устранить, потому что знаю, отчего он, — не без гордости сказал Юрий Шишов.
Об этих же чертах современного рабочего, неравнодушного, беспокойного, сознательного, говорила в своем выступлении на диспуте и комсомолка Таня Чистякова:
— Я недавно на заводе. Но мне сразу бросилось в глаза, с каким высоким сознанием и ответственностью относятся люди к своему делу. Надо выйти в воскресенье — идут безоговорочно. Ведь нельзя сорвать работу какого-нибудь участка или автоматической линии… Помните слова Леонида Ильича Брежнева на встрече с рабочими Московского автозавода? Он говорил, что современный рабочий должен ясно представлять свое место в трудовом процессе, должен знать, что и зачем он делает, что от него зависит. Тогда он будет чувствовать, что его труд — это часть общего дела. И тогда труд станет для него в радость, творческим процессом…
Труд — в радость, труд — творчество… Вот к чему они стремятся, современные рабочие, вот — главное, что хотят получить от жизни. И гордятся своей принадлежностью к этому классу творцов, классу созидателей.
— Когда я иду на смену к проходной, меня всегда немного охватывает радостное волнение: как нас много! — говорила молодая шлифовщица из ремонтно-механического цеха Галина Клишина. — Все можем мы такой огромной семьей: и досрочно трактора для БАМа выпустить, и в цехах культуру навести, и своим хором «на бис» выступить на смотре… Нас много — в этом наша сила!.. Больше семидесяти миллионов — вот какая наша рабочая семья! Значит, и вклад наш в экономику страны становится все весомее.
В подтверждение этой мысли ораторы на цеховых диспутах приводили такие цифры и факты. Сегодня каждый советский рабочий, в среднем, производит продукции в семь раз больше, чем производил его предшественник в последний мирный год перед войной. За один час рабочие Челябинской области производят около трех тысяч тонн стали, тысячу семьсот тонн чугуна, две с половиной тысячи тонн проката, на полмиллиона рублей продукции машиностроения. Металлурги в девятой пятилетке без ввода дополнительных мощностей нарастили производство стали на пять миллионов тонн. Создали, по существу, новый металлургический завод! И это — за счет роста производительности труда…
— Я думаю, не только в многочисленности рабочего класса наша сила, — дополнил выступление Гали Клишиной оператор автоматов из корпуса топливной аппаратуры Александр Беликов. — Рабочий стал другим… Вот я обслуживаю пять шестишпиндельных автоматов. И детали обрабатываю все разные. Раньше на каждой из них стоял рабочий. По меньшей мере, шесть токарей высвободил автомат и вооружил рабочего «до зубов»… Я что хочу этим сказать? Техническая вооруженность рабочего особенно выросла за последние годы, — продолжал Александр. — А каков результат?.. Его нетрудно увидеть на примере нашего тракторного завода. Вот мы взяли обязательство — к концу десятой пятилетки выпустить вдвое больше тракторов, по сравнению с тем, что выпускал завод двадцать лет назад. А за счет чего же наращивается их производство? Да, в основном, за счет роста производительности труда рабочего. Это значит — новые станки и механизмы, новые технологические процессы, более производительные, чем раньше…
Саша совершенно прав: уже сегодня удельный вес прогрессивного оборудования, типа шестишпиндельных автоматов, на которых он трудится, составляет на заводе около 45 процентов. А в результате реконструкции поднимется до 63 процентов. Это и имел в виду Беликов, когда говорил, что «рабочий стал другим»…
Выкладки наталкивали на мысль совершить экскурс в не столь отдаленное прошлое. Сравнить… Уже сегодня в музее тракторостроителей с чувством изумления и восхищения стоят молодые экскурсанты над орудиями пролетариата, которыми он создавал одну из первых «индустриальных крепостей» социализма… Рубанок, молоток, стамеска ударника Кудряшова из плотницкой бригады. Лапти, принадлежащие ударнице Челябтракторостроя Закии Зайдулиной, а рядом — главный инструмент: кувалда, обушок, лом, лопата. Вот — макет грабарки, основного транспортного средства на всех стройках первой пятилетки. А перевозная мощность ее зависела исключительно от той «лошадиной силы», которая была запряжена в грабарку.
С такой «вооруженностью» рабочий класс и начинал закладывать фундамент социализма. И фундамент — не только материально-технической базы, но и новой психологии, нового отношения к труду.
