За минуту времени на машине можно проехать два километра по ровной дороге. Меньше двух минут понадобилось Манчестеру в девяносто девятом году в финале лиги чемпионов, чтобы отыграться и взять кубок уже в добавленное время. Три минуты длится раунд в боксерском поединке, но не всякий обычный человек выдержит и половину этого времени на ринге. И всего лишь тридцать две минуты надо, чтобы ракета Тополь-М из Подмосковья долетела до Нью-Йорка.
Минута, это очень небольшая единица времени. Особенно когда работу необходимо выполнить к четырем, уже без пятнадцати, а еще и половина не сделана. Когда стоишь на светофоре на красный свет, а кровь из носу через десять минут надо быть в другом районе. Бывает и так, что только было утро, только вроде принялся за дело, а уже далеко за полдень перевалило. Какие тут минуты, часы летят незаметно. Когда есть цель, когда работаешь на результат, или интересно то, чем занимаешься. А в отпуске, если наслаждаешься отдыхом, вообще дни летят бешеным галопом. Вроде только вчера утром глаза открыл, с мыслью: 'я в отпуске', а сегодня отпуск уже закончился. Казалось бы, две-три недели, а пролетают за один миг.
А если попробовать самостоятельно отсчитать шестьдесят секунд? Про себя? Уже секунде к десятой время будто замедлится. Многие, остановившись на тридцати, отсчет минуты закончат с мыслью: 'Ну, еще столько же, и будет минута'.
Да, минута это очень мало, но насколько непередаваемо долго тянется время, когда занимаешься однообразной работой. Периодически поглядывая на часы с нетерпением и разочарованием. Ведь кажется, уже половина вечности прошла, а стрелка сдвинулась всего минут на пять. Говорят, тяжелее всего ждать и догонять. Неверно говорят. Жизнь - это движение. Когда догоняешь, хотя бы действуешь. Ждать тяжелее. Особенно когда ждешь чего-то, и все мысли связаны с этим. Тогда минуты тянуться патокой, причиняя почти физическую боль. Но стоит найти себе занятие, и уже скоро приятно удивляешься, увидев, что время пролетело незаметно. Лишь немного фантазии необходимо, чтобы разнообразить ожидание.
Самая мука временем наступает, когда в действиях ограничивают обстоятельства. Или другие люди.
22 апреля, раннее утро.
Великопольская волость.
Отбывать наказание ему предстояло чуть меньше четырех лет, за вычетом времени, проведенного за решеткой в ходе следствия. На второй день после приговора он подсчитал, что сидеть осталось тысячу триста семьдесят два дня. Сколько это часов, вычислить так и не получилось. Калькулятора не было, а при попытке умножения в столбик все время получались разные цифры.
Первые несколько дней в заключении были очень тяжелыми. Казалось, будто вечность прошла, а всего второй день идет. Или третий. Потом стало совсем невыносимо. Время будто остановилось, и каждый день тянулся непередаваемо долго. В первый месяц он постоянно зарекался не вести отсчет времени, и тут же начинал считать каждый час. Но человек ко всему привыкает. После нескольких месяцев, он уже не каждые несколько минут задумывался над тем, сколько ему осталось здесь находиться. Только справился с этим, как появилась еще одна проблема. В самом начале срока засыпалось легко, с мыслью о том, что во сне часы пролетят незаметно, но с каждым днем по вечерам становилось все тяжелее. Изнутри глодало осознание того, что его время утекает как песок. 'Юные годы чудесны', - висел плакат на фасаде его школы. Раньше он на этот плакат внимания не обращал совершенно, а здесь после отбоя эта фраза постоянно всплывала в мыслях. Четыре года. Целых четыре года его юности можно вычеркнуть из жизни. Все, юность кончилась.
