отделявшемся от Кадьяка проливом, и начал суровую жизнь. Сначала он жил в пещере, но потом назначил ее местом своего погребения, а для себя построил небольшую келью. Около нее он развел огород. Питался он раз в день небольшим количеством рыбы и овощей. Одевался он в рубашку из оленьей кожи, подрясник и рясу. На голове он носил клобук, а на груди — железный крест 15 фунтов весом. Сейчас этот крест сохраняется в Кадьякской церкви. Ту же самую одежду он носил до самой смерти. Спал на скамье с изголовьем из кирпичей, причем все это было прикрыто оленьей шкурой. Одеялом ему служила доска, которой, по его завещанию, был закрыт его гроб.
Его ученик алеут Игнатий Алигьяга говорил: «Да, трудную жизнь вел Апа (дедушка, как звали его алеуты), и никто не может жизни его подражать!» Прп. Германа спрашивали: «Как вы можете жить один в лесу?» Он отвечал: «Нет, я там не один! Там Бог, а Он везде! Там Его святые ангелы! Разве можно скучать с ними? С кем радостнее беседовать — с людьми или с ангелами? Конечно с ангелами!»
Бедных алеутов преподобный любил нежно, как детей, и всегда о них заботился и за них заступался. И они любили его и верили ему.
Суровая жизнь и непрестанная молитва открыли в нем многие благодатные дары: он ясно видел скрытые человеческие мысли. Поэтому и его духовным детям легко было открывать ему свое сердце. Алеуты приходили к нему толпами — мужчины, женщины, дети — за советом, наставлением, молитвой, помощью в беде, заступничеством перед властями. Всех он успокаивал и утешал. Особенно его любили дети; они сбегались к нему, а он их ласкал и угощал лакомствами и крендельками, которые сам для них пек.
Когда остров Кадьяк постигла страшная эпидемия, прп. Герман переселился туда, ухаживал за больными, молился с ними и приготовлял их к переходу в вечность. Священником он не был. Через месяц мор кончился, но осталось множество сирот. Для них преподобный устроил на Еловом приют и употреблял на него все средства, которые мог заработать. Он учил детей Закону Божию и церковному пению, а девочками занималась духовная дочь его София Власова — креолка, которая для этого поселилась на Еловом. По воскресеньям и праздникам собирались к святому старцу алеуты: кто-нибудь из детей читал молитвы, а Апостол и Евангелия — сам прп. Герман и объяснял прочитанное. Все слушали с напряженным вниманием. Пели дети, и пели очень хорошо.
Много горя доставила прп. Герману Торгово-промышленная компания, управлявшая колонией. Это были грубые и жестокие люди, искавшие только наживу. С бедными беззащитными алеутами они обращались бесчеловечно. Сразу же по своем приезде миссия стала на защиту местного населения. Этим можно объяснить ее успех в деле обращения его в христианство. То же делал и прп. Герман и наживал себе этим много врагов и неприятностей. Но он не обращал на это внимания. Его благодарному влиянию подчинялись не одни простосердечные и доверчивые алеуты, но и русские, часто не имевшие никакого понятия о христианской жизни и заповедях. Управитель колонии Яновский, неверующий и вначале враждебно относившийся к старцу человек, под мудрым и благодатным влиянием прп. Германа изменился до неузнаваемости и стал его духовным сыном. К каждому его слову он относился с благоговением. Овдовев, Яновский принял монашество в Тихоновой пустыни Калужской епархии. Дочь его, монахиня, написала портрет прп. Германа.
