высылать из страны».
В течение всего этого периода Бюро расследований действовало в негласном, но тесном контакте с сыскным аппаратом крупных компаний.
«Во всем этом крестовом походе против «красных», — писал Луис Ф. Пост в своей книге, — огромную роль сыграли шпики, засланные в рабочие организации, — иначе говоря, частные сыскные агентства…тайком состоящие на службе у могущественных компаний…»
Следственная комиссия, назначенная руководством Всемирного межцерковного объединения, сообщала в своем докладе о забастовке 1919 г. в сталеплавильной промышленности:
«Федеральные власти, ведающие вопросами иммиграции, заявили комиссии, что облавы, аресты «радикалов» и т. д. производились, особенно в Питтсбургском округе, на основании доносов и секретных сведений тайных агентов стальной компании и что арестованные передавались в распоряжение министерства юстиции».
Как показывал этой комиссии один из агентов федеральной полиции, работавший в районе Питтсбурга, «из числа арестованных и посаженных в тюрьму «радикалов» 90 % было задержано на основании сведений, полученных от крупных сталеплавильных или угольных компаний…»
Поход против рабочих организаций являлся частью согласованного общего наступления на прогрессивное движение. Основными целями этого наступления было задушить всякий протест, разгромить политическую оппозицию со стороны социалистов, коммунистов и других левых партий, запугать защитников гражданских свобод и подавить борьбу национальных меньшинств за человеческие условия жизни и за равноправие.
В числе последних особенно жестоким преследованиям подвергались негры. Линчевание и другие насилия над неграми происходили по всей стране. В это время министр юстиции Пальмер подготовил пространный доклад, озаглавленный «Образцы негритянской пропаганды», который он впоследствии представил комиссии по регламенту палаты представителей. «К концу европейской войны, — писал он в этом докладе, — министерство юстиции столкнулось с беспорядками и серьезными волнениями среди негров». Однако министерство, по его словам, до сих пор еще «не обнаружило в среде негров организованного движения, имеющего целью вызвать восстание во всей стране».
Конечной целью вдохновителей «антикоммунистического» похода было заставить замолчать тех, кто требовал, чтобы Америка отказалась от дальнейшего участия в интервенции против Советской России и признала советское правительство. «Нью-Йорк таймс» 5 января 1920 г. в связи с арестами «радикалов» во время пальмеровских облав заявила: «Эти коммунисты — опасные элементы. Выступая на многих языках, они требуют одного и того же — прекращения блокады России».
«Если даже признать, что до того, как министр юстиции предпринял «беспощадную войну» против «красной опасности», такая опасность действительно существовала, — писали авторы «Доклада о незаконных действиях министерства юстиции Соединенных Штатов», — то его поход против нее оказался исключительно бесплодным». Пальмер объявил, что министерство юстиции имеет списки 60 тысяч «подозреваемых в большевизме», но выслал из страны всего 281 иностранца и выдал ордера на высылку еще 529 человек. Отметив это обстоятельство, авторы доклада писали: «Министр юстиции избавился таким образом от 810 подозрительных иностранцев, но, по его собственным данным, ему придется еще иметь дело по меньшей мере с 59 190 американскими гражданами и иностранцами».
Зато с точки зрения истинных целей «антикоммунистического» похода он оказался далеко не бесплодным. На всем промышленном фронте, от Нью-Джерси до Калифорнии, основные забастовки были подавлены, заработная плата снижена, восстановлена система «открытых цехов» и профсоюзное движение стало во много раз слабее, чем до войны. Характерным примером этого может служить профсоюз моряков: в 1920 г. он насчитывал 100 тыс. членов, а спустя два года — всего 18 тысяч. К 1923 г. Американская федерация труда потеряла более миллиона членов.
Успех этого наступления на профсоюзное движение объяснялся не только могуществом американских промышленных и финансовых магнатов, приобревших за время войны еще небывалое богатство и влияние, и деятельной поддержкой, которую им оказывало министерство юстиции и другие государственные учреждения. Успеху наступления способствовали также серьезные недостатки профсоюзного движения. Если не считать нескольких боевых руководителей, таких, как Уильям 3. Фостер[26], руководство профсоюзами находилось в руках оппортунистов., продажных или трусливых профсоюзных бюрократов, которых не меньше, чем предпринимателей, пугал боевой дух рабочих. Травля «красных» и внутренние распри подрывали профсоюзное движение. Вот что писал о «Братстве железнодорожников» «Уоллстрит джорнал»:
«Можно с полным основанием сказать, что отсутствие единодушия между лидерами Братства во время забастовки явилось исключительной удачей для страны в целом и для акционеров железнодорожных компаний в частности».
Поражение американского профсоюзного движения было в то же время и поражением всего американского народа. Народу пришлось расплачиваться дорогой ценой за победу, одержанную крупным капиталом.
Наступление на демократию и подрыв прогрессивного движения после первой мировой войны положили начало одной из позорнейших и опаснейших эпох в истории Америки. Это была эпоха неслыханной продажности и разложения в правящих кругах, попавших под безраздельное влияние хищнических интересов крупного капитала. Это были годы разнузданной спекуляции, жульничества, казнокрадства, немилосердного и безудержного ограбления страны.
Все это увенчалось великим кризисом, разразившимся в 1929 г.
Часть вторая
ОГРАБЛЕНИЕ СТРАНЫ
«Двенадцать лет народ страдал под властью правительства, которое не желало ничего слышать, видеть или делать. Народ обращал взоры к правительству, но правительство от него отворачивалось. Девять лет позорного поклонения золотому тельцу и три долгих года египетских казней! Девять лет безумия в биржевых залах и три долгих года в очередях за бесплатным супом! Девять лет бредовых иллюзий и три долгих года отчаяния!»
Глава IV
Век невероятного
Национальный съезд республиканской партии, состоявшийся в июне 1920 г. в Чикаго, штат Иллинойс, представлял собой самое необычайное явление. «Продавался пост президента, — писал Карл Шрифтгиссер в своей книге «Это было обычным явлением». — Город Чикаго, никогда не гнушавшийся грязными сделками, кишел обезумевшими от азарта «покупателями», у которых от денег оттопыривались карманы. «Колизеум» превратился в базарную площадь, где толпились биржевые спекулянты, нефтяники, угольные магнаты, «покровители» спорта, фабриканты оружия и мыловары… В вестибюлях и номерах центральных отелей царила суматоха, сновали взад и вперед потенциальные покупатели должностей,
