очень спешили. Разъяренный шофер, высунувшись из кабины, послал им вслед отборное напутствие. И только тогда, когда умчался последний автомобиль, заведующая читальным залом, посмотрев сначала налево, потом направо — именно этому учит инспектор ГАИ первоклашек в школе, — вышла на проезжую часть.
Взвизгнули шины стремительно снявшейся с места машины. Фризе заметил, что это были белые «Жигули», «шестерка», с затемненными стеклами. Он даже запомнил номер. Раздался удар, Сурикова взлетела на капот. «Жигули» резко затормозили, уже бесчувственное тело рухнуло на асфальт перед машиной. Опять взвизгнули шины, и автомобиль, переехав распростертую женщину, стал набирать скорость.
Владимир завел мотор и хотел броситься вдогонку, но увидел, что преступник свернул направо в проезд между домами. Предсказать, что случится дальше, не составляло труда. Сделав несколько поворотов, негодяй спокойно припаркует машину в одном из дворов, непременно проходном. Не спеша выйдет из «Жигулей» и скроется в какой-нибудь подворотне. Хорошо, если милиция найдет орудие преступления — угнанные «Жигули», но скорее всего они будут гнить во дворе, пока местные умельцы не разбepyт их на запчасти.
Фризе закрыл «Вольво» и подошел к месту катастрофы. Здесь уже толпились люди. Через минуту со стороны проспекта Вернадского подъехала машина ГАИ. Несколько пожилых мужчин и женщин, перебивая друг друга, принялись рассказывать инспектору о происшествии. Молодая дама назвала номер скрывшихся «Жигулей». Номер был правильный. Это избавляло Фризе от необходимости выступать свидетелем.
— А сумочка? — спросил пожилой, похожий на бомжа, небритый мужичищ. — Я видел: когда дамочку стукнуло, сумочка взлетела в воздух!
— И куда же она упала? — поинтересовался инспектор ГАИ.
— Откуда я знаю?! Гляжу — вверх летит. Сначала подумал — голубь.
Фризе не раз видел эту сумочку — большую, белую, из тончайшей жатой кожи.
Инспектор подозрительно оглядел столпившихся вокруг тела людей. Белой сумочки не было ни у кого. Не было ее и на асфальте.
Завыла сирена «скорой». Владимир бросил последний взгляд на Таиску
Лицо у нее не пострадало.
Глаза были открыты.
Он выбрался из толпы, перешел проспект. И еще несколько минут сидел в машине. Приходил в себя.
Возвращался домой Владимир той же дорогой — по Воробьевым Горам, мимо Смотровой площадки. На зеленой лужайке предприимчивый молодые люди накачали теплым воздухом огромный воздушный шар и поднимали игриво повизгивающих невест и напыженных женихов. Воздушный шар с надписью «Аско», покачиваясь метрах в тридцати над землей, выглядел рядом с небоскребом Университета нелепо.
Дома Фризе тщательно осмотрел дверь. Отключил сигнализацию. По нескольким, одному ему известным приметам убедился, что никакие «гости» квартиру не посещали.
Не торопясь, он принял горячий душ. Сварил крепкого кофе.
Он пытался заглушить мысли о Таиске, но белое лицо с открытыми глазами все время стояло перед его мысленным взором.
Сделав несколько глотков кофе, он отставил чашку. Кофе горчил. Наверное, получился слишком крепким.
Некоторое время Фризе бесцельно бродил по квартире. Машинально подмечал беспорядок: чуть покосившуюся картину, пыль на письменном столе, забытые Юлей в ванной комнате сережки. Эти мелкие погрешности раздражали. Мешали думать. Он надеялся, что, устранив хаос, поможет своим мыслям обрести ускользающую стройность.
Когда порядок восторжествовал, Фризе неожиданно почувствовал, что хочет спать. Не раздеваясь, лег в кабинете на диван и моментально заснул.
Спал Владимир сорок минут. А когда проснулся, первой мыслью было — попытаться опять заснуть. Но он пересилил это желание.
