Из стоящей в углу колыбельки послышалось кряхтенье, которое обещало перерасти в здоровый и требовательный крик. Боярич обещал вымахать в косую сажень в плечах, уж больно прожорлив для своего возраста. Даже несмотря на перенесенную болезнь, весьма увесист и боек. Хвороба, хвала Отцу Небесному, отступила, и малыш очень быстро восстанавливался, набирая вес не по дням, а по часам.
Мамка скосила взгляд на Смеяну, мол, и как быть, грудь-то у матери пуста. В ответ молодка шутя нахмурила брови и склонила набок головку, мол, чего вопрошаешь, нешто не ведаешь, что и как делать. Кормилица только ухмыльнулась, тряхнула головой и, подойдя к колыбельке, взяла спеленатого малыша на руки:
— Иди сюда, радость моя ненаглядная, матушка твоя совсем уж про тебя позабыла, все больше девок привечает. А как быть такому богатырю без молока-то!
— Зарина!
— Да молчу я, молчу, — все так же лукаво улыбаясь и выпрастывая грудь, проговорила женщина.
Глава 5
Сборы
— Ну как там малышка? — Виктор, не скрывая тревоги, посмотрел на подошедших бабку Любаву, с которой никак не желал расставаться, и Беляну.
Жена Богдана высоко несла свой живот. Вот уж молодые, времени даром не теряют, а и то верно: какие их годы, в самый сок взошли. При виде тяжелой Беляны у Виктора с одной стороны тепло по сердцу разлилось, с другой засосало под ложечкой. Если выступать по весне, а иначе никак нельзя, то дитю едва полгода минет. Неизвестно, как младенец перенесет переход через океан, ведь плыть придется от полутора до двух месяцев. Жаль, если им придется остаться здесь, Волкову вообще не хотелось ни с кем расставаться. Но тут дело такое, только добровольно и никак иначе. Ватажники из старичков все как один заявили, что готовы ехать хоть к черту на кулички, и это уже грело, потому как воевода тысячу раз прав, нельзя иначе.
— Ладно все с твоей дочуркой, — с добродушной улыбкой заверила лекарка. — Здоровое дите и дорогу перенесло хорошо. Наелась и спит.
Наконец все собрались за большим столом. Богдан нежно обнял и легонько притянул к себе Беляну, а та и не противилась, склонив голову на крутое плечо. По счастью, постояльцев не было, девки приютнинские уже ушли, и можно было говорить свободно, не опасаясь, что их подслушают. Разговор же предстоял серьезный. Виктор прекрасно осознавал, что ему необходимо торопиться, и дело вовсе не в том, что он опасался мести от гульдов. Просто отсчет времени уже начался, и каждый потерянный впустую день для него оборачивался большими потерями, потому как сделать нужно слишком много, а времени в обрез.
— Ну сказывай, чего удумал? — вопросил Богдан.
— Перво-наперво о главном. Дела складываются так, что мне нужно уезжать из Брячиславии. Уезжать навсегда.
— Как же это? — Богдан встрепенулся.
Беляна, оторвав голову от мужнина плеча, устремила на Виктора удивленный взгляд. Горазд молча откинулся к стене, словно впечатался в нее. Только бабушка Любава как-то понимающе посмотрела на Волкова и грустно улыбнулась.
— Стало быть, воевода услать тебя решил, — словно зная то, чего не знал никто иной, уверенно произнесла она.
— Не воевода. Слишком много я всего наворотил, чтобы я и те, кто близ меня, чувствовали себя здесь в безопасности. Как говорится, с дурной головой ногам покоя нет. Прикрой я свое обличье обычным платком, и ничего не было бы, но, когда кровь в голову ударила, ни о чем не думал, а потом уж поздно было. Значит, так. Подворье это я продаю, Лис Отряхин уж купца на него ищет. Не глядите на меня так. Опасно здесь оставаться. Погоди, Богдан, — остановил открывшего было рот кузнеца Виктор. — Дай сказать, а там уж и решать станем. Воевода предоставит нам место, где мы сможем поставить мануфактуру. Там построим бараки, в коих поселимся и сами. До весны станем ладить известный тебе инструмент, ладить так много, насколько возможно. К началу весны воевода пришлет людишек, чтобы мы могли научить их работать на тех станках и их обслуживать. Заработать, по моим прикидкам, должны будем изрядно. На то серебро закупим различного припаса, чтобы в чужих краях не было ни в чем недостатка. Там место голое, так что ничто лишним не окажется.
— А куда хоть собрался-то нас тащить? — все же поинтересовался Богдан.
— Вас — только туда, где станем ладить мануфактуру. И не тащить, а просить помочь. Вы люди вольные, и указывать вам я ничего не могу. За службу отблагодарю достойно. Настолько, что ты и сам сможешь свою мануфактуру наладить и жить где-нибудь близ стольного града. У границы вам делать нечего, обоснуетесь там, где вас никто и знать не знает.
— Это ты что же, нас гонишь? — возмутился Горазд.
— Воевода велел, чтобы все мои ватажники вместе со мной убирались. Я так думаю, он боится, что не найдут они себя в мирной жизни и подадутся на большую дорогу, а опыта у них в том изрядно, так что и бед может выйти множество.
— Хитер воевода, — довольно разулыбался Горазд.
Но Виктор тут же приспустил его на землю:
— Не улыбайся. То касается всех остальных, но не тебя. Ты глава рода, и на тебе большая ответственность — мальцы, не вошедшие в возраст.
— Дак ить Богдан…
— А ты что же, опять руки умоешь?
Укор Виктора, высказанный с твердостью металла, заставил парня понуриться.
— Погоди, — огладив бороду, все же вмешался Богдан. И, хотя Виктор недовольно скривился, продолжил: — Ты толком скажи, куда собрался и почему нам с тобой нельзя? А то совсем запутал, одна мануфактура, иная, стольный град приплел.
— По весне путь мне выпадает в Новый Свет.
— Да ведь там народы дикие проживают, — удивилась жена Богдана.
Полезно все же работать на постоялом дворе. Из каких только краев народ сюда не заезжает и какие только байки не рассказывает, вот и про Новый Свет слышала Беляна. Конечно, рассказы скорее всего сильно приукрашены, но хоть представление имеет, что это и где находится.
— Проживают, — согласно кивнул Волков. — А еще, чтобы до тех земель добраться, два месяца нужно морем-океаном плыть на больших кораблях. Там же, полагаю, рады нам не будут и придется биться за свое новое жилье. Хотя, думаю, может, получится и миром договориться, коли предложить им что-нибудь полезное.
Говоря это, Виктор вдруг вспомнил, как на уроках истории учитель рассказывал, как белые купили у индейцев остров Манхэттен за пять стальных ножей. Пожалуй, они найдут что предложить, дабы выторговать себе небольшой клочок земли, им много не надо. Правда, это станет возможно, если Миролюб не пошлет во главе экспедиции какого-нибудь дуболома, но с тем придется позже разбираться.
Новость для всех оказалась сногсшибательной. Единственным, кто ни на мгновение ни в чем не усомнился, стал Горазд. Парень надулся. Эвон, все, значит, в дальние края, а он словно прикован к семье.
— А меня что же, тоже погонишь? — спросила травница.
— Попривык я к тебе, бабушка, да ведь дорога дальняя и места те дикие и опасные, как тебя страгивать?
— Нешто там мое лекарство не занадобится?
— Лекарка нигде лишней не будет, и дурень тот, кто иначе считает.
— Стало быть, берешь?
— Если пожелаешь. А вы не гоношитесь, — тут же пристукнул рукой о столешницу Виктор. — Нас с