Яновский рассказывает, что однажды пришел на Кадьяк русский военный корабль и преподобного пригласили для беседы с офицерами, Их было более 25 человек. Все они были люди светские и образованные. Прежде всего преподобный поставил им общий вопрос: «Господа, что вы любите больше всего и что каждый желает для своего счастья?» Ответы были все в одном духе: одни желали богатства, другие — славы, третьи — красавицу жену, иные — командовать прекрасным кораблем... Святой старец сказал: «Не правда ли, что ваши желания сводятся к тому, что каждый желает того, что он считает наилучшим и наиболее достойным любви?» Они ответили: «Да, это так!» Он продолжал: «Не скажете ли вы все, что не это лучше всего и все превосходит, а наиболее достоин любви Господь наш Иисус Христос, Который создал нас, дал всему жизнь, питает и любит всех, Который сама Любовь и есть прекраснейший из людей? Не должны ли мы любить Его больше всего и искать Его?» Все сказали: «Конечно да! Это само собой разумеется!» Тогда святой старец спросил: «Но любите ли вы Бога?» Они все ответили: «Конечно, мы любим Бога! Как можно не любить Бога?» Святой старец возразил: «А я, грешный, сорок лет стараюсь любить Бога и не могу сказать, что люблю Его совершенной любовью! Если мы кого-нибудь любим, мы всегда помним его, стараемся его радовать, день и ночь думаем о нем. Так ли вы, господа, любите Бога? Часто ли обращаетесь к Нему? Всегда ли помните о Нем? Молитесь ли Ему всегда и исполняете ли Его святые заповеди?» Собеседники должны были признаться, что нет. «Для нашего блага и для нашей пользы, — заключил святой старец, — обещаем по крайней мере стараться любить Бога больше всего другого и исполнять Его святую волю!» «Мы были безответны перед ним», — рассказывал Яновскому капитан — командир корабля.
Влияние прп. Германа простиралось даже на животных. Около его кельи жили горностаи. Эти зверьки отличаются своей пугливостью. Но они прибегали к прп. Герману и ели из его рук. Видели, как прп. Герман кормил медведя.
Раз океан разбушевался так, что волны грозили затопить остров. Жители в ужасе сбежались к преподобному. Но он вынес икону Божией Матери, поставил ее пред надвигавшимися волнами, а сам преклонил колена. После краткой молитвы он сказал: «Не бойтесь, вода не пойдет выше того места, где стоит святая икона!» Так и случилось, а икону прп. Герман передал Софии Власовой и велел ей всякий раз, когда наводнение будет грозить острову, ставить ее напротив волн. София точно исполняла это, и волны всегда останавливались.
Другой раз загорелся на острове лес. Прп. Герман вместе со своим учеником Игнатием провел длинную черту, вырывая на ней мох. Потом он сказал: «Успокойся, далее этой черты огонь не пойдег». И, приблизившись со страшной яростью к черте, огонь побежал вдоль нее и погас. Ни одно дерево за чертой не пострадало.
Прп. Герман предсказал, что в Америке будег свой епископ. «Тридцать лет пройдет после моей смерти, — говорил он, — и тогда вспомнят обо мне!» Ровно через 30 лет, в 1867 г., валаамский игумен о. Дамаскин нашел его письма к игумену Назарию, и так память о прп. Германе воскресла. Он говорил, что на Еловом острове будет жить монах, подобно ему бегающий мира. И действительно, в келье его прожил 40 лет инок калужского Тихонова монастыря Герасим, который скончался в сане архимандрита в 1969 г.
Прп. Герман предсказал, что хоронить его будут его ученики, жители Елового острова, без священника. Сбылось и это. Наступил день, когда он велел ученику своему Герасиму зажечь свечи и читать Деяния апостольские. Вдруг лицо его осветилось улыбкой, и он сказал, что Господь продлит его жизнь еще на неделю. Ровно через неделю опять по его приказанию свечи были зажжены, и Герасим стал читать Деяния. Тихо склонил прп. Герман голову свою на грудь Герасима, лик его сиял от радости, и он тихо отошел к Господу 13 декабря 1837 г., на 81-м году жизни.
Месяц его не погребали: управитель колонии Кашеваров велел ждать, пока он не приедет со священником и не привезет гроб. Но разразилась такая буря, что ни Кашеваров, ни священник приехать не могли, а только через месяц с трудом привезли гроб. Так и погребли алеуты сами преподобного, по его предсказанию. Осталось еще сбыться его предсказанию об основании на Кадьяке монастыря.
В 1841 г. будущий митрополит Московский Иннокентий, тогда еще миссионер, был застигнут бурей на пути на Кадьяк. Взглянув в направлении Елового, он сказал: «Если ты, отче Герман, обрел благодать у Бога, измени направление ветра». Через четверть часа на море наступила тишина. На могиле старца Германа благодарный путник отслужил панихиду.
27 июля (9 авг.) 1970 г.
•
