дождаться девушку Николая, чтобы о чем-то с ней переговорить. И обреченно поник головой, понимая, что со своим новым другом вляпался в большие проблемы. Однако смолчал, стойко принимая тяготы новой дружбы.
Вскоре по толпе осаждающих здание суда пробежал ропот, затем начались возгласы, и, наконец, дверь открылась, и к всеобщему ликованию на пороге показались Малахитов в сопровождении освобожденного Данилы Стогова.
– Ничего себе, – неприятно удивился новый друг Георгия. – Они могут все!
Георгий устремился взглядом к Анжеле, которая несколько застенчиво стояла чуть сзади Малахитова, словно прячась в его тени. Он стал пробираться сквозь пикетчиков, таща за собой своего нового друга. Малахитов поднял руку, призывая толпу к вниманию.
– Это новая веха. Сегодня мы увидели подлинное правосудие в действии. Данила – это человек новой формации. Это человек, который не хочет, чтобы ему мешали развиваться как личности; он не стал терпеть насилия над собой. Он борец не только за свои права – он борец за права всей молодежи от засилья родителей. В этой борьбе бывают жертвы, но это единственно правильный путь.
Молодежь одобрительно загалдела, а наиболее активные, среди которых были все те же омсовцы, подхватили Стогова на руки и, словно героя, понесли к машине Ника. Георгий успел пробраться к первым рядам, и его старания были вознаграждены. Анжела увидела парня. Он улыбнулся и помахал ей рукой, показывая свое желание поговорить. Девушка испуганно оглянулась на Николая, который был занят происходящими событиями и не заметил появления сына священника. Георгий отчетливо увидел, как она облегченно вздохнула и демонстративно отвернулась в сторону, чтобы не встречаться с молодым человеком даже взглядом. Это было для парня ударом, поскольку в один миг рухнули все его надежды. Было видно, что ее отношения с Малахитовым за эту ночь перешли на другой, взрослый уровень. В этих отношениях ему не было места.
– Пойдем к тебе, – огорошил Георгий друга, который уже и не надеялся уйти с этого «жаркого» места.
Федор жил с матерью и братом-третьеклашкой на первом этаже старого двухэтажного дома, построенного еще немецкими военнопленными. Женщина была верующей и всю жизнь старалась воспитывать своих сыновей в духовной чистоте и нравственности. Со старшим, Федором, это у нее получилось, а с младшим, Степкой…
– Ты себе не представляешь, что это за создание, – жаловался на младшего брата Федор, пока они шли к нему домой. – Ведь знает, что живем только на небольшую мамину зарплату, а запросы, словно он брат Малахитова.
– Извини, Федор, а где отец? – осторожно поинтересовался Георгий, и тут же пожалел о своем вопросе, увидав в глазах друга болезненную грусть.
– У нас, во-первых, разные отцы, – с трудом подбирая слова, признался Федя. – Мой погиб на службе в армии. Их подразделение направили с миротворческой миссией на Кавказ, а там конфликт… А у Степки отец неизвестен. Точнее, мама, конечно, знает, но не хочет говорить, – нахмурился парень. – Она сказала только, что он человек, который любит только себя. Именно после встречи с ним она и стала в церковь ходить, чтобы свою ошибку искупить. Может, поэтому Степка такой? В отца своего пошел?
Объект обсуждения сидел уже дома за компьютером брата, играя в какую-то войнушку.
– Поздоровайся с моим другом, – попытался отвлечь брата от компьютера Федор.
Вместо приветствия последовал недовольный взгляд, который оценивающе скользнул по гостю и вернулся к монитору. Видя, что друг начинает кипятиться, Георгий напомнил ему про пироги. Федор убежал на кухню, а через минуту вернулся в весьма удрученном состоянии. На тарелке, которую он нес в руках, лежал один наполовину откушенный пирог. Было видно, что этот последний укус был сделан без всякого аппетита.
– Сейчас я ему наподдам, – побагровел от стыда перед новым другом хозяин.
– Только попробуй поднять на меня руку, – донеслось из-за компьютера, – я тогда всем в твоем классе расскажу, что ты вместе с мамой ходишь в церковь и что ты ей во всем помогаешь, а им врешь, что ты крутой и что мать тебя боится. Могу представить, что с тобой Ники сотворит. Ха-ха!
