полчаса не сплевывать. Там сейчас сгусток должен образоваться. Как минимум два часа ничего не есть, потом очень осторожно, лучше кашки какие-нибудь. Зуб сверху, поэтому если сгусток сплюнешь, кровь может идти долго, а это очень нежелательно. Если какие-то проблемы начнутся, завтра ко мне приедете. Понятно? - перешла она снова на вы.
- Понятно, - сквозь зубы произнес я, и прислушался к ощущениям - вроде нормально, говорить можно. Болит, сильно болит. Но болит так, по свойски. Всего лишь раскуроченная в мясо десна, подумаешь. Заживет, как на собаке. Самое главное, ушла тянущая боль от нерва, пробирающая целиком и полностью.
- Доктор, никогда не думал, что скажу это стоматологу, но мне очень понравилось. Все было прекрасно, а вы в особенности.
Девушка зарделась, теперь это мне было хорошо видно, так как фонарь свой шахтерский с головы она сняла.
- Спасибо, - совсем отличным от своего металлического голоса, тихо сказала Юля. Резко не вставайте, - это уже опять дежурным. Опять может плохо стать, посидите немного, - шагнула ко мне, и мягко надавила на плечо, усаживая обратно.
- Да мне уже знаете как прекрасно, - накрыл я ее руку своей. Девушка руку выдернула, но с некоторой задержкой.
- Юлия, а вы что сегодня вечером делаете? - не стал терять время я.
- Вообще-то меня дома...
Не успела она договорить, как раздалось сразу несколько взрывов. Потом еще один. Пара секунд тишины, и загремели выстрелы, притом всполохи стрельбы на полмагазина перемежались аккуратными и размеренными очередями. Стреляют близко, и в вечерней тиши слышно прекрасно. Не сговариваясь, мы вместе с девушкой выбежали на крыльцо, автомат я прихватил с собой. Шумело на холме, там, где администрация. И там, куда уехал Федорович. Выстрелы слышно хорошо, но вот не видно совсем ничего. Темно. Не темно даже, а темень. Я уже отвык от таких черных ночей, Питер то и зимой ночью весь светиться. Освещение улиц, свет из окон, рекламные огни. И даже выезжая за город, видно - над городом как светящееся покрывало висит. А тут и звезды не светят, небо в облаках, фонари не горят. Лишь сюрреалистично выглядит тусклый отсвет свечей в окнах фасадов двух и трехэтажных домов, из которых состоит вся улица. Опять нарушая ночную тишину, дробным перестуком ударили выстрелы. Много стволов, не два и не три. В уверенный перестук калашниковых вплелись менее харизматичные хлопки, и тут же загрохотало часто. Пистолеты, и дробовики, притом или помпы, или полуавтоматы. Не думаю, что там сразу человек двадцать с двустволками набежало. Сверкнули отсветы на холме, значит, уже на улице садят. Опять рвануло, и полетели всполохи огня в небо. Бензобак, полюбому. Через некоторое время стрельба утихла, слышны лишь резкие крики людей, да отсветы пламени метаются по стенам стоящих рядом с площадью домов. Переполох там нешуточный, но внятного ничего не услышать и не понять. Я осмотрелся по сторонам. В некоторых окнах, там, где было видно свет, заметил прильнувших к окнам людей. Вдруг в спину будто толкнули. Появилось настолько явственное ощущение чужого взгляда, что даже мурашки поползли по позвоночнику. Я резко обернулся. На темном фоне неба выделялись еще более темные силуэты домов, через сотню метров улица круто поворачивала. 'Негры в шахте ночью добывают уголь', - то есть видно ничего не было. Но ощущение чужого взгляда не уходило, становилось все сильнее. Даже не чужого, а враждебного. Я поплыл немного, прислушиваясь к своим ощущениям.
- Юля, пошли внутрь, - тронул я ее за плечо, сбрасывая с себя оцепенение. Юлечка, быстрее, солнышко, - потянул я ее за собой. Чужая злость ощущалась уже почти физически.
Она непонимающе на меня глянула большими глазами, но подчинилась безмолвно, когда я тащил ее за локоть к крыльцу кабинета, почти переходя на бег. Зайдя внутрь, я задвинул задвижку, проверил, не открывается ли дверь. Стальная, добротная. Такую только тросом дергать, или болгаркой резать. Стало немного спокойней. Быстро прошел в комнату, выключил фонарь, и пристроился у окна.
- Свет не включай, пожалуйста, - попросил я девушку, направившуюся к фонарю.