Чуть больше двух лет назад у Романа был день рождения. Ему тогда исполнилось восемнадцать лет. С друзьями на старой шестерке, которая досталась Роме от деда, они поехали отмечать это дело в соседний райцентр. Зарядка аккумулятора по пути пропала, но не возвращаться же. Не доехали совсем немного - мчавшийся с погасшими фарами автомобиль сбил подгулявшего мужика, возвращавшегося домой из соседней деревни. Мужик был под градусом, и шел прямо посередине дороги. Повезло, что он выжил.
Рома за руль сел трезвый, в отличие от всех его друзей, и выпить собирался по приезду. Не повезло Роману в том, что сбитый мужик оказался свояком начальнику местного ГАИ. Алкоголь в крови у парня появился, и именинник сел по максимуму, на четыре года. И естественно без всякой надежды на УДО, так как многие из администрации колонии с начальником ГАИ были в теплых отношениях. Дружили семьями. И на охоту вместе ездили.
Шел семьсот семнадцатый день, когда его с обеда прямо отвели в здании администрации. Подписывая документы, парень не мог поверить, что его заключение кончилось. Амнистия для него грянула совершенно неожиданно. Последнюю ночь в заключении он так и не заснул, с его губ не сходила счастливая улыбка. Он вспоминал, как брякнул 'На волю!', когда ручка вертухая зависла над графой 'следует к месту жительства'. Хорошо тот прямо так не записал, потом в жилконторе восстанавливать прописку было бы очень сложно.
За воротами Рома оказался с самого раннего утра, пяти часов еще не было. В колонию недавно постояльцем завезли известного деятеля, и в область как пчелы на мед, хотя нет... как мухи на кое-что другое, слетелись несколько бригад журналистов. Чтобы они не интервьюировали освобожденных, выпускали бывших постояльцев за ворота теперь очень рано, а то мало ли, наговорят еще гнусностей про администрацию деятелям пера. Когда калитка в воротах металлически лязгнула за спиной Романа, он с наслаждением вдохнул свежий утренний воздух, который по вкусу отличался от того, что был за забором. Он ничуть не расстраивался, что его выпустили так рано.
'Воля!' - выдохнул парень, и, поправив мешок за спиной, еще раз глубоко вздохнул, наслаждаясь свободой.
Позади него были ворота тюрьмы, чуть левее крашеные в серый цвет ворота военной части с красными звездами. Сквозь редкий ельник справа виднелись серые трехэтажные дома, в которых жили семьи военнослужащих и работники исправительного учреждения. Рома подошел к остановке на автобусном кольце и глянул на расписание. В ближайший час автобуса не предвиделось. Ну и ладно. До трассы тут с километр, можно и прогуляться. Парень летящей походкой зашагал по лесной дороге. До Великополья тут километров двадцать, даже если никто не подкинет по дороге, к девяти утра он в любом случае будет дома.
Как только Рома вышел на основную дорогу, сразу же увидел людей. Левее перекрестка на обочине стояла небесно голубая газель с желтой полосой по борту. Как милиция при советской власти, подумалось парню. 'ВысоцкТрансГаз' - гласила надпись черными буквами по борту, и рядом логотип, по типу газовой вышки. У машины был поднят капот, и два человека в серой униформе со светоотражающими полосками туда сосредоточенно вглядывались, тихо переговариваясь. На униформе на спинах у них была такая же надпись с логотипом, что и на машине.
- Ладно, давай толкнем, - громко сказал один из них, постарше, и с громким стуком закрыл капот машины. Э, вылазьте! - громко стукнул он ладонью по стеклу.
Из боковой двери газели с матерками на воздух вышло еще два мужика с заспанными лицами, тоже в униформе.
- Стартер не крутит, давайте толкнем, - сказал им пожилой, собираясь за руль садиться.
Развернувшись, он увидел Рому, и даже вздрогнул от неожиданности.
- Ох ты! Парень, ну напугал! Фу, - взялся он за сердце, - и тихо как подошел-то. От хозяина? - переведя дух, спросил пожилой, показывая в сторону колонии.
