способного на серьезные переговоры. Поймав себя на этой мысли, Ингельд постарался собраться, не стоит давать противнику преимущество пусть и в таких мелочах.
– День добрый, ваша светлость! – поприветствовал толстячок жизнерадостно. – Должен извиниться за то, что пришлось пригласить вас на эту беседу столь экстравагантным способом. Но вы же понимаете, в данной ситуации другого выбора не было, – закончил он проникновенно.
– Признаться, не понимаю, – отозвался Ингельд. – Зачем вы устроили это нелепое похищение? И представьтесь, будьте добры. С кем имею честь?..
– Ну, мое имя для вас сейчас не имеет никакого значения, – все так же жизнерадостно заявил мужчина. – Не стоит сердиться на столь необычное приглашение, вы все поймете, как только выслушаете наше предложение.
– Я вас внимательно слушаю. – Советник расслабился в кресле, демонстративно положив связанные руки на колени.
Толстяк сделал вид, что не понял намека, устроившись напротив.
– Рад, что вы готовы к диалогу, советник. Мне поручили обсудить с вами одно весьма выгодное предложение. Если мы придем к соглашению, обещаю, в тюрьму вы больше не вернетесь.
– А если у меня нет желания приходить с вами к соглашению?
– У вас практически нет выбора, советник. Государственная измена, шпионаж – серьезные обвинения. Вы ведь понимаете, что вас ждет дальше? – У собеседника был приятный глубокий, бархатный голос. Такому невольно хочется поверить, что бы он ни говорил. – Если вы не желаете об этом думать, я озвучу: пыточные подвалы, где вас заставят сознаться во всем, даже в том, чего вы не совершали – вы же не думаете, что это будет справедливое разбирательство?.. – а потом плаха или каторга, в лучшем случае. Но не думаю, что вы проживете там долго. Задумайтесь. Мы предлагаем защиту, вы сохраните титул и большую часть своего состояния. С вашими талантами при некотором старании добьетесь должности при дворе.
Мужчина говорил убедительно, с проникновенностью человека, верящего в свои слова. Ингельд вынужден был признать, что, не знай он, как все обстоит на самом деле, по крайней мере, в часть услышанного поверил бы… пожалуй. Тем более что ему практически и не лгали, скорее обрисовывали ситуацию, какой она могла бы быть при других обстоятельствах. Да и в остальном соблюдение договора контролируется, кровный магический контракт – вещь, конечно, не совсем законная, но жить захочешь – и не так извернешься.
Но сейчас это лишь пустые размышления.
– Так чего же вы от меня хотите? – спросил Ингельд, словно не понимая. Собеседника это не обмануло, оба они знали, что все он прекрасно понимает.
– Архив, советник. – Собеседник чуть улыбнулся. – Тот самый архив вашего покойного учителя.
– А с чего вы взяли, что архив еще у меня и я могу им распоряжаться? – чуть насмешливо поинтересовался советник. – Я здесь, как видите… немного несвободен.
– Ну что вы, советник, я точно знаю, что у вашего друга архива больше нет. И он вам ничем не поможет. Он даже не стремится этого сделать, ведь вы не первый день здесь.
Ингельд лишь меланхолично дернул плечом. Наверное, стоило проявить чуть больше эмоций по поводу «предательства» друга, но он подозревал, что это будет выглядеть гораздо менее правдоподобно, чем выбранная равнодушная манера поведения.
– Вы меня не убедили, – сказал он наконец. – За этим архивом развернулась такая охота, что начинаю подозревать, отдать его за такую мелочь – это позорно продешевить.
– Ваша жизнь – мелочь? – наигранно удивился собеседник.
– Моя жизнь – это гарантия того, что никто, кроме меня, не узнает, где архив. А вот цена… об этом мы, пожалуй, можем еще поговорить.
– И чего же вы хотите, советник? Помимо того, что было уже предложено.
– Даже и не знаю… Например, узнать, что же в этом архиве такого ценного, если за ним развернулась подобная охота.