…Живет в Магнитогорске один из моих старых знакомых — недавний партийный работник, ныне пенсионер, бывший бригадир ударной комсомольской бригады арматурщиков на строительстве Магнитки Леонид Михайлович Шишмаков. Вот что он рассказывал:
— У нынешней молодежи это вызовет улыбку, но элементы социализма мы начинали внедрять с… ложек. С обыкновенных алюминиевых ложек. Придешь в столовую, а есть нечем. Некоторые деревенские с частнособственническими замашками «присундучивали» все, что лежало плохо… Помню, Магнитогорский горком комсомола принял специальное решение о ложках. Комсомольцы проводили рейды по палаткам и баракам, перетряхивали сундуки. — возвращали краденые ложки в общепит…
И еще одно небезынтересное воспоминание бывшего грабаря, потом ставшего машинистом экскаватора рудника горы Магнитной, Героя Социалистического Труда Сергея Андреевича Соседа: «Сейчас это может показаться смешным, но в то время очень я хотел с живым инженером познакомиться. Нам, с нашим ликбезом, казался такой человек необыкновенным знатоком техники… Но долго не мог я встретить на руднике инженера…»
Впрочем, были и тогда на стройке инженеры. Иностранные специалисты, приглашенные советским народом за немалые деньги. Один из них — американский консультант на Магнитострое мистер Смит оставил потомкам такое критическое изречение: «Эти люди не умеют пользоваться безопасной бритвой, а мечтают о домнах. Смешно!»
Кстати, сегодня производительность труда, магнитогорских доменщиков, прокатчиков, сталеваров выше, чем на металлургических заводах Соединенных Штатов Америки. Это — к слову.
Вспомним другое. Давно ли многочисленные киноленты предоставляли нам возможность любоваться мужественными лицами паровозников, специальность которых еще два-три десятка лет назад была, пожалуй, одной из самых престижных. Спокойные, крепкие люди выглядывали из кабин могучих ФЭДов, ИСов, а рядом с машинистом — другой человек с черным от угольной пыли лицом, на котором блестели глаза да зубы. Кочегар.
Сегодня из кабин электровозов и тепловозов смотрят на нас люди в белых сорочках, при галстуке, чем-то похожие на пилотов… Паровоз — чрезвычайная редкость даже на заводском транспорте. На таком крупном предприятии, как Магнитогорский металлургический комбинат, с последним паровозом простились в 1973 году.
А на том же Челябинском тракторном вспоминают не очень давнее время, когда в цехах при ремонтах оборудования женщины в грязной промасленной одежде с ведрами на коромысле несли со склада масло и заливали его в емкости станков. В последние годы заводом закуплено тридцать самоходных маслозаправочных установок на базе электрокаров. Смазчица теперь заправляет шланг, включает насос и управляет электрокаром. Профессия «смазчик» заменена новой — «смазчик-электрокарщик». Но и эта специальность, как говорят на заводе, недолговечна: подача смазочных материалов переводится на трубопроводный транспорт.
На ЧТЗ определены сорок две неперспективных профессии, которые либо сокращаются, либо вовсе исчезают: грузчики, упаковщики, такелажники, подсобные рабочие и другие. Зато появились новые специальности: оператор по электроискровой обработке деталей, оператор плазмотрона — вместо резчика металла, раскатчик-вальцовщик — вместо кузнеца-молотобойца, водитель автопогрузчика — вместо грузчика и так далее. А как назовешь рабочего, обслуживающего станок с числовым программным управлением? Это уже не токарь в привычном понимании, это — оператор и наладчик.
— Научно-технический прогресс. Как он отразился на мне, обыкновенном рабочем? — рассуждал на диспуте оператор Александр Беликов. — Физически за смену почти не устаю. То есть, устаю ровно настолько, насколько положено поработавшему в удовольствие человеку… Главное — смотрю, чтобы все соответствовало технологии. Пока крутятся автоматы, успеваю инструмент заменить, заточить резец по- новому, обсудить с технологом или мастером новую технологию… Выходит — что же? — оглядел он собравшихся. — Выходит, мой труд становится похожим на труд технолога, организатора производства. Значит, и кругозор расширяется, я уже не привязан только к станку; мои взаимоотношения не ограничиваются контактами с машиной, а расширились до человеческого общения. А это, согласитесь, намного интереснее… Да и значительнее — потому что производство в социалистическом обществе — это
