приятно. Счастье, что при всей чувствительности моя чешуя оказалась достаточно прочной, рассол ее не разъел.
Затем меня отнесли к хозяину и вручили из рук в руки. Клетка была вполне ожидаема, я даже не пыталась сопротивляться, послушно позволив себя в ней запереть. Однако же перспектива в любой момент оказаться запертой меня совершенно не устраивала. Тут было два выхода. Сомнительный: попытаться стащить ключик, но вряд ли такой номер пройдет больше одного раза, да и тот не гарантирован. И второй… тоже сомнительный: попытаться объяснить человеку, что я вообще-то существо разумное и поддающееся обучению. Я в общем-то и так собиралась поступить подобным образом, тем более что еще вчера выдала себя с головой, но вот тут до сих пор возникали некоторые сомнения. До какой степени следует демонстрировать свою разумность? Придерживаться выбранного вчера решения изображать сообразительного ребенка или следует показать чуть больше? А главное, каким образом продемонстрировать, что я не только разумна, но и, что гораздо важней, готова идти на контакт?
Раздумывая над этим вопросом, я тренировала на «хозяине» способность выражать свои эмоции взглядом. Так прекрасно подействовавшие на слуг взгляды им были проигнорированы. Человек равнодушно поставил мою клетку на край широкого письменного стола и, больше не обращая ни на что внимания, занялся своими делами. Что-то сосредоточенно писал, время от времени окуная длинное перо в чернильницу, просматривал какие-то бумаги, затем вложил несколько исписанных листов в желтоватые, украшенные вензелями конверты, капнул некой разогретой над свечой массой на клапаны конвертов и поставил оттиск. Это сургуч или воск, а может, нечто заменяющее их в этом мире?
Я совсем не ожидала, что меня внезапно выпустят из клетки. Подействовали жалобные взгляды? Мм… что-то не верится, этот человек не похож на того, кто из-за подобных мелочей меняет свои решения. «Хозяин» – надо бы узнать, как его зовут, кстати, – посмотрел на меня весьма задумчиво, весь его вид выражал некоторое сомнение, словно он никак не мог решить, что же со мной делать. С одной-то стороны, в клетке запереть – проще всего, а с другой, по какой-то причине это нежелательно. Мне кажется, или этому человеку от меня что-то нужно? Ну или очень хочется в это верить, потому что так все же спокойней. Я его, честно говоря, совсем не понимаю.
Мужчина, очень скоро забыв про меня, опять вернулся к своим делам. Стало скучно, но выбираться из клетки я немного опасалась, резонно предположив, что, если буду мешать, меня в ней снова запрут. Все- таки не выдержав долгого бездействия, я рискнула осторожно сунуть любопытный нос в бумаги, собственно, лишь для того, чтобы посмотреть, на что похожи местные буквы. За что тут же получила по лбу. И меня осенило! Если говорить и писать я не могу, значит, надо рисовать! Неразумные животные рисовать не умеют. Ну то есть я вообще-то тоже не умею, но уж что-нибудь, хоть кривенько, изобразить смогу. Сказано – сделано, тело действует очень быстро, только подумать успевай. Единственно, перо держать неудобно, лапы у меня почти как руки, да только пальцы коротковаты и когти ощутимо мешают. А я и так-то невеликий мастер. Нарисовала, сунула под нос мужчине. Тот оторопел, затем высказался относительно художественного таланта.
Демонстративно поворачиваюсь к нему задом, мол, обиделась. На самом-то деле ничего подобного – смысл на правду обижаться? Но как ему еще дать понять, что я человеческую речь понимаю, а не только на интонации реагирую?
Меня примирительно погладили между рожек, а приятно, кстати, теплые человеческие руки по чувствительной чешуе. Жаль только, грубоваты они у него, мозолистые. Странно, вроде бы и человек богатый, дом большой, прислуга. И работает, опять же, судя по всему, больше с бумагой и пером. Отчего мозоли? Ладно, отложим на потом. Сейчас общаться уж как-нибудь. И выудить из этого человека хоть какую-нибудь информацию о моем статусе тут. Надо создать доверительную обстановку. Хм, получится из меня кошка? Разворачиваюсь к мужчине и, стараясь имитировать кошачье движение, трусь об ладонь. Намек был понят с первого раза, меня погладили и почесали под подбородком. А уж когда он сам жестами показал распластать по столу крылья и почесал их у основания, всякие умные мысли о налаживании контакта и общении вылетели из головы напрочь. Ох, я и не знала, что драконы способны издавать такие интересные звуки! Тихое и нежное курлыканье вырвалось из горла самопроизвольно. Какое это, оказывается, удовольствие – почесывание основания крыльев. Что-то именно сейчас мне вдруг очень понравилось драконье тело. И этот человек. Я его почти люблю, давай, чеши-чеши, не отвлекайся. Подождут твои бумажки.