– Не думаю, что вам нужно это знать. Условия и без того достаточно щедрые. Подумайте, не переусердствуйте.
– Я хочу наконец знать, ради чего несколько месяцев меня пытаются убить или обвинить невесть в чем, – упрямо возразил Ингельд.
Еще некоторое время они препирались в том же духе. Ингельд настаивал, его собеседник всеми силами выкручивался, стараясь при этом оставаться в рамках вежливой беседы, переговоры медленно заходили в тупик. Наверное, не стоило так настаивать на раскрытии тайны этого злополучного архива, но уступить без возражений или и вовсе не затрагивать этой темы Ингельд не мог. Как и уступить слишком быстро – подобная сговорчивость выглядела бы подозрительно и явно не в его характере. Но вот незадача, сейчас приемлемого повода пойти на компромисс так, чтобы выглядело естественно, не наблюдалось. А ведь уступить придется, как бы переговоры и вовсе не сорвать, это будет полный провал всей операции.
Но сдался, как ни странно, первым не он. Этот договор был важен для обеих сторон.
– Хорошо, вы получите эту информацию, советник, но только после того, как мы получим то, что нужно нам.
– Я предпочел бы авансом. Со всеми остальными условиями согласен без споров. Разумеется, мы заключим кровный договор.
– Вы в курсе, что это незаконно? – Собеседник утратил часть своего жизнерадостного добродушия. Он выглядел раздосадованным и слегка удивленным.
– Полагаете, меня это сейчас волнует? – иронично спросил Ингельд. – Ах да, я хотел бы получить своего фамильяра обратно.
– Ну это уже наглость, советник!
– Вам все еще нужен архив? Иначе забрать его не получится. Пришлось подстраховаться: я знаю, где архив, но достать его удастся только дракону.
– В таком случае, не проще ли использовать любого другого дракона?
– Попробуйте.
Ингельд был уверен в том, что говорил. Пришлось изрядно поломать голову над тем, как надежней спрятать архив, чтобы не так легко было добраться, даже если его вынудят признаться, где тайник. Решение в итоге подсказала сама Кэт, как говорится, все гениальное – просто. Тайник должен располагаться в таком месте, куда проберется некрупный дракон. А чтобы его не мог открыть любой подходящего размера, тайник должен быть такой же, как тот, из которого она добывала архив в первый раз. Интеллект в данном случае – лучший замок на дверце сейфа.
Аронтцам, если что, придется изрядно поломать голову над этой задачей. Хотя Ингельду порой казалось, что они малость переборщили с конспирацией и желанием добиться максимальной правдоподобности. Впрочем, насколько оно оправданно, покажет время.
Далее, получив наконец согласие, Ингельда перевезли в небольшой особняк, находящийся где-то за городом. А затем началась подготовка к заключению кровного договора. Аронтцев, как водится, не смутило, что подобное считается незаконным, кровный договор относится к все той же темной магии, ибо требует непростого ритуала, а также, что немаловажно, жертвоприношения. Неприятного и довольно-таки кровавого. К счастью, жертва не обязательно должна быть человеческой, что в некоторой степени ослабляло ритуал, но не критично. И это в данном случае советника очень радовало. Нельзя сказать, что его так уж беспокоила необходимость собственноручно принести кого-то в жертву – ради безопасности собственной жизни не задумываясь пожертвовал бы чужой. И Ингельд, если бы на самом деле вынужден был заключить подобную сделку с аронтцами, зная, что пути назад нет, так бы и поступил. Однако он сильно сомневался, что благодушие его величества распространяется на темномагический ритуал с человеческими жертвами. И упрощенная версия – уже немалый риск.
Упрощенный ритуал устраивал не только его. Очевидно, аронтцам было на руку, что договор будет иметь меньшую силу, так что в жертву пошла обычная корова, хотя советник предпочел бы быка или лучше какого-нибудь крупного хищника, однако выбирать не приходилось. Но от этого все действо вряд ли стало выглядеть более привлекательно. Кровь, хлещущая из разрезанной ритуальным ножом артерии и
