держал инспектор Южно-Тихоокеанской — и перенес на рельсы. В том маловероятном случае, если какой- нибудь железнодорожный полицейский или деревенский констебль спросит, что он делает ночью на главном пути, форма железнодорожника обеспечит ему две необходимые добавочные секунды. Вполне достаточно, чтобы дать достойный ответ, достав из-за голенища нож.
Оставив позади огни Бербанка и проезжая мимо темных ферм, он быстро привык к звездному свету. Через полчаса в десяти милях к северу от Лос-Анджелеса он замедлил ход, узнав неровные углы и ограждение эстакады, перекинутой через сухое русло. Дрезина проехала по эстакаде. Дальше рельсы круто сворачивали направо, параллельно руслу.
Услышав щелчок колес на соединении двух рельсов, он через несколько ярдов остановился. Отвязал инструменты и опустился на щебень насыпи, опираясь коленями на деревянную шпалу. Нащупав в темноте стык рельсов, он отыскал стыковую накладку — плоскую металлическую полоску, соединявшую рельсы. Гвоздодером вытащил костыль, крепивший накладку. Потом гаечным ключом ослабил четыре гайки, державшие накладку, и свинтил их. Три болта, три гайки и саму накладку он бросил вниз с крутой насыпи — теперь даже самый зоркий машинист их не заметит. Четвертый болт он продел в отверстие, просверленное в веретене якоря.
И выругался от неожиданной боли.
Он порезал палец о металлическую заусеницу. Проклиная пьяницу-кузнеца, который не додумался загладить края просверленного отверстия, он обвязал палец носовым платком, чтобы остановить кровотечение. Неловко навинтил гайку на болт. Гаечным ключом затянул, чтобы крюк держался вертикально. Рог крюка смотрел на запад, в ту сторону, откуда должен был прийти «Коуст лайн лимитед».
«Коуст лайн», экспресс, скорый поезд, преодолевавший большие расстояния между городами, проезжал новый туннель в горах Санта-Сузана и от Санта-Барбары через Окснард, Бербанк и Глендейл направлялся в Лос-Анджелес.
Неожиданно Саботажник почувствовал дрожь рельсов. Он вскочил. «Коуст лайн лимитед» сегодня должен был опоздать. Если это он, то ему много удалось наверстать. А если нет, Саботажник зря потратил время и силы на бесполезный молоковоз.
Послышался паровозный гудок. Саботажник схватил гвоздодер и принялся выдирать костыли, крепившие рельс к деревянным шпалам. Он успел выдернуть восемь костылей, прежде чем увидел отблеск паровозного прожектора. Бросив гвоздодер на насыпь, он сел на дрезину и принялся жать на педали. Теперь он слышал шум паровоза, негромкий на большом расстоянии, но Саботажник узнал чистый резкий звук «Атлантика-4-4-2». Все в порядке, это «Лимитед», и, судя по частым выбросам дыма из трубы, идет он быстро.
«Атлантик-4-4-2», который тянул «Коуст лайн лимитед», был создан для скорости.
Машинист Руфус Патрик любил за это свой паровоз. «Американская локомотивная компания» из города Скенектади, штат Нью-Йорк, поставила его на огромные восьмидесятидюймовые ведущие колеса. Передняя тележка на четырех колесах держала паровой двигатель на рельсах надежно, как Вековая Скала,[5] а задняя, двухколесная, тележка так же надежно держала топку, подающую огромное количество перегретого пара.
Руфус Патрик признавал, что его паровозу не хватает мощности. Новые, более тяжелые пассажирские вагоны вскоре потребуют более мощных машин. Этот паровоз не рассчитан на подъем в горы, зато на ровной местности да с деревянными пассажирскими вагонами ему нет равных на длинных дистанциях. В прошлом году паровоз этой серии достиг скорости 127,1 мили в час — рекорд, который вряд ли скоро побьют, думал Патрик. И уж точно не он в этом запаздывающем рейсе, когда везет десять вагонов, полных пассажиров, надеющихся благополучно добраться до дома. Шестьдесят миль в час — это норма, и без того миля в минуту.