Глава 4
Объяснить малознакомому человеку, что от него требуется, с помощью жестов и каракулей, долженствующих изображать рисунки, задача непростая. Но поначалу я опрометчиво решила, что справлюсь. Не тут-то было. Спустя полчаса я была уже не так уверена в своей способности что-то объяснить. То ли этот мужчина глуп как пробка, то ли мои изобразительные способности ниже критической отметки. В собственной глупости признаваться было трудно, пришлось мужественно списать все на глупость хозяина. Что, впрочем, тоже ничуть не радовало. Нет, эту задачу необходимо как-то решать, чем дальше, тем серьезнее будет проблема с общением. Я задумалась. Почему он никак не может понять моих жестов и рисунков? Ну жесты – ладно, возможно, беспорядочная беготня по столу и тыканье когтистым пальцем в сторону пера, бумаги, собственных глаз и рта несут не слишком много информации. А рисунки? Скептически смотрю на испорченный лист бумаги (для моих художеств выделили только один): кляксы- каракули, каракули-кляксы. Даже я сама с трудом опознала в этом «нечто» смутный контур задуманного. Ну что ж, следует признать, что художника из меня никогда не выйдет, я это еще со школьных времен знаю, когда учитель рисования ставил мне тройки исключительно из жалости. Ну что сказать? И так все понятно.
К тому же, подозреваю, моему хозяину и в голову не могло прийти, о чем именно я пытаюсь его попросить, все же не каждому человеку вот так с ходу придет в голову, что домашний питомец хочет научиться грамоте. Не думаю, что он воспринимает меня настолько разумным существом. Обидно, но закономерно.
Надо нечто более понятное, чтобы подумать что-то другое было просто невозможно. Ну и?.. Я посмотрела на заинтересованно ждущего мужчину. Есть идеи? Взгляд переместился за его спину, на книжные полки. А, есть! Куда уж понятней?
М-да, тело у меня определенно быстрее разума: не успела подумать, как крылья распахнулись, толкнув меня вверх, я стремительно метнулась к полкам, зацепилась за понравившийся корешок, потянула на себя и тут же рухнула вместе со своей добычей на голову мужчины. Ох, ну когда же я уже научусь сопоставлять размеры?! Книга оказалась едва ли не в половину меня весом. У хозяина, к счастью, была хорошая реакция, для его, собственно, головы в первую очередь – успел отклониться и поймать меня, затем крепко и от души выразился. Такие слова при женщинах и детях употреблять нельзя. Надо же, а с виду воспитанный человек.
– Ну и зачем тебе книга? – осведомился он, поставив меня обратно на стол.
Прогресс, однако, общается со мной уже не совсем как со зверушкой. Досадно, что ответить нормально невозможно. Ну да ладно, прорвемся. Вопрос задан, попробуем продемонстрировать ответ. Так, по порядку, ясно и доходчиво. Лист бумаги, перо – указать на себя, раскрытая книга – указать на себя. Ну? Понял, нет? Ладно, продолжаем. Я ему даже где-то сочувствую: если бы моя кошка устроила подобную пантомиму, я бы тоже при всей очевидности жестов далеко не сразу поняла, чего она от меня хочет.
Последняя попытка, и я выдохлась. С трудом сажусь на хвост, неудобно, кстати, очень, еще с большим трудом поднимаю раскрытую книгу перед собой, изображая, что собираюсь читать. Даже страничку для наглядности перевернула, едва удерживая этот фолиант лапами. Главное, чтобы книгу не вверх ногами взяла, ибо это конфуз.
О, вот теперь точно понял, по изумленному лицу сразу видно. Однако как он быстро себя в руки взял, видна богатая практика. Вот изумление на лице, а спустя пару мгновений – полное спокойствие, причем такое очень естественное спокойствие, а не фальшивая насквозь маска равнодушия. Интересное умение.
