кто.... А в драке тьфу, буцкнул ему пару раз, он и лежит уже. В первый раз, выбираясь дальше Москвы я свято думал, что в провинции, исключая конечно крупные города, не любят только московских, оказалось все гораздо хуже. Не любят и московских, и питерских, да и вообще городских.
Пока я стоял, задумавшись, не заметил, как на табло возле моего поезда появился номер платформы. Краем глаза увидел, как потянулся народ, вскинулся, и пошел на перрон вслед за людьми. Мое внимание привлекли двое мужиков, у одного из них рюкзак был точь в точь как у меня. Хмыкнул, прикольно.
На перроне пожалел что вышел, про утренний колотун я и забыл, отогревшись на вокзале. Возвращаться не стал, чтоб не мельтешить, да и примета плохая. Хотя это вроде если домой возвращаться, но мало ли, лучше уж подстраховаться. Так и остался ждать у начала перрона, вагон у меня был пятнадцатый, а про нумерацию вагонов и голову состава я как-то пропустил.
Поезд подъехал, и как ни странно, идти до вагона мне было совсем недалеко. Одним из первых предъявив билет хмурой проводнице, мельком на него глянувшей, просочился в вагон. Примерно в середине свою полку обнаружил, ну здесь ничего удивительного, так и просил, когда билет покупал. Мне самое главное подальше от туалета. А то иногда не проконтролируешь, и поедешь на самом козырном тридцать восьмом месте. Хотя тридцать седьмое тоже счастливое, тоже весь вагон тебе доброго утра пожелает и полотенцем по морде махнет.
Отстегнул боковые клапаны от рюкзака, и, устроив его в ящике для багажа под нижней полкой, сел у окна, ожидая попутчиков. Хотелось бы конечно компанию девушек симпатичных, но с моей удачливостью вряд ли стоит на это надеяться. Обязательно сейчас или быдло подсядет, или страхолюдины какие. Подсело и быдло, и страхолюдины, но я так сладко и хорошо заснул, что видел их только три раза, при посадке, при прибытии, и еще один раз, когда поссать просыпался.
23 апреля, раннее утро.
Ермаков Станислав, Санкт-Петербург.
Прощальный поцелуй был долгим, пьяным и слюнявым. 'Пока, сладкий', - шепнула мне соседка по общежитию, и скрылась за дверью своей комнаты. Я постоял немного, глядя в потертый дерматин двери. Через полминуты понял, что все закончилось, и пошел по коридору в сторону кухни. На столе, накрытом в честь дня рождения одного из соседей, еще остались неубранные следы вчерашнего застолья. Почти с утра гужбанить начали. Пустые бутылки, ежики полных с горкой пепельниц, грязные тарелки с обветрившимися остатками салатов. Схватился за несколько пачек сока, потряс, все пустые. Блин. Не чувствуя особых угрызений совести, открыл холодильник соседки, и выхлебал стоявшие там пол бутылки минералки. Колючие струйки воды стекали по подбородку, попадая на грудь. Жажда не прошла, в холодильнике больше ничего не было из жидкости, поэтому я включил воду, и набрал себе целый стакан через фильтр. Потом еще один. Вроде полегчало. Заскочил в ванную, минут десять стоял, переключая воду от ледяной до обжигающе горячей. Сейчас, почти ночью, напор воды был хороший, не как днем, невнятная струйка, которой умыться и то сложно. Как мне объяснили, когда мы только в общагу въехали, это оттого, что дом строился в пятидесятых годах, и диаметр труб не рассчитан на то, что в каждой семье теперь стиральная, а то и посудомоечная машина. Да и на втором этаже мы, пока до нас дойдет с пятого. Все-таки раньше люди и ели мало, и посуду мыли меньше, и мылись реже. Мда.
