жандармами. Прошлый раз Вам удалось отвертеться от наказания и как я слышал, Вам даже принесены извинения. Сегодня опять повздорили?
Посмотрел на говорившего, это знакомый адвокат.
— Прошу прощения, что не запомнил Вашего имени отчества, господин адвокат, не присядете за столик на минутку, чтобы разрешить спор.
Адвокат вздёрнул брови, чёрт знает, что это у них означает.
— Охотно, Виктор Александрович, тем более, что слышал о Ваших пристрастиях к воздушным путешествиям. Не передумали?
Дались им воздушные путешествия. Я ещё и в воздух-то не поднялся, а уже несколько раз чуть не убили.
— Не напомните ли Ваше имя и отчество уважаемый господин адвокат?
— Почему Вы меня называете адвокатом, Виктор Александрович?
Теперь удивился я.
— Наверно Вас так представили?
Адвокат с непонятным выражением на лице.
— Видимо, либо не правильно поняли, либо Вас сознательно обманули, я премьер-министр в России, Пётр Аркадьевич Столыпин.
Да, такой облом получился как неудобно и я сказал разочаровано:
— Прошу прощения, Пётр Аркадьевич, значит не сможете рассудить спор с Петром Сергеевичем?
Господин Столыпин, наверно ожидал несколько иной реакции, но ничем не проявил недовольства.
— Почему же Виктор Александрович, очень даже могу.
— Так рассудите.
— В чём же спор?
— Я думаю, что как заинтересованная сторона могу быть необъективным. Поэтому, пусть суть спора изложит Алексей Трофимович.
Столыпин слегка удивлённо.
— Я всегда думал, что Вашего собеседника зовут Алексеем Тихонович?
— Прошу прощения, господин Столыпин, у меня память плохая на имена и лица. Всё время путаюсь, вот и Ваше лицо помнил, а как звать, совершенно забыл.
— Что ж, Алексей Тихонович, что можете сказать по сути спора?
Алексей Тихонович глядя на меня как бы угрожая посадить, на энное количество лет, за совращение малолетней девчушки в виде жандарма.
— Дело в том, Пётр Аркадьевич, что Виктору Александровичу срочно понадобилось сорок миллионов рублей.
От величины суммы лицо Петра Аркадьевича перекосилось. Понятно, что и самому Петру Аркадьевичу, эдакая куча денег не помешала бы. Но, он не стал перебивать говорившего жандарма.
И Алексей, хрен его знает, то ли Трофимович, то ли Тимофеевич продолжил излагать суть разговора.
Пётр Аркадьевич внимательно выслушал и заявил, что о взятке речи и быть не может, но нет ли тут подкупа должностного лица при исполнении обязанностей?
Я поинтересовался:
— В чём же подкуп?
Подумав, Столыпин заявил разочаровано:
— И подкупа нет.
Ну, все получили в ответ реплику:
— А, на нет и суда нет.
Опять Столыпин встрял.
— К сожалению есть, Виктор Александрович. Убито несколько граждан Англии. Его величество обеспокоен, как бы убийства англичане не использовали для повода к войне. Признаюсь и я обеспокоен этим же. Поэтому и приехал сюда, чтобы на месте помочь расследованию столь запутанного дела.
Тут встрял я.
— У меня конструктивное предложение.
Все опять как-то странно смотрели на меня, ну и чёрт с ними. Уже привык к странным взглядам.
— Мы, с помощью господина полковника, решаем мою проблему, а затем решаем Вашу проблему. Поскольку господин Столыпин не выявил никакого правонарушения в моих предложениях, жду ответа от господина полковника по существу заданного вопроса.
Где я научился этим канцелярским оборотам? Не знаю, но впечатление они произвели на присутствующих убойное.
Столыпин спросил, где я научился так выражаться? На что получил ответ, что теперь так все говорят. И ещё, добавил я, теперь модно после каждой фразы, а может даже слова, говорить «короче».
Та фраза, которую только что произнёс должна звучать по новомодному так:
— Короче, мы с помощью господина полковника, короче, решаем мою проблему, короче, а затем решаем Вашу проблему, короче.
Пётр Аркадьевич несколько раз открывал и закрывал рот как бы пробуя выражения на вкус. Но, затем молча покачал головой из стороны в сторону.
Встрял Алексей Тихонович.
— Ей богу, не слушайте его господа, я давно общаюсь с Виктором Александровичём, он просто морочит нам головы.
Сижу и молчу как ангел. Кто-нибудь, когда-нибудь слышал как говорят ангелы? Вот так и я молчу.
Наконец, не выдержав всеобщего молчания, заговорил полковник.
— Собственно хотел Вам посоветовать обратиться за финансовой помощью к Петру Аркадьевичу. Судя по Вашей задумчивости, после моих слов, речь пойдёт о покупке японского оружия. А, я так думаю, что Пётр Аркадьевич заинтересован в покупке.
Я уставился на Петра Аркадьевича. Он помолчал некоторое время и спросил:
— Сорок миллионов нужны для покупки японского оружия?
Я кивнул головой.
— Японского оружия и оборудования для изготовления.
Пётр Аркадьевич задумался. Потом сказал:
— Они просят, кажется восемьдесят миллионов?
Я безразлично пожал плечами.
— За хранение и оружия, и оборудования надо платить, и немало. Они прекрасно это знают. С каждым днём убытки нарастают и им выгоднее продать дешевле, чем ждать настоящую цену.
Пётр Аркадьевич снова:
— Что Вы можете дать в залог?
Я удивился.
— Так это же оружие и дам. Когда начнётся война, оружие на коленях будете умолять продать.
Пётр Аркадьевич упорствует.
— Нет, так не пойдёт.
— Чего же Вы хотите?
Пётр Аркадьевич задумавшись на секунду.
— Могу добиться займа на требуемую сумму, от частных лиц. Мне и правда, не хочется выпускать оружие из страны. Но, для того, чтобы убедить меня и этих лиц в серьёзности Ваших намерений нужен залог.
Столыпин ещё раз подумал.
— Полагаю, что четверти от названной суммы будет достаточно.
И он с любопытством глянул на меня. Переварю я такую сумму или нет. Да и назвал он эту сумму не в надежде, что я заплачу. А так, надеясь отделаться от меня мелкого, вообразившего о себе бог весть что.