Прильнул к окну, ощутив лбом холод стекла, и начал до рези в глазах всматриваться в темноту. Чуть отодвинулся, коротко бросив взгляд на лисичку доктора, и дернул затвор, досылая патрон. Поднял вверх планку предохранителя, и прислонил автомат к стене рядом с собой.
- Стас, скажи, что происходит? - очень спокойным, и почти недрогнувшим голосом спросила девушка. Видно было, что видимость спокойствия стоит ей некоторых усилий.
- Присядь, - я кивнул ей на тумбочку рядом с окном. Кивок мой заметить было сложно, глаза к темноте еще не привыкли, но на тумбочку она присела, на самый краешек, сложив руки на коленях.
- Юля..., - отвернулся я обратно к окну, и, вглядываясь в темноту, задумался, как же ей все объяснить. Юль, скажи, а чем ты последние несколько дней занималась? Если не секрет, конечно, просто понимаешь, тут очень много странного и страшного происходит, а ты будто совсем не курсе.
Последовала некоторая пауза.
- Юль, если расскажешь, просто мне легче и быстрее объяснять тебе будет, - глянул я еще раз на ее силуэт, - если хочешь, можешь не говорить, просто будет дольше объяснять.
- Да нет, просто задумалась. Я... мы, с моим... молодым человеком, в Турцию ездили. Вернулись двадцать четвертого, рано утром. У меня отпуск еще, к тому же я... ну..., - она сделала паузу, - мы на машине ездили. Через Москву ездили, и оттуда на машине. Приехали, и немного поссорились, - быстро закончила она фразу. Я усталая была, к тому же ангину в последние дни подхватила, и как приехали, наверное, сутки из постели не вылезала. Очень горло болело. Еще и..., ну это ладно. И...
- Стой! - прервал я ее.
Прислушался, совсем вдалеке слышны слабые отголоски стрельбы. Хорошо так работают. Тут неожиданно мне вспомнилось то утро, когда я по коридору общаги рассекал. И Диму позвонил, будто толкнуло что-то. Хотя, прислушался к себе я..., верни меня в тот вечер, менять не стал бы ничего. 'У нас вы сможете познакомиться со многими интересными людьми. И убить их'. Интересно тут, особенно когда зуб не болит. Давно в Центральной Африке хотел побывать.
Между тем стрельба вдалеке постепенно сошла на нет.
- Юлечка, продолжай пожалуйста, - попросил я ее, и покосился. Нормально, полчаса назад была Юлией Сергеевной, а сейчас уже Юлечка.
- Ну... да и все, почти. Вчера в магазин ходила, люди все беспокойные очень, света нет, при свечках рассчитываются. Хлеба нет, и продуктов мало. Снег еще этот. Я знакомого дядечку встретила, поговорила немного, он мне в общих чертах рассказал, что авария вроде бы какая-то. Но я очень плохо себя чувствовала, не особо интересовалась если честно. Вот и все, в общем.
- Ясно, - я немного призадумался.
Рассказ очень интересный, особенно та часть, где про поссорились. Я еще раз покосился на лисичку. Плохо видно в темноте, но в памяти быстро всплыли ее лицо, очертания фигуры. Не яркая, но вполне себе девушка, красота которой не сразу в глаза бросается. Чем больше на нее смотришь, тем красивее кажется. А если ее в вечернее платье одеть.... Кстати, атрибуты в плане халатика докторского всегда под рукой, свернули мои мысли на приятное русло, и тут же вспомнился момент, когда она грудью ко мне прижималась. И на стоматологию денег тратить много не придется, мелькнула меркантильная мысль.
- Стас..., - тихонько сказала она.
- Ой, Юль, извини, задумался. Ты двадцать четвертого приехала, а двадцать четвертого все и началось, как я понимаю, - я опять сделал паузу, задумавшись, как бы ей все коротко объяснить.
- В общем, слушай. Звучит, конечно, фантастически, но все правда. Зуб даю, - улыбнулся в темноте я. Двадцать четвертого мы с другом сюда случайно приехали. Повернули не туда, - опять усмехнулся я.
Улыбался, не разжимая зубов, и говорил сквозь зубы, прикусив ватку на месте выдранного зуба. Вглядываясь в темноту на улице, довольно обстоятельно рассказал многое из того, что произошло со мной в последние три дня. И про пробуждение в машине, и про конфликт с севастьяновскими, и про Саню лейтенанта с его рассказами о произошедшем в воинской части, и про трупы на дороге, и про ров странный, про зону взбунтовавшуюся....
Девушка слушала меня внимательно, не прерывая вопросами, лишь несколько раз ахнула, когда про резню на дороге рассказывал и про упыря в Красном Бору, которого лейтенант подстрелил. Некоторые вещи обстоятельно ей рассказал, желая произвести впечатление.