Внутри все заполняла пустота. Хотя как может пустота заполнять что-то, она же пустота? Думал я сейчас обо всем краем, отстраненно. Не зацикливаясь на одном, сразу перескакивая на другое. 'Можно я подумаю об этом завтра?' - сказала как-то Скарлетт в 'Унесенных ветром'. Да, я читал это произведение, не до конца, правда. Занятие спортом с самого детства не прошли для меня даром. Глупая травма на самой заре карьеры положила конец моим расчетам о безбедной жизни в лучах славы. Но повезло в том, что в школу я иногда ходил не просто так с одноклассниками пообщаться, а учиться, это значительно помогло в дальнейшем. Знакомый парнишка тоже после того как сломался, устроился в магазин продавцом и его там учили на калькуляторе цифры складывать. Мне в этом плане проще. И маме спасибо, привила любовь к чтению. У нас в команде кроме меня только двое книги читали. Один из них был тренером.
Шлепая ногами в тапках, которые ни шагу назад, и оставляя мокрые следы на линолеуме, пройдя мимо двери двадцать шестой комнаты, матернулся тихо. Как вживую представилось, как моя девушка, ища меня, ее вчера открывала. Моя бывшая девушка. Я скривился. Потом махнул рукой. Да срать. Не кончилась жизнь, не кончилась. Все только начинается, да и вообще, пусть лучше утром стыдно, чем вечером грустно.
Мантры действовать не хотели, внутри было пусто и погано. Не, не стыдно. Обидно просто, так по- глупому спалился.
Зашел к себе в комнату, достал из шкафа полотенце, обтерся. Подошел к зеркалу, ероша мокрые волосы. 'Кобель' было самым приличным из послания написанным помадой. Блин. Не, ну кобель, ну пусть даже урод моральный, ладно. Но сама-то о чем думала, когда спать пошла, оставляя меня наедине с двумя симпатичными соседками, одна из которых без парня уже несколько месяцев, а у второй муж на заработки умчал?
'Патамушта на десять девчооо-нок, по статистике десять ребяаа-ат', - нещадно фальшивя, пропел я.
И вообще, весь кайф испортила. Я ведь за ней ломанулся, когда спать пошла, а она мне с гримаской, мол, голова болит после шампанского. Ну болит и болит, ладно дорогая, пойду еще чуть выпью. Спала бы себе после, раз ушла и голова болит, нет, ей вдруг приспичило меня через час искать пойти. Или не пила бы шампанское, дернула бы коньячка со мной пару стопок, пошли б в кроватку, и скоро уже на дачу собирались после бурной ночи.
Я приоткрыл окно, сел на подоконник и закурил. Выпустило дым в потолок, теперь можно. Вот и отпуск начался, вдруг пришла в голову мысль. Притом отпуск такой, хороший получался. Неделя по заявлению сейчас, и там еще десять дней майских праздников. Девушка моя, бывшая моя девушка, работает в турфирме, поэтому на майские праздники мы должны были лететь к далекому лазурному побережью. На работе я поменялся, на ту парочку рабочих дней, которые между первым и девятым. А сегодня мы должны были ехать к ней на дачу, дней на пять, сарайчик подлатать и баньку. Хм, я ее родители меня уже зятем называли. Я неприязненно посмотрел на стенку, за которой находилась как раз та комната, в которой меня вчера и обнаружили. Как бы еще соседка не надумала, что себе парня нашла. Мы же заканчивать культурную программу вечера не стали, после того как были застигнуты с поличным. И ведь не пошлешь впрямую, все-таки за стенкой живем. Ладно, придумаю что-нибудь.
Надо кому-нибудь позвонить, а то я не сплю, а все харю плющят. Я спрыгнул за трубкой, и, прикуривая вторую сигарету, начал смотреть телефонную книгу. У Сереги ребенок, у Костика тоже, у Лысого девка такая, что ему потом на мозг будет капать, ну его. Старым подругам тоже звонить не фонтан, вдруг с кем-то ночуют, а тут подстава такая. О! Дим Дим. 'Ну-ка просыпайся, гадкий мальчишка' - в принятой у нас иногда шутливой манере общения приговаривал я, набирая номер. Ну а если он на работе, слушая первый гудок, думал я, то в этот собачий час развлеку его беседой.
- Ты ведь уже не спишь? - почти сразу же услышав его обычное 'Че', спросил я.
- Да я давно не сплю, - судя по голосу, сна у него, как и у меня, ни в одном глазу.
- На работе?
- Не, в жопу работу, больничный взял.
- А че так?
