ослепленной материнской любовью Джоан не существовало темных пятен, когда речь заходила о ее обожаемом сыне. Он был для нее словно солнце – без него жизнь для Джоан была немыслима. Увы, многие женщины идут на поводу своих материнских чувств, не желая видеть, в какое чудовище превращается некогда умилительно пухленький, улыбающийся младенец.
То голопопое очаровательное существо, которое некогда вы купали в ванночке, пеленали и сыпали присыпкой на его попку, совсем не имеет ничего общего с тем крупным и наглым самцом, который вырос из малыша за эти длинные годы вашего самоотверженного служения ему.
– Допустим, Костя обожает Мерседес. Допустим, она действительно жуткая дрянь и сбила мальчишку с пути истинного. Но как сеньор Альма допустил, чтобы Костя вернулся в Перу?
Конечно, подруги не вполне отчетливо представляли, каким образом властный сеньор мог запретить своему незаконнорожденному сыну переступить границы страны. Но учитывая ту власть и авторитет, а также поддержку среди правящей элиты государства, которые имел сеньор Альма, наверное, он мог бы с легкостью придумать пару-тройку трюков, закрывших Косте въезд в благословенную страну его предков.
Но Джоан сказала вещь, потрясшую подруг до глубины души:
– Сеньор Альма сам просил меня о том, чтобы Костя вернулся в Лиму.
– Зачем?
– Тогда я не знала. Но теперь… Теперь я полагаю, сеньор Альма планировал поручить Косте управление своим бизнесом. По крайней мере его частью. Ведь не просто же так он подарил сыну земельные владения на реке Мараньон. Мы с вами там были, видели своими глазами, что там происходит.
Подарок сыну! Владения, где крестьяне активно выращивали коку, которую затем перерабатывали в кокаин! Интересный был план у сеньора Альмы. Отдать Костю на растерзание Абелардо, который целиком и полностью забрал власть в том регионе в свои руки. Контролировал там все и вся. Костя в лучшем случае мог стать марионеткой в руках Абелардо, а в худшем… в худшем мальчишке предстояло просто сгинуть, разумеется, написав перед этим дарственную на дом и владения в пользу самого Абелардо или кого-то из его дружков.
Но в таком случае получалось, что сеньор Альма сознательно принес своего сына в жертву Абелардо. Однако сам Костя быть жертвой не захотел. Вместо этого жертвой стал сам сеньор Альма – убитый неизвестным преступником. И Абелардо, который, между прочим, коротал нынче свои дни за решеткой.
При этом в голове у Киры мелькнула какая-то мысль, какая-то очень здравая и трезвая мысль насчет того, что не нужно обращать внимания на стереотипы. Иногда и убийца может стать жертвой. А человек, чья невиновность кажется бесспорной, станет жестоким преступником.
Но додумать эту мысль ей помешал очередной вопль Джоан:
– Верните мне моего сына!
– Дорогая! – немедленно кинулась к женщине впечатлительная Леся. – Но что мы можем сделать? Мы даже не знаем, где находятся сейчас эта блудная Мерседес и твой сын.
– Так найдите их! Развесьте по всему городу их фотографии, оповестите всю Сеть, включите репортаж о беглецах в ежедневные новости, перекройте границы! Не дайте этой развратной твари увезти моего мальчика в чужие края!
Тревога Джоан была вполне понятна. Она хотела любой ценой заполучить Костю обратно. Но что думал по этому поводу сам Костя? И Мерседес? Увы, ни того, ни другой рядом в этот момент не было. И подруги могли только гадать о том, что происходило в их сердцах и умах.
Джоан снова начала рыдать, но теперь переговоры с матерью взял в свои руки Мигель. Полицейскому явно надоели сопли и слюни, которые пускала Джоан по поводу своего великовозрастного сынули еще там, в долине Мараньон. А может быть, и еще раньше. Но он терпел ради подруг, ради Киры, которая по какой- то причине нежно опекала Джоан.
Однако теперь его настроение изменилось. И памятуя о пропавших вместе с Костей ста тысячах подведомственных евро, он сурово, возможно, даже излишне сурово обратился к матери:
– Что конкретно вы знаете о месте нахождения вашего сына и этой его подружки?
– Они прячутся где-то в Лиме!
– Откуда у вас такие сведения? Вы рылись в письмах вашего сына? Читали его СМС-сообщения?
Джоан покраснела, но Мигель ее ободрил:
– Если это так, то вы просто молодец. Что вам удалось узнать?
– Клянусь, там не было ни слова про ту ужасную западню, в которой мы все с вами едва не сложили головы! Костя писал лишь о том, как мечтает снова быть с Мерседес. А она… Она писала, что хочет бросить своего мужа и быть с Костей. И у нее имелся план, как сделать, чтобы они были вместе!
– Серьезно?
– Да! Это так!
– И что за план? Покажите мне послания вашего сына.
– Увы!
– Что такое?
– Они уничтожены. Погибли!
– Как? Почему? Каким образом это произошло?
– Слава разбил компьютер Кости, – пробормотала Джоан. – Муж был в ярости, когда это творил. Вся переписка сына погибла!
– Покажите компьютер Кости нашим специалистам, – деловито предложил Мигель. – Они попытаются выудить информацию даже из осколков.
– Это невозможно! Я выкинула мусор на свалку.
Мигель помрачнел:
– Зря вы это сделали.
– Но это была груда проводков и железа! Я не думала, что там можно что-то выудить.
– И что привело вашего мужа в такую ярость, что он уничтожил компьютер Кости?
– Я этого не знаю. Но муж с тех пор сильно переменился. До его смерти с того момента прошло немного времени… Но он стал так задумчив, так серьезен… А потом просто отказался платить за Костю выкуп. Я сразу поняла, он знает правду про Костю! Знает, что тот не его родной сын. Иначе Слава никогда бы так не поступил! Он очень любил Костю, очень!
Голос Джоан снова задрожал. А подруги невольно подумали, что если относишься к ребенку, как к родному, кормишь его, поишь, воспитываешь, вкладываешь в него душу, силы, время, ум, сердце и все прочее, что имеешь и что отдаешь ему, то ребенок этот, родной он тебе по крови или чужой, невольно становится родным и любимым. И то, как поступил Слава, отказавшись собирать выкуп за Костю, говорило о чем-то ином, а вовсе не о недостатке родительской любви.
Но и эта мысль, появившись в головах у подруг, недолго там задержалась. Джоан снова принялась рыдать. И делала это с упоением и очень громко. Думать о чем-то ином, когда она завывала рядом, было невозможно.
– Джоан, замолчи! Дай нам подумать!
– Что тут думать! – не успокаивалась Джоан. – Найдите моего сына. Верните мальчика. Уверена, он сейчас с этой… грязной потаскухой из приюта кающейся Марии Магдалины! Вот уж местечко, под стать ей самой!
Подругам это название ровным счетом ничего не сказало, зато Мигель мигом сделал стойку.
– Приют Магдалины? – воскликнул он. – Почему вы употребили это название, мадам?
– Почему? – всхлипнула Джоан. – А разве я вам не говорила? Мерседес выросла в этом приюте.
– Но в этом приюте росли девочки, не имеющие родителей или имеющие родителей совсем бедных, опустившихся. А ведь Мерседес…
– Да, ее отцом был сеньор Альма, но он, как я вам уже говорила, не признавал за дочерями никаких имущественных прав. И он ими почти не интересовался. Да, он выдавал их замуж по достижении совершеннолетия, давал приданое, но это не было проявлением отцовских чувств.
– О чем ты говоришь?
