И тут же обозвал себя оболтусом. Раз не назвала место — встретит у дома. Чего зря по телефону рассусоливать.
Все так и получилось. Выйдя из подъезда, Фризе сразу увидел Веру, медленно прогуливавшуюся рядом с соседним домом.
— Зовут вашего подозрительного исследователя Лацкий Алексей Абрамович, — доложила Рамодина. — Бумага в архив отпечатана на бланке московского Пенклуба.
— Не слабо! И подпись одного из корифеев?
— Подпись неразборчива. А цель работы в архиве — подготовка диссертации. Тема: «Князья Галицкие». Вы, Владимир Петрсвич, не из княжеского рода?
— Увы!
— А я подумала… У вас такие картины дома! До сих пор хожу под впечатлением. Ну, ладно. Отвлеклась. Этот тип заказал какие-то рукописи, но в архив больше не являлся. Я проверила заявления о кражах и утере документов за последний месяц. Один из потерпевших — Лац Алексей Aбрамович. Чего проще — приписали к Лацу три буквы, получился Лацкий. Завтра проверю указанный в анкете адрес. Могу спорить — это будет адрес лоха, у которого украли паспорт.
— На сколько спорим?
— Не берите в голову! — смутилась Вера. — Это я к слову. От Жени дурных привычек набралась. Он у меня, чуть что — сразу спорит.
— А как по части словесного портрета?
— Тут ваша знакомая права, этот псевдо-Лацкий неприметная личность. Заведующая архивом, у которой оформлялся Лацкий, тоже никаких его примет не запомнила.
— Работа на пятерку. За мной, Верунчик, шоколадные конфеты!
Ему почудилось, что в глазах Веры мелькнула насмешка.
«Черт ее знает! Может, ей не конфеты дарить надо, а бутылку какого-нибудь ликера?»
С женщинами милиционерами Фризe никогда не сотрудничал.
…Он не сразу расслышал негромкую трель телефона — на прикроватной тумбочке одновременно загремел будильник, поставленный на девять утра.
— Я слушаю
— Вы что, еще спите? — Хрипловатый сонный голос Владимира привел Веру в изумление.
— Поздно лег.
— Счастливчик! — с завистью сказала она и тут же перешла к делу. Надо было мне вчера поспорить с вами. Побывала я у Алексея Абрамовича Лаца. Это его адрес указан в анкете Лацкого. А паспорт он не терял, отдал в рэу на прописку.
— И с концами?
— Да. Я и у них побывала. Паспортистка помнит, что носила паспорт Лаца в милицию. А что было потом — у нее память отшибло. Думаю, этих господ из рэу следует потрясти. Мне не с руки — я из другой службы. А вам без разницы.
— Спасибо, Вера. Вы мне очень помогли. Да еще встали спозаранку. Чувствую себя виноватым.
— Ерунда! Так пойдете в рэу? — Она продиктовала адрес. Назвала фамилию паспортистки.
Фризе все это записал, но выяснять у чиновников отдела, каким образом исчез у них паспорт бедолаги Лаца, охоты не было. Эта тропинка вела в тупик.
— Я же предупредила вас — заказанные документы принесут хранилища только через два дня! — сказала Таисия Игнатьевна, когда Фризе, едва открылись двери читального зала, сел у ее антикварного стола.
— Помню, госпожа начальница. А сейчас хотел бы с вами пошептаться.
— Пошепчитесь. — Таисия улыбнулась. Улыбка у нее получилась ослепительная, а вот шептаться она, похоже, не хотела. Ее звонкий голос прозвучал лишь на полтона ниже.
— Папка с делом Никифора Антонова все еще у директора?
Наверное, заведующая архивом ожидала, что шептаться предстоит о чем-либо внеслужебном. О поездке на Москву-реку, например. Потому что едва Фризе упомянул об Антонове, улыбку сменила гримаса скуки.
— Нет. Она у меня в сейфе. Я вам говорила — в папке нет ни одного документа.
— А листок, на котором отмечаются исследователи?
Таисия Игнатьевна задумалась.
— Тот, что приклеен на обороте обложки! — Владимир решил помочь ей вспомнить и замер в ожидании ответа.
— А то не знаю!
Наверное, еще никто из посетителей читального зала не пытался разъяснять заведующей азы архивного дела. Она сердите фыркнула, поднялась из-за стола и удалилась в соседнюю комнату. Через минуту появилась снова. В руках Таиска держала темно-коричневую папку. Даже по ее внешнему виду было видно, что папка пуста, как государственная казна.
Заведующая архивом села и положила папку перед собой. Фризе, сгорая от нетерпения, потянулся к ней, но получил шлепок по руке.
— Не торопитесь!
Она развязала тесемки, раскрыла папку. Потемневший от времени контрольный бланк, на котором расписывались работавшие с делом исследователи, был целехонек. Таиска лишь мельком взглянула на него и подвинула папку Фризе.
Первый исследователь «Т.М.Медведева» знакомилась с делом Никифора Антонова 24 февраля 1930 года. Потом перерыв в шестьдесят с лишним лет.
А 14 октября 1995 года по поручению «Департамента по розыску родственников за границей» документы о направлении на службу в Нью-Йорк священника отца Никифора Антонова запрашивал адвокат юридической конторы из США Сол У. Грегори.
Следующую запись сделал Леонид Павлов. В день своей смерти.
Тот, кто украл документы, автограф не оставил.
— Довольны? — От заведующей не укрылось удовлетворение, с которым Владимир отодвинул от себя папку.
— Да. Для полного счастья мне надо найти анкету, заполненную этим Грегори. И побыстрее.
— Вы шутите? — Таиска взглянула на запись. — Он брал папку с делом почти год назад. Я даже не знаю, хранятся ли у нас такие документы?
Документы, конечно, хранились. И она прекрасно об этом знала.
— Таисия Игнатьевна! Чтобы в архиве, да не хранились бумажки?! Хранятся, хранятся!
— Откуда вы знаете?
— Я экстрасенс.
— Эта фраза была ошибкой.
Если так, вам ничего не стоит прочитать анкету на расстоянии.
— Таисия Игнатьевна! — Владимир оглянулся на зал и осекся. Его «перешептывание» с Таиской не осталось без внимания исследователей. Наиболее любопытной их части.
Фризе подумал: «Если и дальше ее упрашивать, можно увязнуть в пререканиях. Таиска упрется, и ничего с нее не получишь. Ей ничего не стоит заявить, что анкет и запросов по делу не было. Что они сгорели. Что их залило, когда прорвало фановые трубы. И — баста! Можете жаловаться хоть в Совет Министров! А если заведующей кто-то платит за то, чтобы в нужный момент она нашла или придержала какие-то документы, надежда ни успех равна нулю. Разве что…»
Фризе любил импровизировать.
Взяв листок чистой бумаги, он написал:
Сумма даже ему казалась слишком завышенной. Но если эта симпатичная архивная мышка уже кем-