Не ожидавший такой наглости Федор опустился на стул. От стыда и обиды его глаза заслезились.
– Федь, дай денег на кино, там такой крутой ужастик идет, я пацанам обещал подойти, – вылез из-за компьютера Степка для того, чтобы удовлетворить следующую свою потребность. – И не говори, что денег нет, тебе сегодня утром мамка дала. Я все видел.
– Мне мать на продукты дала, – словно оправдываясь, вымолвил Федор.
– А мне плевать. Не дашь, завтра Нику про тебя все в школе расскажу, – продолжал шантажировать старшего брата наглый мальчишка.
– Слушай, Федор, друзья же должны выручать друг друга, – неожиданно вклинился в разговор братьев Георгий, которому стало невмоготу от такого цинизма Степки.
– Во, а у тебя дружбан ничего, реальный пацан. Давай, выручи рубликов так на пятьсот, – моментально отреагировал Степан. – А Федька тебе потом отдаст.
– Ты что, хочешь ему денег дать? – округлились удивленные глаза приятеля.
– Да нет, я хочу тебя по-другому выручить. Тебе же нельзя его выпороть, а мне кто мешает? – заговорщицки подмигнул другу Георгий. – Я не боюсь его жалоб.
– Эй, вы чего, совсем сбрендили? – испуганно затараторил Степка.
Георгий, видя просиявшее лицо товарища, вытащил из джинсов ремень и кинулся вдогонку за попытавшимся улизнуть из квартиры сорванцом. Схватив его, он испытал неожиданное мощное сопротивление, и если бы не многолетние занятия спортом, то неизвестно, справился бы он с этим заданием или нет. Когда попа Степки пять раз «поздоровалась» с ремнем гостя, он затих и стал просить прощения, обещая слушаться маму и брата. По окончании экзекуции он, не находя места от стыда и боли, прошмыгнул к дивану и, упав на живот, ушел с головой под подушку. Так он и пролежал бесшумно, не подавая признаков жизни, словно боясь себя обнаружить и навлечь дополнительную порку. Когда приятели распрощались и Георгий ушел, Степка вылез из-под подушки и, подойдя к брату, тихонько тронул его за плечо.
– А кто он, твой друг? – уважительно поинтересовался он.
– Он очень хороший парень, смелый и добрый, такой же, как Ник, чтобы тебе было понятней, – нашел сравнение старший брат.
– Угу, добрый, как же, – почесал побитую пятую точку Степка, однако в его тоне к уважению прибавилось чувство восхищения.
Фролов обернулся за один день. Оперативник ожидал получить от горничной много полезной информации, которая пролила бы свет на исчезновение четы Малахитовых, но вместо этого в течение трех часов был вынужден выслушивать ее стенания по поводу морального разложения членов семьи и неприятные интимные подробности. И все же капитан считал, что съездил в командировку не зря. Во- первых, показания горничной подтвердили его подозрения в отношении Обносова. Украинка рассказала об интимных отношениях между ним и женой мэра. Но самое главное, что узнал от нее Фролов, – это то, что управляющий приучил Николая к наркотикам, из-за которых между Ником и Малахитовым-старшим было несколько крупных стычек, после одной из которых мэр избил своего единственного наследника. Вернувшись в Хромовск, капитан не стал спешить докладывать начальнику о наркотической линии, решив собрать побольше доказательств.
Не успел он выйти на работу, как ему позвонил дежурный и передал приказ начальника срочно выехать к Чертову озеру, где любители подводной рыбалки обнаружили еще два трупа. Чертово озеро находилось в трех километрах от города. На месте происшествия уже была машина из прокуратуры. Следователь, с кем капитану не раз приходилась работать по убийствам, кивнул Фролову как старому знакомому.
– Ждем водолазов, – словно извиняясь за задержку, пожал он плечами.
– А те, которые обнаружили, чего они не достали? – удивился Фролов.
– Да они со страху чуть сами не утопли, – засмеялся следователь, указав пальцем в сторону свидетелей. – Вон они, под кустом, водкой стресс снимают.
Через полчаса водолазы подняли из воды трупы двух утопленников. К ногам каждого было привязано