Не вставая, запустил под диван руку и достал новенький «Ежедневник». По старой следовательской привычке он записывал в такие «ежедневники» адреса, телефоны, имена по очередному делу. На его страницы попадали и вовсе случайные мысли. Догадки, лаконичные впечатления от встреч с подозреваемыми и свидетелями. Планы действий.
«Ежедневник» за 1996 год был девственно чист. До сих пор не нашлось ничего достойного для его страниц. Поэтому и валялся он под диваном, а не в сейфе.
Владимир переписал в «Ежедневник» все, что продиктовала ему вчера вечером по телефону Таиска.
«А если б я не настоял и дожидался, когда получу от нее ксерокопи. — подумал он. — Исчез бы последний хвостик архивного дела Никифора Антонова! Но, может быть, была бы жива заведующая».
Теперь, когда перед глазами Фризе мелькнуло слово «наследство», смерть Таисии Игнатьевны и все события, предшествовавшие ей, выстроились в одну цепочку.
Наследство — очень часто это ссоры, грязь, вражда.
Неужели большое наследство — обязательно смерть?
Похоже, что Майкл Антони оставил очень большое наследство. Но банкир ведет деловые переговоры в Берне. И приедет только через два дня. А расспрашивать его супругу Владимир не хотел.
В голову ему пришла неожиданная мысль. Настолько неожиданная, что он почувствовал, как екнуло сердце: «А может быть, его, Фризе, втянули в войну за наследство? И банкиру наплевать на своих отдаленных предков. Не ветвистое генеалогическое древо его интересует, а судьба американского дядюшки. Денежного мешка Майкла Антони! Сгинувшего в двадцатые годы Михаила Никифоровича Антонова! Что ж, в этом предположении есть логика. Деньги идут к деньгам. Миллионы — или миллиарды? — дядюшки Майкла племянник решил присоединить к своим миллионам — или миллиардам? И сумел втянуть в родственные разборки частного детектива Фризе, кичившегося тем, что никогда не вляпывался в сомнительные аферы. Получайте, господин Фризе!»
Владимир невесело усмехнулся. Все эти мысли казались ему чудовищными. Он не хотел верить. Но, приняв такую гипотезу, можно объяснить все, что произошло.
Сестра опередила брата. И, завладев наследством, подкупила всех и вся, чтобы это наследство не выпустить из рук. Купила Генриетту и Зинаиду, Таиску и Департамент по розыску наследников за границей, киллеров и охранников. Парня с редкой наколкой в виде геральдического символа солнца.
Владимир снова подумал о большеглазой Таисии Игнатьевне, выдававшей архивные дела. Что он знает о ней? «Здравствуйте, вы все хорошеете, прекрасная погода». Молчаливое согласие принять большую взятку. «Нет, нет, какая же это взятка? — остановил себя Фризе. — Она сделала то, что и должна была сделать. Только быстро».
Что еще? Попытка заговорить о политике.
«Мы же с вами договорились — про политику ни слова! — мягко остановил ее Фризе. — Лучше скажите, когда мы с вами поедем купаться на Москву-реку?» И ее ответ: «Когда вы перестанете кормить сардельками милую Генриетту».
Фризе подумал о том, что заработанные Таиской баксы надо передать семье.
А что интересное он узнал у Генриетты? Почти ничего. Владимиру было приятно вспоминать о ней. Последние жаркие дни девушка превзошла саму себя по уровню «голизма». Наверное, никогда в читальном зале архива не появлялись настолько раздетые особы. Но это никого не шокировало. Для Генриетты все было естественно. Но что же она говорила?
Строчку за строчкой он вносил свои наблюдения и разговоры в «Ежедневник». Но даже сейчас ему было нелегко вспомнить, о чем говорили они с Генриеттой. Но о чем бы ни говорили, рефреном всегда звучали слова:
Фризе должен поручить свои розыски частному бюро, в котором она работала. И, кроме того, Карфаген должен быть разрушен.
О чем они еще говорили? Фризе улыбнулся. К делу это явно не относилось.