В кабине паровоза было тесно. Вдобавок к самому Руфусу и его кочегару Зику Таггету здесь находились двое гостей: Билл Райт, служащий профсоюза электриков, друг Руфуса, и племянник Билла и его тезка Билли, которого дядя сопровождал в Лос-Анджелес; там мальчик будет работать учеником в лаборатории, где разрабатывают кинопленку. Когда в последний раз останавливались набрать воды, Руфус прошел назад, к багажному вагону, где его гости тайком ехали бесплатно, и пригласил их в кабину. Четырнадцатилетний Билли не мог поверить своему счастью: он поедет на паровозе! Всю жизнь он бредил поездами, громыхавшими мимо его дома, и поездка необычайно волновала его. Но он и подумать не мог, что поедет на паровозе. На мистере Патрике была форменная шапка, как на картинках, и это самый спокойный и уверенный в себе человек, какого видел Билли. С тех пор, как он дал два длинных гудка и снова привел паровоз в движение, он объяснял каждое свое действие.
— Начинаем движение, Билли. Я двигаю рукоять Джонсона[6] вперед. До отказа вперед, если идем вперед, до отказа назад, если ходим ехать назад. Назад можно двигаться так же быстро, как и вперед.
Патрик взялся за длинный горизонтальный стержень.
— Теперь я открываю регулирующий клапан и посылаю пар в цилиндры, которые поворачивают ведущие колеса; открываю клапан, подающий песок на рельсы. Это увеличивает сцепление. Теперь прикрываю регулирующий клапан, чтобы мы не поехали слишком быстро. Чувствуешь, как притормаживают колеса? Не проскальзывают.
Билли энергично кивнул. Патрик чуть заметно двигал регулирующий клапан, и паровоз набирал скорость плавно, как по маслу. Теперь, после Глендейла, преодолевая последние мили перед Лос- Анджелесом, давая свистки на переездах, Патрик говорил восхищенному мальчику:
— Тебе вряд ли доведется когда-либо вести локомотив лучше этого. Отличный двигатель и работает как часы.
Кочегар Зик Таггерт, который непрерывно бросал уголь в ревущую топку, захлопнул дверцу и сел, чтобы перевести дух. Это был рослый мужчина, черный, грязный и пропахший потом.
— Видишь стекло? — Таггерт постучал пальцем по прибору. — Самое важное окошко во всем поезде. Показывает уровень воды в котле. Слишком мало — крышка раскалится, расплавится, и бум! Мы все отправимся в царство небесное.
— Не слушай его, Билли, — сказал Патрик. — Обязанность Зика — следить, чтобы у нас было достаточно воды в бойлере. Сейчас за нами полный тендер воды.
— А почему регулирующий клапан в среднем положении? — спросил Билли.
— Он должен быть в среднем, когда мы едем. Сейчас этого вполне достаточно, чтобы двигаться со скоростью шестьдесят миль в час. Подашь вперед — и мы пойдем на ста двадцати.
Машинист подмигнул дяде Биллу.
— А еще регулирующий клапан помогает нам преодолевать крутые повороты. Зик, не видишь впереди поворотов?
— Прямо впереди эстакада, Руфус. И за ней крутой поворот.
— Ты поведешь, сынок.
— Что?
— Проведешь через поворот. Быстрей! Берись крепче. Высунь голову и смотри.
Билли взялся за ручку регулирующего клапана левой рукой и высунул голову из окна, как это делал машинист. Ручка была горячей, она пульсировала в руке, как живая. Свет паровозного прожектора падал на рельсы. Билли видел приближающуюся эстакаду. Она казалась ужасно узкой.
— Легонечко, — предупредил Патрик Руфус, снова подмигнув остальным. — Почти совсем не двигай. Легче. Легче. Да, начинаешь чувствовать. Но нужно держать точно посредине. Туговато.
Зик и дядя Боб обменялись улыбками.
— Отлично. У тебя хорошо получается. Еще немного…
— А что это прямо впереди, мистер Патрик?
Патрик Руфус посмотрел, куда показывал мальчик.
В луче паровозного прожектора изгородь эстакады отбрасывала тени и блики, и это мешало видеть. Наверно, просто тень. Неожиданно луч осветил что-то необычное.
— Что за… — В присутствии ребенка Патрик машинально выпалил «дьявольщина».
